Не улетайте, журавли

На фото: Игорь Смолькин в Дагестане.

Уже много лет каждый сентябрь в Дагестане отмечен особыми днями, посвящёнными самому известному, уважаемому и любимому человеку в Республике – Расулу Гамзатову. Эти праздничные Гамзатовские дни имеют и особое название – "Белые журавли". В нынешнем году поэту исполнилось бы 85 лет, поэтому настоящие празднования привлекли к себе внимание многих известных людей. В частности, в Дагестан пригласили около трёх десятков поэтов и писателей из разных уголков России. Из Якутии прилетела народный поэт этой республики Наталья Харлампьева, из Татарстана - народный поэт Ренат Харис, из Башкортостана - Амир Аминев, из Чувашии - народный поэт Валерий Тургай, из Москвы - Станислав Куняев, из Петербурга - Николай Рачков, из Нижнего Новгорода - Валерий Шамшурин, из Ростова - Виктор Петров, были представлены все писательские организации Северного Кавказа, прибыл министр культуры и литератор из Абхазии Нугзар Логуа, была делегация ЮНЕСКО.

Мне тоже посчастливилось принять участие в этом замечательном празднике "Белые журавли". Конечно же, это название родилось из всемирно известной песни. Признаюсь, меня изрядно заинтересовали жизнь и судьба этого знаменитого, ставшего песней, стихотворения Расула Гамзатова. Не знаю, как было на самом деле, но я прочитал следующее… Началось всё в Японии, в Хиросиме. Расул Гамзатов увидел там памятник белым журавлям. Ему рассказали о девочке, жизнь которой оборвал безжалостный ураган ядерного взрыва. Она мечтала вырезать из бумаги тысячу журавликов, но так и не успела. Поэт был потрясен этой историей. Он возвращался в Москву. Раздумья о девочке, бумажных журавликах тревожили душу, на эти мысли накладывались воспоминания об умершем отце и погибших на войне братьях… Говорят, что так, прямо в самолёте, и родилось стихотворение. Оно начиналось следующими строками:

Мне кажется порою, что джигиты,

С кровавых не пришедшие полей,

В могилах братских не были зарыты,

А превратились в белых журавлей...

Стихотворение увидел в журнале "Новый мир" Марк Бернес. По его просьбе автор несколько изменил текст, для которого вскоре родилась прекрасная музыка. Композитор Ян Френкель и Расул Гамзатов стали друзьями на всю жизнь, и много раз после этого Я. Френкель ездил в Дагестан, и всякий раз его встречали там как доброго и желанного гостя.

На фото: посещение могилы поэта Р. Г. Гамзатова.

Как всегда, всё началось с посещения могилы Р. Гамзатова на горе Тарки. Потом состоялся большой митинг в центре Махачкалы. С замечательной речью к гостям праздника обратился председатель Правительства Дагестана Шамиль Зайналов, в частности присутствующие услышали и такие слова: "Есть выдающиеся личности, способные объединять и сближать людей даже тогда, когда их уже нет рядом с нами. Несомненно, такой личностью был незабвенный Расул Гамзатов… Ещё в 1963 году Сергей Наровчатов писал: "Если бы мне предложили назвать десять лучших, на мой взгляд, поэтов-современников, я бы перечислил заветные имена, а в конце добавил "И Гамзатов". Когда бы список сократили до пяти, я также в конце сказал бы: "И Гамзатов". Наконец, если бы пришлось выбрать одного любимого поэта, я бы и тут прибавил "И Гамзатов". В любых сочетаниях, при любой избранности имя Расула Гамзатова всегда будет стоять в ряду лучших…" В таких словах нет никакого преувеличения, масштаб Гамзатова – это масштаб всех шести континентов. Как сказал народный поэт Дагестана Магомед Ахмедов, "Гамзатов был и остаётся для Дагестана и России поэтом "аула и планеты".

Затем в здании Союза писателей состоялось торжественное открытие Литературного музея имени Расула Гамзатова. Музей вместил в себя множество архивных документов и фотоматериалов. Так, например, здесь за застекленными стендами хранятся личные вещи и фотодокументы близких друзей отца поэта - Гамзата Цадасы. Здесь множество других экспонатов, свидетельствующих о жизни и творчестве великого поэта.

После традиционной процедуры разрезания красной ленточки, к присутствующим обратилась с приветственным словом министр культуры Дагестана Зумруд Сулейманова. Было много и других выступающих, среди которых председатель Союза писателей Дагестана Магомед Ахмедов, первый секретарь Союза писателей России Геннадий Иванов, председатель Союза писателей Карачаево-Черкесии Лейла Бекизова. Посчастливилось выступить и мне. Текст моего выступления был озаглавлен следующим образом: "И да будет так!".

Что я желал бы под шатром судеб?

Всего, что вы желали бы, того же:

Чтоб легче и дешевле стал бы хлеб,

А слово и весомей, и дороже!

Р. Гамзатов.

"Воистину, хлеб нам необходим; его вкус, хранящаяся в нём созидательная сила – дар земли, плод её любви к нам, людям. Но слово – оно, конечно же, "и весомей и дороже", ибо объемлет и землю, и мироздание, и самою вечность. Оно было вначале, оно предшествовало всему и оно – главный дар Творца сотворенному миру. Увы, как часто мы пренебрегаем этим даром, низводим к воплощению самых низких смыслов, принуждаем звучать в унисон с рокотом ристалища, гулом толпы. И стонет от того душа художника, привносящая в мир этот дар небес – слово. Да, лишь лучшим из нас открыта эта боль – уничижение слова, и даровано наслаждение – видеть возвышение слова, чувствовать его преображающую мир силу. Лучшим из нас! К их числу, бесспорно, принадлежит и Расул Гамзатович Гамзатов. Его ум, окрылённый необыкновенным художественным дарованием, касался тех сфер мироздания, где слово рождается, обретает форму, исполняется смыслом. Его пронзительный талант умел донести до нас красоту и гармонию этих божественных логосов, этих идей существования тварного мира.

Принято считать, что творчество Гамзатова вобрало в себя талант, мудрость и мироощущение народов Дагестана, что он - лучшая поэтическая лира всего Кавказа. Но, как родник в горах Дагестана, рождён не для того только, чтобы утолять жажду лишь детей Кавказа, но и всякого, приникающего к его целительной силе человека, будь то славянин, калмык или якут, так и Гамзатов с истинно кавказкой щедростью дарит живительную энергию своего художественного дарования не только своим землякам-соплеменникам. Воистину, щедро его сердце и обильно исполнено любви, любовь же эта объемлет не только бесконечно ему родные просторы Дагестана, но все пространства России, благословленные нашими национальными Гениями, скреплённые энергиями и смыслами нашей отечественной культуры. Дагестан, Россия – поэтическая лира Гамзатова воспевая их единство, раздвигает их границы, сливая в монолитное пространство, где все мы братья во веки веков. "Чтобы быть дагестанцем, не обязательно родиться в Дагестане и писать на одном из дагестанских языков, - утверждает поэт. - Истинный дагестанец тот, кто всей душой любит эту землю. Лермонтов и Толстой не были дагестанцами по рождению, но воспели его с такой любовью, что заслужили право называться дагестанцами, больше чем некоторые наши земляки".

На нашей псковской пушкинской земле знают и любят Расула Гамзатовича Гамзатова. Для нас он не только один из лучших переводчиков, знатоков Пушкина, но и сам – продолжатель творчества поэтов пушкинского круга. Он поэт по вышнему Божиему благословению. "В поэзии нет карьеры, а есть судьба", - говорил Расул Гамзатович в назидание молодым поэтам. Именно таковой и была его жизнь, само провидение положило поэзии стать его судьбой".

Мы живём, чтобы оставить след: Дом иль тропинку, дерево иль слово", - эти поэтические строки (как, впрочем, и вся поэзия Расула Гамзатовича) звучат непреложной истиной и для обитателей гор Кавказа и для жителей русских равнин. Поэтому "прощальное слово" Магомеда Ахмедова о том, что "жизнь Расула Гамзатова будет продолжаться в лучших произведениях дагестанской литературы" можно, нет, необходимо расширить, придав должный масштаб: "жизнь Расула Гамзатова будет продолжаться в лучших произведениях литературы народов России". И да будет так!"

Газета "Дагестанская правда" от 9 сентября написала: "Председатель Псковской областной писательской организации Игорь Смолькин произнёс патетически возвышенную речь о литературном таланте Р. Гамзатова", после чего следовала нарезка из моего выступления. Не знаю, быть может, действительно в моих словах было слишком много пафоса? Но я не боюсь высоких слов, звучащих в контексте "Высокого", а здесь был именно такой случай.

Далее состоялось торжественное собрание в Русском драматическом театре, в котором участвовали Президент Республики Дагестан М. Алиев, Председатель Народного Собрания Дагестана М. Сулейманов, Председатель Правительства Ш. Зайналов, депутаты, члены Правительства, Постоянный представитель РД при Президенте РФ Г. Махачев, поэты, писатели, учёные, многочисленные гости Дагестана. "Расул Гамзатов, - отметил в своём выступлении Муху Алиев, - всегда подчёркивал, что является представителем и посланцем Дагестана в мире. Он любил все народы, был поэтом человечества. Этим он и велик".

Президент Дагестана лично вёл собрание, объявлял выступающих, комментировал происходящее. Лично меня это глубоко поразило, поскольку у нас на юбилей Великого Пушкина к его могиле давно уже не приезжают даже заместители губернатора. И трудно на них обижаться – просто постепенно уходит куда-то понимание очень значимых, необходимых вещей. Чтобы не вдаваться в объяснения, приведу слова самого Расула Гамзатова: "Если же у народа спросить, кто он такой, то народ, как документ, предъявляет своего учёного, писателя, художника, композитора, политического деятеля, полководца". Похоже, свои подлинные документы мы потеряли и живём по подложным паспортам. Разве нынешние политики (а только они и остались на первом плане) – это документы для предъявления в подобных случаях? В лучшем случае – временные удостоверения на промокательной бумаге.

В ходе собрания были вручены литературные премии Международного фонда Расула Гамзатова. Главную премию получили народный поэт Дагестана Магомед Ахмедов за поэтическую трилогию "Тайный час", "Седина", "Молитва и песня" и писатель Шапи Казиев за книгу "Ахульго". Поощрительные премии - украинскому поэту и переводчику Алексею Бинкевичу за книгу "Дагестанские ветры", народному поэту Чечено-Ингушетии Саиду Чахкиеву за поэтическую книгу "Суть", писателям Анатолию и Фаине Игнатьевым из города Касимова за книгу "Владетельный князь Мещерский", Магомеду Абдуллаеву за книгу "Раненое счастье" и поэту Максуду Зайнулабидову за составление двухтомника "Поэт аула и планеты" о творчестве Расула Гамзатова.

На фото: Игорь Смолькин в Верхнем Гунибе.

На следующий день состоялись поездки на родину поэта в аул Цада, в знаменитый Гуниб, где стоит памятник Белым журавлям, и в древний Дербент, для чего гости праздника были разделены на три группы. Мне выпала честь побывать в Гунибе. Позже по следам своих впечатлений я написал очерк, фрагменты из которого и предлагаю читателям.

"Грандиозный Гуниб! И сейчас, здесь на среднерусских равнинах, он все ещё перед моими глазами. Наверное, это навсегда. А тогда он просто ворвался в моё воображение, раздвинул его пределы и поменял все масштабы. Внутренние линейки, угломеры, микрометры и прочие инструментарии, которыми я доселе измерял вещи и явления, разом перестали соответствовать новым насущным потребностям. Внутри меня что-то рухнуло… но тут же возродилось и взметнулось в верх, в ширь, в даль…

Нет, очевидно, что все было более прозаично, как и следует тому быть в обыденной действительности: Гуниб открывал себя постепенно, соразмерно скорости движения автобуса, который, мимоходом сглотнув нас, как оный кит Иону, тащил по мучительным серпантинам; натужно урча, карабкался к самым облакам. А те поднимались всё выше и тянули за собой горные вершины, и воображение моё, стараясь вместить открывающиеся картины, раздвигалось, смещая масштабы… Впрочем, о чём это я? Иногда слова действительно бессильны, и даже мысль, еще не изречённая, становится похожей на ложь, потому что даже для неё не достаёт энергии…

Позже я прочитал, что Гунибское поселение, существует уже около двух тысячелетий и в истории его есть немало незабываемых страниц. Так в ХVIII веке жители этого, и ряда других селений, объединились в "Андалальский вольный союз", построенный на принципах взаимопомощи и справедливости. Этот союз не признавал власти ни ханов, ни беков. Каждое селение избирало своих "выборщиков" и духовного руководителя, вручало полноту власти этим людям до следующих выборов. Сохранился подлинник "Свода решений Андалальского округа" на арабском языке. Вот, например, что можно узнать из этого документа: "Если кто пойдёт к старейшинам с клеветническим доносом на кого-нибудь, то с него взыскивается сто баранов… Кто возьмёт взятку, с того взыскивается один бык". Несколько утилитарная юриспруденция, не так ли? Но, наверное, действенная по тем временам. Известно, что в 1741 году гунибцы в составе этого союза принимали участие в разгроме войск Надир-шаха, который в этой кампании потерял более половины своих войск, десятки тысяч человек были убиты или пленены, пушки, верблюды, лошади достались победителям…

То, что ожидало нас далее, наверняка, являлось важнейшей частью нашего путешествия. Верхний Гуниб – именно там мы оказались спустя короткой время, там, где завершилась многолетняя Кавказская война, завершилась пленением имама Шамиля, под предводительством которого горцы сражались за свою независимость. Кавказская война – бесконечный, как казалось иным её участникам, свиток, испещрённый письменами сражений, взрывов, пожаров, слёз, ненависти, мести… Нет, сей свиток всё-таки имел конец, имел точку в завершение текста – камень и надпись на металлической плите: "На сем камне восседал генерал-фельдмаршал князь Барятинский, принимая пленного Шамиля в 1859 году 25 августа". "На сем камне…", - ещё и не побывав там, я уже чувствовал скрещение силовых линий истории, напряженное гудение времени. "На сем камне…"

Замечательный, хлебосольный кавказский стол, накрытый в новом гостевом доме, великолепные тосты, умные речи, исполненные самыми доброжелательными, радостными чувствами слова (особенно, как мне показалось, отличился Евгений Сидоров, который, как и положено экс-министру, сумел гармонично вместить в свою речь то, что при данных обстоятельствах являлось необходимым, и даже чуть больше) – всё это несколько смазалось ожиданием чего-то более грандиозного. "На сем камне…"… Поднимаясь к нему, я думал о том, что сегодня два имени особенно важны для горцев, исключительно важны, в них они вкладывают всю глубину чувств – почтения, любви, уважения. Два имени – Шамиль и Расул. Последний мне близок и понятен, уважаем мною и любим; именно он, Расул, привёл меня в Дагестан, а значит и сюда - в Верхний Гуниб. Шамиль, "Кавказа гордый бог…". От этого имени на меня веет холодом, он с суровым прищуром смотрит на меня сквозь столетия, и рука его сжимает кинжал…

Я - в "Беседке Шамиля", в портале, построенном в 1893 году на месте пленения имама. Присаживаюсь на знаменитый камень. Вокруг березки, вокруг густые кустарники, зеленые травы. Похоже ли на Россию? Нет… Или всё-таки похоже? Похоже, конечно похоже. Ведь это и есть Россия, неотъемлемая её часть! Да будет так! Напряжение спадает, и историческая ретроспектива теплеет, наполняется умиротворяющим светом, приносит понимание главного: жертвы, - и те, и эти, - были не напрасны. Не боль, не ненависть, не вражда явились их плодами, а уважение, взаимопонимание, мир на Кавказе. Да, там, у тех скал, камни обагрились кровью наибов Шамиля, а у этих – столь же красной и горячей кровью русских солдат… Между ними теперь один мир и одна вечность. И я на стороне мира, на стороне России, на стороне вечности! Не по середине, и не на другом краю – там для меня спастись невозможно! Я на этой стороне!

Я уезжал домой и увозил в сердце своём слова Расула Гамзатова, сложив их рядом с тем, что мне особенно дорого и свято: моей Верой, любовью к Родине, к семье – жене, детям, внукам. Вот эти слова:

"Две матери и у моего народа, у моей маленькой страны, у каждой из моих книг. Первая мать - родной Дагестан. Здесь я родился, здесь я впервые услышал родную речь, научился ей, и она вошла в мою плоть и кровь. Здесь я впервые услышал родные песни и первую песню спел сам. Здесь я впервые ощутил вкус воды и хлеба. Сколько бы раз ни поранился я в детстве, карабкаясь по острым камням, воды и травы родной земли залечили все мои раны. Горцы говорят: нет такой болезни, против которой не нашлось бы в наших горах целебной травы. Моя вторая мать - великая Россия, моя вторая мать - Москва…".

Игорь Смолькин,

специально для Псковского агентства информации.