Польская коса — театральная краса
Вечером 15 января век прошлый и век настоящий сплелись для псковичей в единую косу. Эту косу под названием "Валентинов день" сотворил польский режиссёр Анджей Садовски по инструкции современного драматурга Ивана Вырыпаева. Иными словами, первой премьерой нового 2011 года в Псковском театре драмы имени А. С. Пушкина стала именно эта международная постановка, которая, между прочим, оказалась настоящим творческим подарком для обеих актрис, сыгравших в спектакле главные роли. Актрисы Галина Шукшанова и Нина Семёнова в этом году празднуют юбилеи, поэтому новые роли в новом, непривычном для псковского театрала спектакле, стали для них и зрителей приятной неожиданностью.
В 70-е годы прошлого века нашумела пьеса Михаила Рощина "Валентин и Валентина". Речь в ней шла о том, как практичные родители отвадили от девочки примерного воспитания Валентины влюблённого мальчика Валентина – сына проводницы. Современник Иван Вырыпаев написал для этой истории любви своё продолжение. Его Валентине (Нина Семёнова) уже 60 лет, а она всё мучается любовью к Валентину (Роман Сердюков). Он успел ещё тогда, в 70-х, жениться на другой, через 15 лет случайно встретить Валентину в метро, лет пять пометаться между ней и женой Катей (Галина Шукшанова), не выдержать и умереть от разрыва сердца в день рождения любимой женщины. А она следующие двадцать лет живёт с этой самой Катей в одной квартире, мается неразрывностью связи с женщиной, которая тоже любила её любимого, ненавидит её и вспоминает его...
Иван Вырыпаев да и Анджей Садовски показывают нам, что не всё так радужно и мило, как этого хотелось всем выросшим на произведении Михаила Рощина. Хотя и эти, испорченные современностью, авторы, верят в любовь и позволяют Валентине всё так же безвозмездно любить Валентина, но только в качестве его любовницы. Правда любовь эта, как и любовь спившейся, грубой Катьки становится для него наказанием, мукой. Сердце Вали не выдерживает и разрывается на части как целлофановый пакет, романтично падающий на сцену сверху, будто с неба (режиссёрский ход – прим. автора).
А Валентина после его смерти, проходя мимо давно знакомых окон, где проводила вечера в объятиях единственного (хоть это автор оставил неизменным) мужчины, каждый раз вздрагивает от светящихся в них огней, лишь через мгновения понимая, что сама оставила в принадлежащей уже ей комнате включённым свет.
День рождения Валентины и день смерти Валентина каждый год для двух женщин, чьи жизни, по большому счёту, испортили с одной стороны – безумная любовь к одному мужчине, а с другой – этот самый мужчина, который втянул обеих в авантюру на всю их оставшуюся жизнь, проходит одинаково. Вот и получается, что все кругом виноваты, а любовь у Вырыпаева – наказание, безнадёга. Катька в предвкушении праздника, а соответственно и спиртного, несётся к Валентине с тортом и свечками. И каждый год в этот день она старается продать ей его двустволку, заряженную мужем холостым и боевым патронами. Символично, но это ружьё так напоминает и его любовь к двум женщинам: холостую и боевую, привычку и страсть. А на вид патроны совершенно одинаковые. Только содержание у них разное…
Вот и разворачивается между женщинами игра, которую он некогда прозвал "Игра судьбы" или "Судьба игры". Но только, будто в насмешку над ними, Валентин зарядил ружьё двумя холостыми патронами, поэтому разъярённая и решительно настроенная Валентина промахивается оба раза, выстрелив в Катерину. А в финале и вовсе признаётся в любви той разлучнице, что всю жизнь ей испортила. Сразу в памяти всплывают слова Катулла: "Ненависть и любовь. Как можно их чувствовать вместе. Как – не знаю, а сам крестную муку терплю". А, может, и не было у Валентины ненависти к той, с которой он прожил всю свою недолгую жизнь… Лишь накопленная куча пустых бутылок, сопровождающих всю жизнь Кати без мужа, как накопленная обида, напоминает Вале порой о безысходности её положения.
Анджей Садовски перед премьерой кокетливо улыбался, мол, запаситесь на спектакль платками – будет грустно и слёзно. Но по реакции зала об этом говорить не приходится. Псковскую публику даже веселит неожиданный и очень громкий выстрел Валентининого ружья, пронзивший тишину зала. Курьёз с надписью в программках: "спектакль в двух действиях без антракта" (при условии, что антракт всё-таки состоялся) вообще заставил доброю половину зала покинуть свои зрительские места. Не выдержал "накала страстей" и литературный критик – тёзка главного героя - Валентин Курбатов, досидевший лишь до конца первого действия.
Я наблюдала за происходящим на сцене вместе с человеком, который не был в театре с детства, и выслушивала его негодующие, но избитые слова Константина Станиславского: "Не верю!". А про себя думала, почему Катерину, молодую девчонку Катьку, играет та же актриса, что и пожилую, спившуюся старуху. Причём, претензий ведь к 60-летней Кате ни у кого нет. Мы все ещё вдохновлены Галиной Шукшановой в постановке "Демоны" на творческом "Драмдесанте", всё ещё под впечатлением от её жизненной игры. Но легко сменяющая серую растянутую вязаную кофту на модный по тем временам всё того же цвета плащ, она не превращается в молоденькую простушку, влюблённую до одури в собственного соседа. Она остаётся всё той же Катькой, доживающей свой век в обнимку с бутылкой. Лишь улыбается чаще... Обман, какой-то получается. Но и Валентине – рассудительной, воспитанной Вале, истерзанной мучениями любви и пьянством ненавистной соседки, тоже "верится" не всегда. И скандалы между ними несколько "театральные". А ведь история вполне жизненная и чувственная… Да и Валентин не кажется таким уж замученным жизнью, а его любовь сильнее всех, похоже, только к себе самому.
"Любовь не терпит равнодушия. Если равнодушие, то это уже не любовь", - слова материала, с которым вызвался работать Садовски, как стало нам известно из интервью, уже не в первый раз. Он рассказывал, что псковские актёры в меньшей степени спорят с режиссёром, "воюют" с ним, чем поляки, например. Может, поэтому зрители почувствовали это равнодушие и на сцене. Не могу говорить за всех, но мне и сидящему рядом казалось, что картинке на сцене сменяют друг друга, особо не привлекая и не увлекая.
Вот и вставки из прошлого века из произведения Михаила Рощина как-то переплелись друг с другом очень слабо. Поэтому и коса польского режиссёра получилась, как говорится, с "петухами", которые временами так и хочется убрать расческой…
Светлана Петрова, Псковское агентство информации.
