У каждой таможни – свои Верещагины…
23 мая 1991 года приказом ГУ ГТК СССР была создана Псковская таможня. Соответственно, 23 мая 2006 года Псковская таможня отмечает 15 лет со дня своего основания. Для Псковской области это событие, мимо которого пройти нельзя. Поэтому на предложение побеседовать с «ветеранами службы» о периоде ее становления мы откликнулись более, чем охотно.
Хотя, казалось бы, любой журналист знает – какое это удовольствие: беседовать с представителями силовых структур в относительно официальной обстановке накануне какого-нибудь ведомственного юбилея. Как правило, после краткого доклада о достигнутых за отчетный период успехах, следует такая же краткая информация о «тяготах и лишениях», с концовкой на оптимистичной ноте. Сделать материал читаемым при таких условиях – дело довольно сложное.
Псковские таможенные "ветераны": те, «кто стоял у истоков, своими руками и на своих плечах…» - в общем, добавьте нужный праздничный стереотип - в этот стереотип не вписались. Оказались интересными, искренними, интеллигентными людьми, не стесняющимися признаться в любви к профессии, выбранной 15 лет назад. Так что все штампы в этом материале – авторские, а всякое живое слово – от таможенников.
Контрабандисты были приятно удивлены…
Слева направо: Сергей Манойлов, Анжелика Потий, Вячеслав Зубов
Трое наших собеседников работают в Псковской таможне с начала ее образования. Сергей Васильевич Манойлов, ныне начальник отдела торговых ограничений, восемнадцатый человек в Псковской таможне. В том смысле, что на работу был принят восемнадцатым, сегодня же по штатному расписанию здесь служат 852 человека. На таможню пришел сам – в поисках работы. До этого учительствовал, среди псковских таможенников вообще много бывших учителей и выпускников политехнического института.
Вячеслав Валентинович Зубов – как раз выпускник «политеха», начальник отдела таможенной инспекции. В таможню пришел – «с той стороны», из первого в Псковской области совместного российско-финского предприятия, занимавшегося в Плюсском районе лесозаготовкой.
Третья участница беседы – главный государственный таможенный инспектор орг-аналитического отдела Анжелика Леонидовна Потий выглядит настолько молодо, что невольно возник вопрос: «Анжел, а вы в таможню со школьной скамьи?» Реагирует спокойно: «Нет, после техникума, с 19 лет. У меня одна запись в трудовой книжке, так что я больше ничего и не умею».
Сергей Манойлов: Начинали мы тогда, когда в Псковской таможне еще не было специальных подразделений на службы. Просто каждому сотруднику поручали свой участок работы. Кто-то отвечал за кадры, кто-то – за бухгалтерию, кто-то за оформление. А мне поручили борьбу с контрабандой. Сейчас ею занимается правоохранительный блок, а 15 лет назад вынуждены были заниматься все. Контрабанду ловили везде, в любое время дня и ночи, ловили все, кто был уполномочен. Работали мы здесь в Пскове, где контрабандисты скапливались, а потом прорывались на границу.
Вячеслав Зубов: Хотя были и операции по усилению границы. Когда у нас пошел поток контрабанды цветного металла, в 1992-м году, Псковская таможня была уполномочена усилить контроль на границе, на Печорском участке. Тогда совместно с КГБ была проведена масштабная операция, мы выезжали по ночам, работали группами. Разумеется, контрабандисты знали, что идет операция: стояли (тоже группами), выжидали, пока мы проедем, смотрели - куда встанем, а потом искали пути, как нас миновать. Граница в то время была только на карте, всякая дорога через деревню вела «за границу». Через эти деревни и вывозили металл. Или действовали по-другому: прорывались караванами по 5-7 машин.
А если их задерживали, под конвоем приводили в Псков, то все выгружалось на металлобазу и составлялся протокол о нарушении таможенных правил. Как правило, контрабандисты были приятно удивлены размерами штрафов – 100 рублей.
Сергей Манойлов: Тогда действовало законодательство СССР, кодекс 1991 года, там за контрабанду полагалось 100 рублей. По советским деньгам – штраф большой, а у нас же уже тысячи и миллионы рублей в обороте были...
Вячеслав Зубов: Разумеется, люди были счастливы - спросят с них всего сто рублей, и они свободны. А контрабандисты были отовсюду – вся страна приехала сюда зарабатывать. Везли всё: алюминий, отожженные провода (помню одну машину, из какого-то колхоза, металл был отожжен на костре – запах ужасный), редкие металлы, бензин, пиво, продукты питания. И такая вакханалия была месяца четыре, потом интенсивными темпами ее стали прекращать, появилась полноценная пограничная служба.
Сергей Манойлов: Да, просто «ловля» потом прекратилась: на границе намертво встал «человек с ружьем» – пограничник. Хотя бывали еще случаи, когда жулики брали вопиющей наглостью. Помню, задержали одного на бензовозе. Но поздно уже было, попросили прибыть утром – для дальнейших разбирательств. Никто его не охранял, потому что таких «отловленных» бензовозов по городу стояло очень много. И он, не взирая на то, что документы у него были забраны, на следующее утро звонит нам из Эстонии! Чтобы «привет» передать и «сдать» того пограничника, который его пропустил…
На деньгах буквально «сидели»
Сергей Манойлов: А, в общем, первое время проблема была даже не в том, чтобы поймать (ловили все - и милиция, и пограничники, и ФСБ), а в том, чтобы учесть и вернуть ценности государству. С законодательной базой – проблемы, складов не было. Таможня тогда располагалась на улице Я. Фабрициуса, у нас там было пять кабинетов. Именно в коридорах той еще таможни, кучами валя… , то есть – хранилось конфискованное.
Вячеслав Зубов: Вот Анжела может много рассказать о конфискате, который изымался в ходе осмотра вьетнамских граждан. Они в Пскове работали, а когда выезжали на родину, то вывозили, чего во Вьетнаме не хватало. Не хватало там всего: начиная от мотоциклов, заканчивая таблетками (сам видел, как таблетки были напиханы в музыкальные колонки, в обшивку холодильников), везли также электрические чайники, педали для велосипедов, даже металл цветной вывозили и электрические счетчики, которые снимали по всему Пскову.
Сергей Манойлов: У контейнеров дно вываливалось, когда их на пароход грузили, при том, что они – двухтонные.
Анжелика Потий: Трудно было объяснить вьетнамским гражданам, что и почему к вывозу запрещено. Они либо сразу переставали понимать по-русски, либо плакали о больных родственниках, которым очень нужен целый контейнер лекарств.
Сергей Манойлов: Но, возвращаясь к первым трудностям, - конфискат, действительно, хранился везде. Где машину поймают, там ее и сгрузят. Если ФСБ поймала – около них сгрузят. Так и лежало: там три тонны цветного металла, тут три тонны. И всё это надо было учитывать, при том, что «всё это» потихонечку уходило, растрачивалось и даже расползалось.
Помню, мы задержали машину с живыми раками из Ростова. Пока с жуликами документы оформляли, из мешков, которые они в таможню притащили, раки вырвались на свободу. Мы их недели две потом ловили, ориентируясь на женский визг (это если раки до кабинетов сотрудниц добирались). А еще, помните, деньги в баулах задержали?
Вячеслав Зубов: Проходил у нас досмотр самолета, который в Пскове совершал дозаправку. Мы обратили внимание на пакеты в салоне, а там – деньги, огромная сумма, 200 с чем-то миллионов рублей (это 93-й год был), их чеченцы в Россию везли. Пока мы их считали, эти денежные мешки в таможне стояли. Страшно было…
А в это же время в Пскове с визитом был Александр Руцкой, в то время вице-президент. Его поставили в известность о том, что столько вот денег задержано. И он на правительственном уровне принял решение направить их в областной бюджет – на сельское хозяйство! Что дальше с ними было, не знаем. А нам благодарственное письмо написали.
Сергей Манойлов: А еще мы как-то две тонны киргизских денег задержали – разменные такие бумажки, две недели их считали...
Первый псковский таможенник
За 15 лет службы таких «а помните» у таможенников тоже тонны. И думалось, что именно этот период, когда «деньги - мешками, бензин – цистернами» и был самым сложным для таможни. Оказывается, нет. Вспоминают они свои 90-ые с большой теплотой. Во многом - благодаря первому своему начальнику, генерал-майору таможенной службы Владимиру Ивановичу Назарову, ныне покойному. «Нам повезло, просто очень сильно повезло», - убеждены все трое, вспоминая первого псковского таможенника.
Анжелика Потий: Когда говорят, что в 1991 году мы начинали с нуля – сейчас даже объяснить трудно, что это был за «ноль». Только в 1992-м мы получили целых два компьютера, а деклараций было уже довольно много, и заполнять их приходилось по ночам. Владимир Иванович организовал четыре смены: мы работали по два человека, «Фольксваген» тогда как раз получили, развозили нас по ночам. Утром поспишь два-три часа – и на работу. Бегом, с радостью, с азартом, с вдохновением! Во-первых, интересно было, а, во-вторых… Мы никогда не забудем отношения к нам Владимира Ивановича.
Это была такая неподдельная забота: он в «голодные» годы умудрялся как-то заключать договора с пищевиками – мы продукты получали, хотя и с зарплатой практически не было задержек. Когда задержки по всей стране начались, у нас они все равно были меньше. Кому-то ребенка в садик устроить помог, меня заставил на квартиру заявление писать. До слез тогда довел: я ему говорю, что не буду писать – ну, какая квартира, мне 20 лет, живу с мамой?.. Но заставил, и через пять лет я квартиру получила – тогда, когда она уже была очень нужна…
Говорил нам: «Главное - это быт. Здоров человек, дома все хорошо – он и работает хорошо». Мы - правда - на работу бегом бежали. И сейчас бежим, но всегда будем помнить о том, как счастливы были в то время...
Каждое 23 мая они ездят на могилу к Владимиру Ивановичу Назарову: он у псковских «государевых людей» - свой Верещагин, который так и не ушел с баркаса. Хотя вопрос: «Ну что, таможня дает добро?» все трое уже ненавидят. «Да сколько же можно? Отбираем мы добро, и возвращаем!»
О тяготах и лишениях
А сложности все же вспомнились.
Сергей Манойлов: Одно время крайне сложно было работать платежникам. Сами понимаете – кризис неплатежей, банки не работали, купля-продажа по бартеру – больше половины по бартеру. Представляете, насколько сложно было учесть: сколько дров увезут и сколько яиц «на них» ввезут?
Вячеслав Зубов: Вот-вот - металл и лес отправляли, а горошек получали…
Сергей Манойлов: А после дефолта? Народ тогда охватил дикий страх: деньги возили мешками, пачками, сумками – крупные контракты оплачивались только по наличному расчету и по предоплате. Людей много пропадало, беспредел бандитский. Сейчас в это не верится.
Вячеслав Зубов: Нет, с другой стороны, работать все же стало сложнее сейчас. Мы пятнадцать лет росли и учились – и «они» времени не теряли. Я помню, как мы с первым начальником в 90-ые годы умудрились вернуть в бюджет 12 миллионов неуплаченной госпошлины. Как тому эстонскому предпринимателю удалось в то время провернуть схему, по которой он беспошлинно свой товар вывез, это тема для отдельного разговора. А мы с Владимиром Ивановичем Назаровым написали ему письмо в Эстонию: мол, если пошлина не будет оплачена, мы разошлем информацию о вашем недобросовестном поступке во все таможенные органы России, что нанесет непоправимый ущерб имиджу вашей фирмы и вашей деловой репутации. Послали письмо по почте и, как вы думаете, заплатил!
Так вот, раньше можно было написать письмо с угрозой имиджу, а сейчас у каждого жулика по пять адвокатов. Любое действие таможни может быть обжаловано в суде по отработанным схемам. Выявлением таких схем ухода от платежей (с использованием пробелов в законодательстве) наш отдел и занимается. И пресекает. Но на полшага от «них» отстает, а должны бы обгонять...
Вот на этой оптимистичной ноте… Наш разговор не закончился. Еще мы пытались вспомнить анекдоты про таможенников – мало их последнее время стало. «Это даже беспокоит», - признаются трое сослуживцев. Поговорили о туманных перспективах, связанных с переподчинением службы и о последних событиях вокруг нее, которые обыватель рассматривает в одной канве с событиями вокруг других силовых структур. Но предпраздничное настроение решили не портить.
«Я за лицо таможни спокоен. Как работали – так и работаем», - твердо говорит Сергей Манойлов, напоминая, что Псковская таможня – одна из самых крупных на Северо-западе, является кузницей кадров для всего управления. И добавляет: «В общем, трудный период роста мы прошли, теперь надо функционировать в достигнутом качестве, ну и снова – расти».
О чем еще говорить в день рождения? Пусть растут!
Записала Елена Ширяева,
Псковское агентство информации
