Как её зовут?

В конце ноября в российский прокат вышел фильм Нигины Сайфуллаевой «Как меня зовут», в котором одну из главных ролей сыграла актриса родом из Пскова, студентка 4-го курса Школы-студии МХАТ Марина Васильева. Фильм уже получил высокие оценки критиков, пророчащих Марине большое актерское будущее. В своем самом первом интервью сверхновая кинозвезда рассказала корреспонденту Псковского агентства информации о «внутреннем ранении» и своей «расхожести», отрыве и сексе на «Казантипе», взаимоотношениях с родным отцом и отцом на экране, а также о том, как ей до сих пор  не избавиться от образа своей героини.

Из Алупки в Сочи

- Фильм «Как меня зовут», в котором вы играете главную героиню, уже получил на «Кинотавре» приз «За легкое дыхание и художественную целостность». Скажите, когда вы читали сценарий, думали ли вы о том, что фильм будет иметь успех?

- Когда мы поехали на фестиваль «Кинотавр-2014», режиссер ленты Нигина Сайфуллаева сказала, что, конечно, круто, что нас туда взяли, и уже это очень значимо [в картине Марина Васильева играет 17-летнюю столичную студентку-отличницу Олю, которая вместе с подругой Сашей приезжает в Крым, чтобы познакомиться со своим биологически отцом. Уже на месте девушки решают поменяться местами – ПАИ]. При этом она настраивала нас не надеяться на получение приза, чтобы потом не было разочарования.

А сам фильм изначально не был коммерческим проектом. Команда собиралась так: друзья позвали друзей. Естественно, все получали какую-то зарплату, но все равно все знакомые, все друзья. Одним словом, все болели за общее дело.

Нигина давно хотела сделать этот фильм. В течение двух лет она писала сценарий, представляла его на питчинге [презентация кинопроекта с целью нахождения инвесторов, готовых его финансировать - ПАИ] «Кинотавра». И за это время он сильно трансформировался, превратился из одной истории совершенно в другую.

- Эту вашу роль можно назвать дебютной?

- Да, это моя первая работа. Скажу больше: пока моя последняя, потому что я слишком избирательно отношусь к кино. Я не хочу, чтобы под некачественным проектом стояла моя фамилия. Хотя я понимаю, что есть и хорошее кино. Мне поступали предложения сыграть и в сериале, и в сиквеле, и полнометражном фильме, но это не то, что меня заинтересовало.

- Можно сказать, что вы «проснулись знаменитой»?

- Нет, вы что! Я не стала знаменитой. Конечно, мне все пишут, меня поздравляют друзья, родные, близкие. Говорят, что гордятся мной. Мне даже пишут те, с кем я уже очень давно не общаюсь.

- Вы сказали, что команда фильма формировалась из друзей. Вы тоже давно знакомы с Нигиной Сайфуллаевой?

- Нет, до съемок ни с Нигиной, ни с теми ребятами, с которыми мы потом работали, я не была знакома. Я пришла в первый день кастинга, вторая девушка – Александра Бортич, которая исполняет роль Саши, – в последний. Вообще, актрису на эту роль тяжело было найти: трудно сыграть то сумасшествие, которое присуще героине Саше. На самом деле, Нигина даже думала, что не найдет подходящую актрису.

Внутреннее ранение

- В одном из интервью режиссер говорит, что для того, чтобы сыграть ваши с Александрой роли, было необходимо «внутреннее ранение» актрис, которое «должно быть видно». И что, в первую очередь, на кастинге она разговаривала с приходившими на него девушками об их проблемах. Это действительно так?

- Нигина искала не актрису, а человека.

Моя история с кастингом на фильм «Как меня зовут» была такая: это все случилось после второго курса, у меня был агент, которая посылала меня на разные пробы, чтобы на меня, так сказать, посмотрели... А я, как всегда, серьезно относилась к учебе. Как так, прогулять лекцию или танец?! Никогда в жизни! Только в свободное время я пойду на кастинг! Но агент была настойчива. Она мне написала: «Марина. Проект хо-ро-ший. Обязательно-обязательно сходи!» Я тогда думала: «Окэй», схожу, чтобы ты от меня отстала».

Это были мои самые серьезные и самые первые пробы. Я пришла, сижу. Ко мне подходят и спрашивают: «У вас была какая-нибудь информация, вы что-нибудь читали?» «Нет, не читала», – ответила я. «Ну, почитайте», – сказали мне и дали какой-то листочек, в котором было описание персонажа Оли. Я успеваю пробежать глазами первые две строчки: «Оля – такая забитая, скромная, тихая девочка. Живет она с мамой и отчимом, учится в высшей школе экономики». И тут выходит Нигина: «Вы на Олю?»

Я делаю удивленное лицо: «Я - Оля?!» Просто у меня не совсем ложилось в голове, что я забитая и зажатая.

Потом мы пробовали самые простые сцены. В итоге Нигина попросила меня задержаться, я и осталась. Когда всех девочек отпустили, меня попросили прочитать финальную сцену, где моя героиня признается папе, что это она его дочь, а не Саша... Я обвиняю его в том, что он меня не узнал и называю предателем... Как-то я это очень хорошо почувствовала, состояние своей героини.

На самом деле, режиссер после рассказала, что у них не было сомнений насчет меня. Нигина сразу решила, что я буду исполнять роль Оли.

- А что насчет «ранения», о котором расспрашивала всех режиссер? Какое оно у вас?

- Нас трое в семье. У меня есть еще младший и старший братья. У меня никогда не было плохих отношений с папой, но мне, наверное, не хватало его внимания. Я всегда была «маминой дочкой».

Несмотря на это, мне очень близка эта история. Не то, чтобы похожие отношения были у нас с папой... Хм, как бы правильно выразиться... В общем, всегда есть некая проблема во взаимоотношениях между дочкой и папой.

На самом деле оказалось, что у 90% девушек, которые приходили на кастинг, есть проблемы, есть то самое «ранение», которое искала Нигина.

Саша+Оля

- Вы говорите, что сперва не увидели себя в роли Оли. Но, как признавалась Нигина Сайфуллаева, для фильма «было бы не прагматично брать молодых девушек и заставлять их играть кого-то другого». Так насколько вы все-таки схожи по характеру со своей героиней?

- Многие замечают мою «расхожесть». В жизни я спокойная, с друзьями я раскованная, а на сцене границ не должно быть. Конечно, никто про себя не скажет, что он тихий, скромный и зажатый.

Когда я Нигине высказала недоумение по поводу проб на роль Оли, она сказала мне: «Ну, слушай, ты могла бы выбежать из моря голой, поцеловаться с первым встречным мужиком, а потом пойти протусоваться до ночи, упившись чем-то непонятным, и проснуться с кем-то неизвестным?» «Естественно, нет!» - ответила я. «Вот поэтому ты и не Саша», – резюмировала она.

- Легко ли было играть с Александрой, которая, скорее всего, похожа на свою безбашенную героиню?

- Она просто, знаете, излучает Led Zeppelin и AC/DC... Когда я ее увидела – она была с такими ободранными коленями, в обрезанных рваных джинсах, в растянутой майке. И тут я такая – студентка МХАТа…

- Мы когда встретились на парных пробах, Саша начала меня хватать за руки, щипать, щупать повсюду, облизывать. Я не знала, как на это реагировать, стояла вся красная и не могла ничего сделать. Я просто не знала, как люди себя ведут, оказавшись в подобных ситуациях. Но режиссер в итоге увидела то общение и ту эмоцию, которую и хотела передать в фильме. В ленте «Как тебя зовут» Саша всегда была готова растрясти Олю, подначить на какую-нибудь авантюру. Оля сама не пойдет, а с Сашей – всегда заодно. 

В результате, в процессе съемок мы так сдружились! Поймите, до начала съемок мы каждый день репетировали в течение двух месяцев - завтракали, обедали и ужинали вместе, а потом поехали в Крым.

- В фильме в какой-то момент бунтарка Саша становится скромницей, а скромница Оля – бунтаркой…

- Это происходит далеко не вдруг, в фильме подобное развитие событий четко обусловлено. Саша по фильму просто настолько включается в игру с подменой, что начинает питать по-настоящему сильные чувства к герою Константина Лавроненко, и Олю это начинает задевать.

Ее задевает то, что он не понимает, что его родная дочь – воспитанная девочка, которая встает утром готовить суп, моет за собой посуду, а не «сорви-голова» Саша.

Повторюсь, это не вдруг, это накипело! Оказалось, что Оля на самом деле не такая тихоня. Ведь в любом человеке что-то живет... Когда обижают, люди-то по-разному на это реагируют. А Олю обидели... Она раньше не думала, но это очень тяжело - находиться в тени такого активного человека, как Саша… И папа, и Кирилл – мальчик из Алупки – все внимание уделяют ей…

Я не Оля

- Вас и вашу напарницу по фильму критики называют «безусловно талантливыми». Вы согласны?

- Знаете, каждый год из театральных вузов выпускаются сотни «безусловно талантливых людей». Не знаю… Наверное, если люди говорят, то значит я – безусловно талантлива (смеется)!

Вот, опять полезла из меня Оля! Мне очень тяжело говорить, что я актриса. Вот вы журналист. А я? А я – актриса! Это всегда очень странно произносить…

Не знаю, у меня мама – парикмахер, она работает руками и ножницами. Папа у меня - столяр, художник по дереву, у него тоже куча своих инструментов. Старший брат с машинами возится, младший еще со школы был спортсменом, занимался футболом. А я читала стихи да пела песни, на праздниках «березки» всякие танцевала.

Мне очень сложно актерство назвать профессией… Но, тем не менее, у меня никогда не возникал вопрос, чем я буду заниматься. Наверное, мне всегда хотелось читать стихи и танцевать «березки».

- Вот вы сейчас сказали, что из вас «полезла Оля». Получается, что выходить из роли трудно? И все-таки у вас намного больше с Олей связано, чем хотелось бы?

- Я не отрицаю, что мне ничего играть в фильме «Как меня зовут» не пришлось. Я играла саму себя. Видимо, от того, что у нас был длинный репетиционный процесс, мы настолько свыклись с материалом, что ничего играть не пришлось. Жили - и все.

- В фильме много откровенных сцен. Трудно было это все технически исполнить?

- Вы знаете, я сейчас вдруг подумала о том, что мои родители пока не видели фильм...

На самом деле, я спокойно отношусь к таким сценам, потому что, повторюсь, у кого-то ножницы, токарные станки, стоматологические инструменты, а у меня – голос, лицо, тело. Больше ничего нет, есть только я и мой талант, и все. Я считаю, что нужно этим пользоваться, тем более, если в фильме это не эротика ради эротики. Просто в фильме нет ничего необоснованного.

Тот отрыв, в который уходит Оля, мы ездили снимать специально на «Казантип». В фильме – это не массовка, а реальные люди, которые отдыхали на фестивале. Мы были малой группой: оператор и его помощник, режиссер, я, актер, исполняющий роль Кирилла. Естественно, во время съемок мы привлекали много внимания: человек с камерой, который снимает сумасшедшую девушку. Нас пытались заснять на мобильные телефоны. «Не снимайте! Это нельзя снимать!» – кричала режиссер. Помощники потом отслеживали, чтобы в сети не появилось какое-нибудь лишнее видео. Да, мы действительно выглядели эффектно: настолько «обдолбанных» (по виду) людей там действительно не было.

У нас не было никакого «дубль – снято». Оператор Марк просто бегал с камерой, а я плясала, в то время как Кирилл меня пытался останавливать. В этот момент Нигина мне выкрикивала какие-то подсказки, когда я особенно заходилась в экстазе. Она обращала мое внимание, чтобы я не теряла камеру и следила за происходящим, а не сходила с ума.

Саму сцену секса мы сделали за два или три дубля, снимали ее одним планом.

Сначала мы все это «прошли» в одежде, а потом Нигина говорит: «Ну, давайте снимем». Естественно, все пошло немножко по-другому. Все было в сумбуре. Наверное, это зависело от атмосферы и от места. Еще эта музыка: «Бум-бум-бум». Никто и не понял, что мы сняли, но понятно было, что все это есть.

Кстати, когда шли съемки самого-самого секса, в какой-то момент Нигина видит, как в кадре лезет рука уборщицы, которая пытается убрать бутылку. Режиссер орет: «Положи бутылку на место!!!» Женщина быстро откидывает бутылку и резко отдергивает руку. Дело в том, что людей вообще происходящее нисколько не удивляло. Вокруг тоже все кричали, хлопали и улюлюкали: «У-у-у, давай-давай!»

Поскольку вокруг тебя творится этот ад, а ты в полном здравии и ничего не употреблял, то в какой-то момент действительно теряешь связь с реальность.

Когда мы уже все сняли и оделись, вдруг сзади ко мне подошел мужик, схватил и начал лапать. Я не знала, что мне делать: стояла и кричала. Нигана на этого мужика полезла с кулаками, а он говорит: «Да я же все видел, чего ты выделываешься!»

Это было самое первое, что мы сняли в кино, и мой самый первый опыт начался вот с таких сцен: отрыв на «Казантипе», секс и признание папе, что я его дочь. Это были эмоционально самые сложные моменты. Я очень сильно переживала, но Нигина поддерживала меня и как режиссер, и как друг. Все мне дали понять, что все получится.

На самом деле, в фильм вошло очень мало: сцен секса было больше.

Подмена

- Как вы думаете, почему ваша героиня попросила подругу «поменяться местами»? Чего именного она испугалась? В сцене, где Оля и Саша впервые видят отца, ваша героиня говорит: «Он страшный!»

- Оля выросла в Москве, у нее там мама, отчим. Она учится в школе экономики, знает, что такое Турция и Египет. А тут она приезжает в Алупку, видит мужика в грязной майке, который облизывает собаку. Для нее это шок. Она ожидала увидеть достойного мужчину, которого действительно могла выбрать ее мать, но видит неотесанного лохматого мужика. Естественно, она захотела вернуться домой.

- Как вы думаете, а мужчинам лента «Как меня зовут» будет понятна?

- Конечно, с уверенностью можно сказать, что это женское кино, но оно очень сильное впечатление производит и на мужчин, которые порой подходили и говорили «спасибо».

Кстати, изначально в сценарии было еще больше эротики и мата: тогда еще не вступили в силу законодательные запреты. Но продюсер Игорь Толстунов предложил убрать мат, он как будто что-то почувствовал… В итоге Нигина убрала все нецензурные выражения, и знаете, стало даже лучше для фильма. Также убрали слишком откровенные сцены: у зрителя теперь есть возможность додумать.

Мой папа еще не видел фильм. Но он мне рассказывал, как однажды утром застал на канале «Культура» отрывок. «Представляешь, я тут прихожу в семь утра на работу, включаю телевизор, а там ты с экрана говоришь: «А тебе никогда не хотелось познакомиться со своим отцом?» – делился он со мной. Папа тогда не сразу понял, что происходит. Только потом до него дошло, что лента, в которой я снималась, представлена на «Кинотавре».

Уже после премьеры я звонила отцу в слезах, чтобы поделиться своими эмоциями, а он мне: «Я фильм не видел, но, мне кажется, что я в этом тоже участвовал». И это абсолютно точно!

Дебют во взрослой жизни

- Фильм, в котором вы сыграли, сравнивают с «Возвращением» Андрея Звягинцева. Видите ли вы сами какие-то сходства и различия?

- Я смотрела фильм Звягинцева. Мне кажется, что эти картины сравнивают только потому, что в них играет Константин Лавроненко. Кино-то другое.

- В рецензиях можно прочитать, что картина «Как тебя зовут» рассказывает про взросление. Скажите, а не чувствовали вы себя так же, когда в возрасте своей героини переехали в Москву из Пскова? Не стали так же отвязно взрослеть, как это делает в фильме Оля?

- Да, в 17 лет я уехала в Москву... В общем, такая штука: мама поддерживала меня в моем выборе стать актрисой, хотя у меня никогда не было выбора, допустим, стать психологом или актрисой, все само собой получилось. А папа просто принимал мои решения. И тут, мне кажется, для него было сюрпризом, он как бы вдруг узнал о моем решении поступать в театральное. Хотя папа хотел, чтобы я училась на историческом в Санкт-Петербурге. Да, мне нравится история, но это не то, чем я хотела бы заниматься!

Я уехала летом, в июне, и вернулась домой под Новый год, уже будучи студенткой МХАТа, – сделала сюрприз родителям. Конечно, я повзрослела. Мне всегда легко было уезжать из дома, к примеру, на месяц, но я знала, что скоро вернусь обратно. А тут я уехала, и начался период слез: чуть что - я звонила маме. «Только попробуй вернись! Я тебе дам по первое число», – настраивала меня мама». Она всегда как-то очень правильно мне «давала подзатыльники» на расстоянии, вразумляла и поддерживала. С папой тоже общались, но сдержано. Я, наверное, все еще была обижена на него: ведь когда я уезжала поступать, он меня не поддержал.

Кстати, когда мы досняли сцены на «Казантипе» – это был мой день рождения, 2 августа, – я в восемь утра позвонила папе вся в слезах. Я просто хотела сказать ему, что его люблю. Он сначала перепугался от столь раннего звонка, подумал, что у меня что-то случилось, думал, что я умираю (смеется). «Ну ты вообще!» – только и смог вымолвить он из себя тогда.

Я просто поняла, что обижаться на кого-то бессмысленно, я поняла папу – у него свои на тот момент были опасения. Конечно: едет родной ребенок в Москву из маленького провинциального городка стать актрисой, без денег и связей… В общем, я оказалась сильнее, чем папа мог про меня подумать.

- Фильм – это история отношений с отцом или это, скорее, история обретения себя, история того, как подросток выясняет свое настоящее? И оправдан ли по-вашему открытый финал?

- Фильм про дебют во взрослой жизни. Вот приехали две московские малышки в Крым знакомиться с папой, а уехали, получив колоссальный опыт. И круто, что такое произошло, это должно было произойти. Конечно, очень печально, что так все получилось у Оли, что она испытала такое. Но мне кажется, это был незаменимый опыт.

Открытый финал — это очень хорошо в фильме. Нет «моралите»: так поступай, так не поступай. Каждый что-то свое вынесет после просмотра. Изначально в сценарии был вообще другой финал, но при монтаже Нигина решилась на то, чтобы все изменить.

Шторм в названии

- Изначально фильм имел и другое название. Почему оно поменялось?

- Он назывался «Штормовое предупреждение». Как я говорила, Нигина два года жила с фильмом и его идеей, но изначально там была другая история, бурлили другие страсти. Но когда появились мы с Сашей и другие ребята, появился и другой сценарий.

Когда окончательно утвердили сценарий, то все стало ясно. Было бы неправильно: человек пойдет на фильм «Штормовое предупреждение», а увидит историю взросления девушки, какую-то ее личную драму. Понятно, что название не подходит.

Новое название – «Как меня зовут?» – предложила сценарист Люба Мульменко. «О, такое странное название!» – подумали мы тогда.

Пока мы снимали картину, на «хлопушке» было написано «Штормовое предупреждение». В Крыму мы снимали в сентябре, в это время должна быть еще жара. И вдруг стало холодно, что было большим сюрпризом для всех. Как говорится, как корабль назовешь, так он и поплывет. Помню, в какой-то день был такой ветер, что невозможно было что-то сделать – все летало, тучи, дождь. И тут Нигина не выдержала и закричала о том, как все это ей надоело. После этого на «хлопушке» появилась новая надпись: «Солнечный рай», но это уже не помогло.

Псков, или Другая история

- Вы учились в ППК, там есть театральная студия, вы занимались в ней?

- Да, я занималась в театральной студии. Мне очень нравилось. Там все и сформировалось. Собственно, и никакого выбора мне делать не пришлось!

- Псков для вас – это уже «другая история»? Многое вас сейчас с ним связывает?

- Очень странно, но практически все мои близкие и друзья переехали в Санкт-Петербург.

В Пскове у меня остались родственники, остались братья. Все равно, наверное, я приезжаю не только к родным, но и в Псков. Мне всегда очень приятно, когда я слышу, что кто-то ездил в мой родной город. «О! Я тоже оттуда», – сразу я отвечаю.

Недавно слушала историю на репетиции. Мой преподаватель Дмитрий Брусникин рассказывал, что будучи студентом ездил с гастролями в Псков. Как денег не было, как посылали девчонок однокурсниц занимать их у кого-то. Как воровали в магазинах. Я слушаю с восторгом, и потому что смешно, и потому что – Псков! Я себе эти истории очень живописно представляю.

Там прошло мое детство. Мне всегда очень приятно просто гулять по городу. Город хранит мою историю. Я иду и вспоминаю: «Ой, а тут я целовалась в первый раз». Да и Псков сам по себе красивый невероятно.

- И последний вопрос: «как тебя зовут»?

- Как меня зовут? Сложный вопрос, очень сложный вопрос. Очень тяжело признаться себе, как тебя зовут на самом деле. Ведь я же хорошо себя знаю...

Беседовала ДАРЬЯ НИКИШИНА