Наши о войне: Шанс на жизнь

Мои обе бабушки живут сейчас в Пскове. Вспоминать о войне не любят,  начинают плакать… Одна из них, Чернышева Галина Тихоновна, а в 1941 году просто Галя Чалая, встретила войну в Москве, где их семья в то время жила, другая - Александра Никитична Николаева, тогда - Ефимова Саша, в Пушгорах (Псковская область). Обоим в то время было около 15 лет. И, как ни странно, оказывается, что память их о Великой Отечественной войне сохранила не только воспоминания о смерти близких людей, голоде и холоде, но и о людях благородных и добрых. И в том, и в другом случае они были немцами, именно благодаря им у моих бабушек появился шанс  выжить….

 

«В Москве началась бомбежка. Папа ушел на фронт, брат Сеня пошел работать на военный завод, а меня срочно отправили на родину в Ахтырку (Сумская область), где в это время как раз находилась мама с нашей младшей сестрой Олей.
В Ахтырке, помню, нас сутки бомбили,  а когда все стихло, в город хлынули немцы: кто на мотоцикле, кто на машине. Спустя какое-то время солдаты и офицеры стали распределяться по домам: хозяев, в основном, женщин и детей, выгоняли в сараи, а сами занимали дома. Хорошо помню, как они срывали с окон занавески и чистили ими свои ружья. А через неделю немцы пошли дальше, оставив в городе полицаев.
Кажется, было это спустя год, подогнали немцы на станцию товарные вагоны и начали к ним подростков и молодых людей сгонять. Младшую сестру мама успела спрятать в погребе, а меня забрали. На вокзал человек 200 нагнали. Выстроили нас немцы строем и объявили, что везут в Германию.  На вокзале было много женщин: они плакали, а потом бежали за вагонами…
Сколько ехали, не помню, но мне кажется, что не меньше недели, и все это время нас не кормили, давали только чай и воду, правда, из дома мы успели с собой кое-что прихватить, это и ели.
Состав приехал, если я не путаю, в город Финнов. Меня и еще человек 18 из нашего города высадили, других повезли дальше. В Германии нас поселили в бараках, надели на ноги деревянные колодки и строем гоняли в лес на работу. Для себя я решила, что  работать на немцев не буду. Как потом оказалось, не одна я такая была. Пока всех собирали в строй, мы старались куда-нибудь спрятаться или прикинуться больными. Надзиратели за это меня били плетками, сажали в карцер и не кормили, только иногда  давали немного шпината. Не помню, сколько это длилось, но в один прекрасный день часть из нас опять погрузили и повезли под Берлин в Киненбаум в специальный лагерь на краю леса. В этот раз работать заставляли уже на военном заводе. В этом лагере я была самая маленькая, поэтому меня поставили за какой-то небольшой станок резьбу нарезать. Работала я плохо, меня опять били. Еды не хватало, давали всего 300 граммов хлеба на сутки и воду. Многие умирали. Я бы тоже умерла, но на заводе, где вместе с нами работали и простые немцы, я познакомилась с Эрикой. Ей было лет 30, детей у нее не было, муж воевал на фронте. Так вот она мне тайком каждый день приносила еду: бутерброд, картошку. Я уверена, что выжила там я только благодаря этой немке. Это Эрика спасла мне жизнь».

 

Александра Никитична Николаева
«Меня тоже немцы угоняли на работу. Мы жили под Пушкинскими Горами (Псковская область). Дом у нас был огромный: добротный с большим мощеным двором и хозяйскими постройками. После наступления немцев, отец ушел в партизаны, а мы: сестра, брат и я, остались с мамой, к тому времени  два старших брата  уже воевали на фронте.
К нам в дом поселили немца - военного врача лет 40. Доктор оказался человеком добрым: нас никогда не обижал, даже наоборот, угощал конфетами и печеньем. Не могу теперь вспомнить, как его звали, но, когда в деревне объявили, что всех молодых девушек завтра повезут в Германию, доктор написал письмо родителям. В письме он описал мои приметы, рассказал, что скоро меня привезут в Германию, попросил, если смогут, чтобы разыскали меня. А чтобы не ошиблись, отрезал локон моих волос и вложил в конверт. Мне же он дал небольшую записку с адресом родителей. Но туда, к счастью, я так и не доехала.
Привезли нас в Эстонию. Не знаю, что стало с остальными, а меня забрал к себе в работники один фермер. Семья была богатая - держали коров, свиней, овец, кур. За всеми я должна была следить: кормить, пасти, убирать. Правда, хозяева относились ко мне хорошо, неплохо кормили, спать клали в отдельной комнате. Так я и жила там. Но однажды пришли немцы и привели в какой-то сарай. Это потом я поняла, что наша армия наступала. В  сарае было очень много народу, и я вместе с двумя девушками и парнем попросили у полицая, который охранял у дверей, закрыть нас в соседнем небольшом сарае с сеном. Не знаю уж почему, но он согласился. Проходит некоторое время, вдруг, слышим, дверь в наш сарай открывается и заходит молодой парень за сеном для лошадей.  Парень этот у немцев водителем работал. Набирает он сена, а сам говорит, что ночью нас всех погрузят на паром и отправят в Германию. Не знаю, может, он против немцев работал, а, может, просто нас пожалел, но говорит: «Когда стемнеет, приду к сараю и оторву две доски снизу, выбирайтесь и бегите». Так и сделал.
Выползли мы из сарая, сползли к какому-то ручью и потом еще долго- долго куда-то бежали. Бежим, не знаем куда. В лесу наткнулись на небольшую яму, прыгнули туда, а там лаз. Сползли мы по этому лазу вниз, и очутились в глубоком бункере, наверно, со времен прошлой войны остался. Так в этом бункере мокрые, голодные и заснули, уж не знаю, сколько мы там проспали, но, когда выползли наверх, фронт уже прошел. Потом нас подобрала машина с ранеными и привезла в какой-то город, забыла, как он называется. Там мы и узнали, что той ночью людей погрузили на паром, а паром затопили.

 

Через некоторое время на перекладных я приехала домой, где и узнала, что мать получила похоронки на братьев, и что отец в лесу от воспаления легких умер».