"Я - не супер муви стар"

На российские экраны выходит фильм Дмитрия Месхиева «Свои», съемки которого проходили в Псковской области. Главную роль в нем сыграл замечательный украинский артист Богдан Ступка. Накануне обозреватель ГАЗЕТЫ Антон Долин связался с Богданом Сильвестровичем в Париже, где тот находился на европейской премьере фильма, и задал несколько вопросов.

- Как отличается реакция европейской публики на картину «Свои» от реакции публики российской?
- В Киеве на открытии международного фестиваля «Молодость» фильм замечательно принимали - просто скандировали… Когда артисты выходили после премьеры на сцену, был шквал аплодисментов. В Париже - то же самое. А на Московском фестивале, где фильм наградили, я не был.

- В Москве его тоже встречали очень хорошо. Почему, по-вашему, «Свои» встречают такой прием? Ведь, собственно, фильмов про войну, в том числе Великую Отечественную, в последнее время вроде бы хватает…
- Тут фильм не только о войне, тема гораздо шире: о жизни человека в экстремальных обстоятельствах, как он себя в них ведет. Это касается не только военного, но и мирного времени. Всегда человек должен что-то выбирать в жизни. Он сомневается, той ли дорогой идет, ту ли выбрал позицию… В этом и есть прелесть «Своих».

- Время, в которое мы живем, тоже балансирует между военным и мирным.
- Безусловно. Как говорят, «чтоб ты жил в очень интересное время». Мы с вами как раз живем в очень интересное время. А фильм затрагивает очень многое: что такое любовь, что такое земля, что такое патриотизм. Патриот - не тот, кто болтает много о патриотизме, а тот, кто совершает поступок. Хотел сделать одно, а потом все измерил, взвесил, принял решение и поступил по-другому.

- Вы все это для себя поняли на стадии чтения сценария или только когда завершенный фильм уже посмотрели?
- Я так много, как режиссер, в фильме не видел, я односторонне смотрел. Откровенно говоря, когда я попал в Псков, а потом - в лес, а потом - в болото, эта стрельба… я подумал, что на старости лет только еще не хватало ввязаться в такую историю. Так было, пока я не сыграл одну из психологических сцен где-то через неделю и Дмитрий Дмитриевич Месхиев, посмотрев на мониторы, не сказал: «По-моему, хорошо артист сыграл. Поаплодируем ему». Когда группа зааплодировала, я начал что-то понимать.

- Другим актерам тоже аплодировали?
- Да, аплодировали.

- Но ваша-то заслуга в этом фильме больше, чем чья бы то ни было, - в отличие, скажем, от «Водителя для Веры», где вы существуете наравне с другими артистами. Ощущали ответственность центрального лица в актерском ансамбле?
- Другие тоже замечательно сыграли… Я до конца не осознавал, насколько у меня важная роль. Если бы осознавал, я бы, может, эту роль и не сделал. Больше тут было подсознательного.

- Как вы думаете, почему вас чаще приглашают в кино на роли из сталинских или хрущевских времен? Лысенко в «Николае Вавилове», генерал в «Водителе для Веры», староста в «Своих»? Не тоскуете по чему-нибудь более современному?
- Почему - не могу сказать… Не знаю. Мне уже шестьдесят три года, я не такой современный человек. Я - не супер муви стар. Каждая новая работа - это испытание, это экзамен. Если все в этом мире и в искусстве поймешь, то остановишься и творчески умрешь.

- И «Свои», и «Водитель для Веры» имеют все шансы стать относительно заметными событиями не только в российском, но и в международном масштабе. Не ждете предложений из-за рубежа?
- Меня это интересует. Если бы была роль… «Голливуд» - это звучит так громко, но вот после парижской премьеры у меня будет встреча с французским продюсером на предмет съемок. Еще не знаю каких. Жалко, что в моей актерской судьбе это так поздно приходит. Однако мне интересно было бы сняться за рубежом. Я ведь уже снимался в Польше у Кшиштофа Занусси и Ежи Гофмана, снимался у француза Режиса Варнье в фильме «Восток - Запад».

- Может, вы все-таки современный человек, если на вас сейчас такой повышенный спрос?
- Может быть. Мне всегда казалось, что надеть современную одежду и играть современного человека в театре как-то не очень… А когда я переодевался в Дон Жуана в «Каменном властелине» Леси Украинки или в Войницкого в «Дяде Ване» - это уже прошлый век, - или в пьесе Ибсена… Мне казалось, что я человек XIX века, что я должен ходить в каких-то сюртуках, шляпах, стоячих воротничках. Или в байроновской рубашке. Когда я так одеваюсь - чувствую себя в своей тарелке.

- В обыденной жизни эта страсть к старомодному проявляется?
- Не сказал бы. Я очень люблю зонты - я же вырос во Львове, а там всегда дожди были. Львов - очень красивый город, мы его называли «малый Париж», и я любил там ходить с зонтом и с поднятым воротничком. Когда дождя не было, я зонтик использовал как трость. Я видел, как пожилые интеллигенты так ходили, палочкой размахивали и подпирались, и это как-то позаимствовал. Я впервые надел шляпу после десятого класса. Мой отец - оперный певец, работал в Опере; мы шли по городу, и он, когда встречал знакомого, снимал шляпу, здоровался. Потом он мне сказал: «Я снимаю шляпу - пожалуйста, ты тоже снимай». Простые, элементарные вещи.

А маме моей девяносто два года, она живет одна, и когда я с ней по телефону говорю - а она далеко от Киева живет, во Львове, - она мне постоянно напоминает о том, как себя вести в обществе, как уважать людей, невзирая на национальность, и тому подобное. Я говорю: «Мама, мне уже шестьдесят лет, что ты меня учишь!», а она говорит: «Я тебя не учу, а просто напоминаю, чтобы ты не забыл». И эти напоминания очень важны для меня, хотя я знаю, что, заканчивая разговор, буду говорить двадцать минут, а потом мама десять минут будет мораль мне читать. Постоянно есть человек, который проверяет меня на моральные поступки.

- А персонажи, которых вы играете, часто, напротив, отличаются моральной двойственностью…
- Нет, почему, я тоже сомневающийся человек. Знаете, есть такая притча. У Бога спрашивает человек: "Почему, Господи, у тебя так бесперебойно работает Солнечная система? Солнце всходит, заходит… Почему нет стачек и катаклизмов?" А Бог ему отвечает: «Я всегда сомневался, сын мой».

- Кино, которым вы так много сейчас занимаетесь, не мешает театральной деятельности? Удается совмещать?
- Как-то пока получается, силенок хватает. Вот в апреле у нас была постановка по пьесе английского драматурга Терри Джонсона «Истерия» - спектакль о последнем годе жизни Зигмунда Фрейда. Замечательный спектакль, его поставил Гриша Гладий, ученик Толи Васильева и Ежи Гротовского. Я сыграл Фрейда. Сейчас мы не репетируем - слишком много сил забрал Зигмунд Фрейд. Еще я хочу сниматься: спрос пошел, а завтра может прекратиться.

- Где сейчас снимаетесь?
- Я сейчас приступил к съемкам в комедии режиссера Романа Качанова «Взять Тарантину» на "Мосфильме". Я сыграл две драматические роли и хочу в другом жанре себя попробовать.

- А чего вам еще хочется - в идеале?
- Получить бы «Оскара», и все. Уже давно в нашем театре им. Ивана Франко никто не получал «Оскара»…

Среди своих
Богдан Сильвестрович Ступка родился 27 августа 1941 года в селе Куликове Львовской области. Окончил студию при Львовском театре им. М. Заньковецкой, а позже - театроведческий факультет Киевского театрального института. С 1961 года - актер Львовского украинского театра драмы им. М. Заньковецкой, с 1978-го и до сих пор - Академического театра им. Ивана Франко. Дебютировал в кино в 1970-м ролью Ореста Звонаря в фильме Юрия Ильенко «Белая птица с черной отметиной». Особенно активно снимается в последние годы: "Огнем и мечом", "Восток - Запад" (1999), "Молитва за гетмана Мазепу" (2002), "Водитель для Веры", "Свои" (2004). Лауреат Госпремии СССР (1980), народный артист СССР (1991).