«Ионыч» Василия Сенина
«День премьеры. Дико странно выпускать этот спектакль. Вроде как послесловие. Впечатления за два года жизни помог выразить Антон Павлович. Итак, сегодня эксперимент, очередное сальто-мортале собственного мнения - можно ли с людьми в провинции спокойно и честно говорить о жизни в провинции. Без истеричного местечкового патриотизма, без снисхождения, без пафоса. Всем Ионычам Пскова посвящается. Спасибо всем, кто помогал».
Сообщение режиссёра Василия Сенина в Facebook в день премьеры спектакля «Ионыч»
История с увольнением Василия Сенина из театра, сама по себе неприятная, выглядела тем более огорчительной для псковского зрителя, что, казалось, мы так и не увидим «местной» сенинской постановки – «полнометражной» я имею в виду, чтоб не брать в расчёт пресловутого «Нулина». Так что представленный на прошлой неделе – пусть и на Малой сцене – спектакль «Ионыч» оказался очень кстати. К тому же, надо полагать, некоторым образом он также удовлетворил запросы консервативной части нашей публики, сетовавшей в прошлом на недостаток «академичности и драматичности» в новом облике театра – конечно, не «Чайка» или «Вишнёвый сад», но всё же Чехов.
Признаюсь, выбор в качестве «прощальной» постановки «Ионыча» меня поначалу изрядно развеселил: думалось, что образ чеховской провинции вкупе с обещанным режиссёром «размышлением о жизни в Пскове» должен дать взрывной эффект, и нас ждёт эдакая «пощёчина общественному вкусу». Однако тревога оказалась ложной.
В день премьерного показа зал был более чем полон – даже приставные стулья для публики «по пригласительным» образовали несколько рядов. Покуда зрители рассаживались, актёры уже сидели на сцене, задумчиво глядя в зал – что, вероятно, должно было намекать на узость провинциального круга (но, заметим в скобках, учитывая количество работников театра среди зрителей, намекало, скорее, на узость круга театрального).
Собственно, можно без околичностей сказать: спектакль получился удачным, смотрится он легко, вызывает у зрителя весёлый смех и сентиментальную задумчивость, и оставляет по себе исключительно приятное впечатление. Актёры раскрываются в полной мере, все по-своему хороши, и составляют вполне гармоничный ансамбль. Не самая простая задача «удержать» зрителя – в условиях, когда большую часть повествования составляет авторский текст – решена блестяще: спектакль удивляет разнообразием вокальных, танцевальных, пластических номеров, прекрасных маленьких комических сценок вроде чайника Веры Иосифовны или поездки в коляске; а мальчик Пава, безусловно, должен удостоиться отдельного приза зрительских симпатий.
С другой стороны, есть впечатление сыроватости, а то и недорепетированности иных мест. Песни, приходящиеся на первую часть спектакля, кажутся несколько затянутыми; если музыкальное сопровождение в лице гитариста на сцене смотрится вполне органично, то периодически звучащая запись некоей вокальной композиции в духе «Clannad» - безусловно, красивой, но явственно англоязычной – вызывает некоторое недоумение. Стол с посудой на первом плане вышел, видимо, из «Графа Нулина».
Не обошлось, разумеется, без танцев на этом столе и большого количества дыма, который просто таки затопил весь зал. Всё это мелочи, конечно.
В сущности, жанр этой постановки вполне однозначно определяется как «лирическая комедия» - приятная, интересная, но без больших озарений. Есть ли в ней заявленные псковский колорит и чеховская глубина? По моим впечатлениям, ответ на этот вопрос, скорее, отрицательный.
Что до Пскова, то он присутствует разве что в виде декорации, крутящегося на заднем плане видео, вполне равнодушно и механически – на его месте мог бы быть любой другой пейзаж. Если же и существуют некие параллели действующих лиц с ныне живущими «псковскими Ионычами», то отследить их не кажется возможным.
Если же рассматривать спектакль как анонсированное режиссёром «размышление о провинции» – тут, кажется, ему не хватает чего-то важного. Видимо, дело в том, что отсутствует один нюанс, который есть у Чехова: искушение провинцией. Мир города С. в трактовке Сенина лишён всякой притягательности, он почти карикатурен – и это лишает проблематизированное Чеховым взаимодействие личности и среды присущей ему диалектики, картина как бы теряет глубину. Думается, чтобы сказать что-нибудь значимое о провинции, нужно либо в ней родиться, либо суметь полюбить её. Первое Сенину не было суждено, а второе, похоже, увы, не случилось.
Фото пресс-службы Псковского академического театра драмы им. А.С. Пушкина
