Александр Стройло: НЕЮБИЛЕЙ
Эх, какой был повод для встречи! По такому поводу не грех было идти быстрым шагом по наконец-то заснеженному Пскову и сочинять короткую поздравительную речь: «Уважаемый Александр Григорьевич!» Ну, или там «Дорогой Александр Григорьевич! Сердечно поздравляем Вас с 50-летием. Приятно, что юбилейную выставку вы открываете в Пскове»…
Естественно, на самом деле, цепляя шубу на крючок в темном коридоре псковской мастерской Стройло, вполне буднично интересуюсь: «Уж не в один ли день мы с вами родились, Александр Григорьевич? Раз вы юбилейную выставку 23 декабря открыли?» «Юбилейную?», - неожиданно заинтересовался Стройло. Да еще и уточнил: «Почему юбилейную? Это вам в музее нашем сказали?» В общем, разрушил всю торжественность момента, сообщил, что юбилей у него, действительно, был – 4 сентября, налил кофе, закурил…
- Выставку в Пскове я планировал сделать еще два года назад: но в музее сейчас все ремонты, вот и дотянули до декабря этого года. А дата выставки выбрана была только потому, что это пятница. Признаться, цели ее мне не очень понятны. Содержание опередил по принципу «то, что сверху лежало», и то, что проще оформить. Большая часть – распечатки книжные, что неплохо: иначе их ведь никто никогда в жизни не увидит. Но мне никто не говорил, что это выставка юбилейная, непонятно все это. Надо было за определенный отрезок тогда работы подбирать. Но времени на это нет, да и смысла большого не вижу.
Забегая вперед, заметим, что устойчивое словосочетание «времени нет» стало лейтмотивом нашей беседы
- А чем вы сейчас заняты, Александр Григорьевич?
- Сейчас работаю у режиссера Павла Лунгина: вот видите - коробочка маленькая на столе лежит, «Остров» написано? Это материалы фильма, очень хорошего, о монастыре на Севере. Названия, конечно, такого не будет. Фильмов с названием «Остров» штук пять, а с прилагательным – еще штук пятьсот. Он уже снят, сейчас идет монтаж. Я у Лунгина в качестве консультанта выступаю, буду также афиши делать…
- В Псковской области ничего не снимали?
- Нет, хотя на выбор натуры и сюда приезжали, но не выбрали. Натуру в Кеми нашли. «Кемска волость» - знаете?
- Я, я...
- Вот там и нашли, на Белом море.
- Вы в «монастырском» фильме никого не сыграли? Я почему спрашиваю - искала в Интернете вашу биографию, первое, что поисковая система выдает: Александр Стройло, актер. В фильмографии, правда, всего один фильм, но зато «Свои»… У Лунгина батюшку не сыграли? У вас же, говорят, и прозвище закрепилось в нашем кинематографическом мире – Батюшка?
- Да, есть и прозвище Батюшка. Но у Лунгина не сыграл. Хотя, бывает, обращаются, в эпизоде там поучаствовать: рясу проще достать, чем бороду накладывать, которая у меня есть. А в «Своих» я предателя родины играл - полицая, подручного Бондарчука. Меня там чекист-Гармаш застрелил из пулемета, когда я на мотоцикле ехал. И застрелил, и сапоги снял.
- И чего вы на предателя согласились?
- А меня обманом заманили: сказали всего один съемочный день, пристрелят и все. А потом пошло-поехало: застрелили-то меня сразу, а оказалось, что еще начало надо снимать. Времени ушло...
- Когда Лунгина можно ожидать?
- Даже не знаю. Как минимум полгода проходит, пока все в кучку соберут. Вот последний у него фильм был полнометражный – «Бедные родственники» - они его снимали как раз, когда мы снимали «9 роту». Летом «родственники» на экран вышли, год, значит, прошел. Мы, кстати, даже в футбол играли с ними.
- Кто победил?
- «9 рота», конечно. Они базировались в Ялте, а мы в Алуште, в каком-то олимпийском пансионате. Поле мы выбрали нормальное – там не каждый спортсмен до ворот добежит, сил просто не хватит. Вот когда мы им случайно первый гол закатили, наш директор засвистел, сказал: «Время вышло, всем шампанского!» Мы и победили.
Киношные байки Александр Григорьевич травит вкусно, переложению на бумагу они практически не подлежат. Так что давайте вернемся к главному. Ведь по жизни (объясняю не для местных) у Александра Стройло довольно редкая профессия: он – псковский художник. Конечно, и заслуженный художник России тоже, но вы же понимаете, что, прежде всего, псковский. И напомни ему об этом, важно протянет: "Да, а что?"
- Вы с какого времени – псковский?
- С 1979 года. Окончил Пензенское училище по специальности театральный художник, в Великих Луках поработал, потом сюда приехали. Понравился мне город. Устроился на галантерейно-футлярную фабрику.
- ???
- А в советское время ведь на каждом предприятии были художники. Где, вы думаете, они на жизнь зарабатывали? По предприятиям сидели и рисовали всякую наглядную агитацию.
- Почему же не в театр пошли?
- Я в Псковском театре отработал всего один день, не помню, кто тогда режиссером был, неважно это. Ну, не складывалось у меня с театром, да я и не стремился туда особо.
- Прошу прощения за очевидную Интернет-зависимость, но прочитала, что вы выставки персональные имели за пределами Отечества, аж с 70-ого года. Сколько же вам лет было? И как вы туда попадали такой, мягко говоря, не очень "соцреалистичный"?
- Да-а, и в прессе-то много всякого пишут, а уж в Интернете… Я так понимаю: если хочешь что-нибудь выпустить с ошибками, надо непременно поискать информацию в Интернете. Но это нестрашно. Участвовал и в зарубежных выставках, и в советские времена. Ну, а что советские времена? Тогда тоже были выставки. Другие, конечно. Все было регламентировано, но ведь ничего особо запрещено не было. Как рисовал,так и рисовал. Просто если выставка называлась "Мы строим коммунизм", то было бессмысленно туда давать работы другого жанра. Но ведь были и другие выставки. Историко-революционные, например. У меня были нарисованы ленинские места города Пскова. Ленина там, правда, не было, а ленинские места были. И остались. Я их и сейчас могу показывать и ничего. Даже хотел два года назад про Ленина книжку выпустить – когда там был юбилей его пребывания в Пскове? Но не получилось. Поостереглись как-то ее выпускать. В этом году планировал выпустить поэму Маяковского «Владимир Ильич Ленин», но тоже как-то...
- А посмотрел бы...
- Она для просмотра и издавалась бы. Впрочем, и читать тоже интересно : Маяковский – великий поэт! А если вспомнить про нашу внутреннюю, псковскую жизнь… Вот возьмите какую-нибудь древнюю псковскую газету и там, возможно, отыщется восторженный репортаж о том, что открылась выставка псковских художников (одна за два года) и какое это замечательное событие. Сейчас-то в Пскове каждую неделю выставки проходят.
- У вас с местным артистическим сообществом как отношения складываются?
- С сообществом отношения посильно поддерживаю. Но времени не хватает, не хватает. В «Псковскую правду» заходил, с коллегами увиделся, с музейными тоже иногда вижусь.
- А с "союзными"?
- Знаете, Союз художников в нынешние времена – это довольно смешная организация. Люди не могут понять, что это такая же общественная организация, как и все другие. Ну, чуть-чуть повыше, чем общество собаководов. И ни льгот, не преимуществ она ведь не дает, как в советские времена. Поэтому меня сейчас особенно возмущает, когда молодым ребятам зачем-то надо туда вступить, и я им, если просят рекомендации пишу, а их туда не пущают, потому как «молокососы». Но им ведь зачем-то надо – пусть вступают! Это все-таки непонятно...
- Александр Григорьевич, мне с юбилейного тона никак не сбиться, а вы упорно не хотите итожить то, что прожили. Может, у вас какой-то жизненный план был? Там, к сорока – выставка в Париже, к 50 – в Пскове?.. На этом этапе надо было сделать это, а на этом добиться того? Для вас цифры значения имеют?
- Жизненного плана никакого! Это по молодости себе даты какие-то назначаешь. Да и молодость немножко другая была: в советское время жизнь была спокойная, зарплата маленькая, но гарантированная, все могло быть по плану. Сейчас никто ничего не планирует, потому что в любой момент все может треснуть, лопнуть. С другой стороны, когда я даже перестройку поминаю, то только для того, чтобы обозначить этап, после которого все переменилось. И всем понятно, о каком времени идет речь. Хотя для меня он прошел менее болезненно, я в «Псковской правде» тогда работал. Был у нас редактор Вячеслав Федорович Васильев, всегда ухитрявшийся как-то добывать деньги. Кругом росли цены, а у нас росла зарплата. И нехватки денег не ощущалось, мы спокойно это время пережили.
И сейчас, и всегда не ставлю себе целей – что-то сделать. Если есть заказы, которые меня устраивают, там установлены сроки, я берусь и делаю. Если нет заказов, то я ничего не планирую. Потому что зачем расстраиваться? Сделаю – хорошо, не вышло – не беда.
- А вот для меня какие-то не этапы, так моменты в вашем творчестве существуют. Книги на «Беломоре» - их же все помнят, было же такое?
- И есть. Сейчас как раз идет выставка в Брюсселе – советских художников, от Малевича до нашего периода. Там и моих 8 книжек есть, есть и на «Беломоре». В мастерской тоже есть, сейчас покажу. Вот: читать ее легко, буквы крупные, правда, немецкие. Это «Неудачный спектакль» по Хармсу. А вообще в Пскове я книжных выставок и не делал. Хотя нет. Была в городской библиотеке как-то – как раз все книжки на "Беломоре".
- Сколько же у вас пачек в день выходит?
- Я вообще-то курить бросил и практически не курю, - строго говорит Александр Григорьевич, притушивая третью «беломорину». - Да ведь не только на «Беломоре» книжки у меня. Вот на денежных знаках, например. Да много разных книжек-то делается. Лет пять назад были книжки про Бондарчука – нынешнего героя всех времен и народов. Надо бы их довести до кондиции, хотя частично они выставлялись, но в принципе можно и издать. Актуальность потому что не пропала. Вот лежит куча книг, которые должны выйти. Могу показать – под рукой лежит папка: вот таких должно выйти как минимум 15 томов, а как получится…
Листаю «Нику» – одну из частей: «Часовни и кресты (преимущественно каменные) Пушкиногорского района":
-Часовня утрачена… Как же вы ее писали?
- Ну, это такая гипотетическая конструкция. Хотя как раз в этой книжке большинство неутраченных, в остальных будет большинство утраченных. Часовенки здесь достаточно типичные: творчество народное, достаточно консервативное, это же не теперешние часовни, с непонятным значением… Что касается каменных крестов, то нигде нет такой области, где бы в таком изобилии были каменные кресты. Даже в Новгороде, и то там ерунда какая-то, а в Пскове их немерено! В Пушкинских Горах их как раз немножко, их Гейченко привез из окрестностей или вообще неизвестно откуда.
Ситуация там даже смешная: например, на Савкиной горке стоит часовня с решеткой, на ней карта похода Стефана Батория. И там же стоит крест, который найден в Дериглазово и установлен на постамент, что «сей крест Савва поп установил», и там же идол языческий, привезенный из Велья. И все это мирно, в одной кучке. Непонятная ситуация получается: в идеале нужно, чтобы стояли они на своих местах. Но на своих местах-то они никому не нужны, их и уничтожить могут. А там их хоть обозреть можно. Все псковские кресты, во всяком случае, те о которых я знаю, они у меня нарисованы. И музейные, и те, что стоят и валяются под небом. Вот в кучку собрал, потихоньку все движется.
Часовен у нас здесь тоже много, особенно там, где не было советской власти – в Печорском районе. Культовые сооружения там не разрушали, хотя большой лояльности к ним тоже не было. Например, неправильно говорят, что Печорский монастырь будто никогда не закрывался. Служба там действительно никогда не прекращалась, а в эстонское время там был не монастырь, а кооператив по совместной обработке почвы имени Успения Пресвятой Богородицы. Эстонское правительство ведь конфисковало все церковные земли. Зато сейчас там столько земли, что 100 монастырей не поднимут. Заброшено все. Да это не только в Псковской области. Я ведь много езжу.
- Большая разница между Москвой и Россией, извините за банальный вопрос?
- Большая. Вот я подозреваю, что есть огромное количество людей, их процентов 90, которые в ту же Москву и Питер не выезжают, живут на местах. И Москва – это другой мир, не с ними, не у них. Как раньше смотрели латиноамериканские сериалы, так теперь смотрят отечественные, потому что это все равно не про них, а про жизнь далекую и непонятную. Да и новости также не про них. Страна другая, везде другая. Темп жизни разный, скорость работы. Вот с нашими или московскими компьютерщиками работать – это небо и земля.
- Вы сейчас это в чью пользу сказали?
- Только не в нашу. Горит работа -не горит, наши «все сделают завтра», размер оплаты не имеет значения. У нас никто никуда не торопится…
- Но вам в России хорошо? За границей когда последний раз были?
- Не помню. В Литве был, в Эстонию собираюсь, там фильм будут очень хороший снимать, фантастический. А вообще, не тянет. Да, мне здесь хорошо. Тревожит что? Ничего нового мы пока взамен окончательно разрушенного не родили, и не сможем родить, нереально это. Но остатки прежней жизни еще можно собрать по крупицам. А через несколько лет уже не будет ничего, что связано с самобытностью конкретного места. Все ломается, строится новое. Может технически и качественное, но эстетически гораздо хуже, бездарно… Очень мало зданий, вписывающихся в конкретное место. Я по тому же Плехановскому посаду прошелся – все эти новостройки… Ну, совершенно непонятно – почему пришла фантазия строить именно так. Говорят, туристов хотят заманивать. Новостройками этими? А ведь и средств не надо много, чтобы потихонечку то оставшееся еще чинить…
- У вас даже это сказать – и то позитивно как-то получается, без надрыва живете. Кстати, иду к вам, пробую на слух: художник, муж художника. Диковато звучит… Как вы с Татьяной Ивановной уживаетесь?
- Да вот же ее мастерская (кивает). Уживаемся. Да и видимся сейчас нечасто.
- Сын с ремеслом связан?
- Трудно сказать, он на звукорежиссера учится во ВГИКе. Думаю, что связан. И картинки у нас тут какие-то его висят: «Пушкин пилит на дрова ель-шатер». Это из раннего, он в знак протеста против заповедника, куда мы всегда ездили на осенние каникулы, рисовал. Я много наговорил, читать неинтересно будет. Поэтому вы много не пишите, и главное, пожалуйста, никого не ругайте, даже если я кого-то ругал...
Обещаю, что не буду. Тем более, что псковский художник Александр Стройло, честное слово, никого не ругал… Да и наговорил не так много – времени нет…
Елена Ширяева,
Псковское агентство информации
