О бюджете театра, диковатой публике и YouTube-сериалах – в интервью с арт-директором Псковского театра драмы

Театральный сезон в России из-за пандемии коронавируса завершился раньше срока – три месяца назад. И пока Псковский академический театр драмы имени Пушкина не может впустить зрителя, руководитель проекта ПАИ-live Александр Машкарин побывал в закулисье и поговорил с арт-директором Андреем Прониным о том, какое лицо у псковского театра, где будет висеть «Золотая маска» за «Ревизора», консервативная или все-таки продвинутая в Пскове публика, и о том, за что могло быть стыдно псковским актерам после карантина.

Годовой бюджет на полтора спектакля

- Здравствуйте, Андрей! На сайте нашего театра есть краткие резюме на каждого сотрудника. Про вас можно прочитать такое: «Андрей Пронин за время работы сформировал новое творческое лицо Псковского академического театра, получившее широкое признание на театральных пространствах России». Какое оно, это новое лицо театра, которое вы сформировали, и насколько оно отличается от того, каким вы его видели, когда впервые пришли сюда?

- Какое-то новое лицо театра сформировать за три сезона сложно. Говорить о себе в единственном числе без нашего художественного руководителя Дмитрия Дмитриевича Месхиева я не стал бы. Наша работа все-таки идет в тандеме и под его руководством. С самого начала мы договорились о том, что это будет интендантский театр. Это театр, во главе которого стоит творческий менеджер в лице Дмитрия Дмитриевича [Месхиева – ПАИ] и некий консультант в моем лице. Это театр, в котором работают разные режиссеры.

Сами понимаете, что найти Радуна [Вадим Радун – заслуженный деятель искусств РСФСР, театральный режиссер, 35 лет прослуживший в Псковском драматическом театре] не так-то просто. Можно, конечно, поставить объявление на «Авито», что «театру требуется Радун Вадим Иосифович», но залучить сюда какого-то крупного режиссера, чтобы он навсегда связал себя с Псковом, работал бы в этом театре и поднял бы его в очередной раз на какую-то высоту – это непросто.

При этом режиссерский театр имеет свои минусы: любой режиссер ревнив  и всегда предпочитает свои спектакли, а приглашать старается режиссеров похуже себя. Наша система управления заключается в том, что мы не ревнуем тех режиссеров, которые к нам приезжают, а наоборот, чем режиссер лучше, тем больше у нас повышается настроение. У нас такая концепция театра, в котором работают разные режиссеры, и в котором их много.

Тренинг труппы, развитие у актеров каких-то навыков и параллельно создание спектаклей разного спектра – вот такое лицо. Конечно, времени и финансовых средств было не так много для того чтобы развернуть эту политику в полном объеме, но какие-то положительные результаты уже есть. Но есть и неудачи, увы.

- Поговорим о финансовой поддержке театра. Вы на своей странице в Facebook не так давно опубликовали, фактически, объявление о том, что театр ищет спонсоров для самого различного рода спектаклей. Это именно сейчас актуально, в период пандемии, или театру всегда нужны дополнительные финансовые средства?

- Это всегда актуально, потому что, что греха таить, область наша не самая богатая, и поэтому финансирование нашего театра, прямо скажем, не самое крупное.

Конечно, чтобы выпускать больше спектаклей, чтобы активнее задействовать труппу, чтобы удовлетворять разные зрительские потребности, денег нам не хватает. Не будем делать вид, что у нас в этом отношении все хорошо.

Сейчас в очередной раз это стало актуально, когда мы подсчитали, сколько у нас остается средств на этот финансовый год.

- Расскажите на примере какого-нибудь спектакля, сколько стоит постановка, сколько нужно спонсорских средств?

- Знаете, можно поставить камерный спектакль и на 600 тысяч рублей (и у нас как раз есть проект такого спектакля). Можно даже дешевле сделать, как это называется, из подбора: когда актеры в своей одежде или в одежде из других спектаклей, декорации отсутствуют, режиссирует кто-то, кто в театре работает за зарплату – такое тоже возможно. 

Но, например, средний спектакль большой сцены с костюмами и яркими декорациями по сегодняшним ценам – это 3–4 миллиона рублей. А у нас весь постановочный бюджет на год – 7 миллионов. Полтора спектакля. И можно, конечно, так, но я к этому не готов. И зритель тоже не готов. Здесь не Мехико и не Москва: количество зрителей довольно ограниченное, и им нужны новые спектакли. Если выпускать один дорогой спектакль в сезон, то и труппа будет профнепригодной, потому что актер получает свой тренинг, когда он работает.

- Как выглядит спонсорство в театре? Как в кино это выглядит, мы примерно представляем «product placement»: главный герой размахивают пачкой чипсов или палкой колбасы. А как в театре?

- Вы знаете, в каждом конкретном случае можно договариваться. Это можно придумать самым изящным образом: и в программку вложить, и какой-то щит около сцены повесить, и в рекламных роликах спектакля отразить, и, в конце концов, можно и на сцене что-то сказать такое смешное.

- Если спонсор будет настаивать на «тертом хрене в бутылочках», как в «Дне радио», это придется делать?

- Это не так страшно, на самом деле. Если он, конечно, не каждые пять минут потребует этот хрен выносить на авансцену. У нас в спектакле «Ревизор», например, еду для артистов предоставлял один из отелей города. Это было в программках отражено, и прекрасный был пример.

Премьера от худрука

- Вернемся к театральной программе. В мае – начале июня театр решил попробовать новый вариант работы – вариант в онлайне. И в рамках Пушкинского театрального фестиваля спектакли игрались в онлайне. Насколько это удачный эксперимент? На мой взгляд, раньше, когда проходил реальный фестиваль, в соцсетях появлялась масса отзывов и комментариев (и не всегда самых лестных), в прессе – масса критических статей. В этот раз критические статьи были на специальном сайте pushfest.ru, а в соцсетях я почти не встречал отзывов. Это получился такой междусобойчик или все-таки эксперимент можно признать успешным?

- Не знаю, можно ли назвать это междусобойчиком, но весь контент фестиваля набрал около 65 тысяч просмотров. И, вы знаете, это довольно много.

Я все расстраивался, когда шел наш фестиваль, что спектакль смотрят всего 200 человек (это те зрители, которые посмотрели спектакль от начала до конца и были зарегистрирован во «ВКонтакте»). И я думал: «Зачем я это делаю?». Но, скажем, на фестивале «Сибиу» [главный фестиваль искусств Румынии, объединяющий все виды исполнительского и изобразительного искусства, кино и книжное дело – ПАИ] шедевры мирового театра порой смотрели 12 человек. И я понял, что наш фестиваль состоялся. Причем это был второй такой крупный фестиваль в мире за время коронавируса. Первый – театр Treffen в Берлине, а потом это сделали мы.

Я, честно говоря, доволен, и отзывов было довольно много: и из Хабаровска, и из Эстонии, и из Израиля, и из США, и из Пскова. Я знаю даже людей, которые смотрели все спектакли. А то, что негативных отзывов было меньше, ну, может, это и хорошо?

- Когда мы обсуждали театральный фестиваль с художественным руководителем театра Дмитрием Месхиевым, он говорил о том, что у него есть идея снять телеспектакль, качественный, хороший. Вы обсуждали с ним эту идею, может быть, уже применительно к какой-то конкретной постановке?

- Об этом мы говорили много, посмотрим. Но сейчас он сам ставит свой спектакль, и я думаю, что он его же и будет в первую очередь снимать. Это спектакль по пьесе японского драматурга Коки Митани «Академия смеха».

- О чем он?

- Это история о цензоре и драматурге. Актуальная история, да.

- Когда планируется премьера?

- Если работа театра нормализуется, и в сентябре мы откроемся, то, наверное, к концу сентября мы этот спектакль выпустим.

«Стыдно будет»: почему псковские актеры не завели YouTube-канал

- У меня еще один вопрос про новую форму работы. Период пандемии породил массу маленьких сериальчиков в YouTube, которые посвящены изоляции. Почему бы актерам псковского театра тоже не взять и не забабахать какой-то YouTube-канал? Мне кажется, это было бы интересно. Певцы поют на улицах, на балконах, все это смотрят, приветствуют, тиражируют. Почему бы и нашему театру не сделать что-то такое?

- Наш худрук довольно жестко отсек все наши активности, и, может быть, он был прав. Он говорил: «Стыдно будет». И, действительно, я наблюдал за тем, что делали многие театры во время карантина, и много раз мне было стыдно и за пение, и за сериалы в Zoom.

Мы пытались читать сказки, но в итоге тот контент, который был записан, решили отправить в урну. Все-таки интернет требует очень серьезного  заострения творческих сил и подготовки, потому что какие-то случайные детали, которые в живом общении ускользают от внимания, когда мы смотрим в этот прямоугольник на экране, бросаются в глаза. Такие вещи надо серьезно готовить, и, может быть, и хорошо, что мы не бросились в этот омут, потому что каких-то особенно удачных примеров такого повседневного YouTube-существования я не назову. Даже у «Комеди Франсэз» [французский театр – ПАИ] это получилась какая-то, честно говоря, необязательная ерунда, о которой хочется забыть по окончании карантина.

- У них это была история о том, что надо себя чем-то занять?

- Да, Могучий Андрей Анатольевич, худрук БДТ, например, так и сказал, что сайт БДТ-digital, на котором артисты поют песни, Нина Усатова дает уроки вязания и прочее – нужен, скорее, чтобы труппа была в тонусе, нежели чем потому, что это какой-то выдающийся художественный контент.

- В своем Facebook вы написали, что смотрели сериал «Последний министр», чем он вас так зацепил?

- Мне очень понравилось. Во-первых, это близкие и родные мне люди: я много лет работал в журнале «Афиша», и я как бы знаю и Рому Волобуева и Лену Ванину. Во-вторых, мне импонирует и юмор, и меланхолия этого сериала. Мне показалось, что это успешная история. И давно я не видел артиста Цапника таким объемным и сложным на экране. Так уж, между нами говоря, вообще никогда не видел его сложным на экране.

-  Удивительно звучит, что в сериале можно исполнить «объемную роль»?

- У нас вообще сериалы сейчас превратились чуть ли не в элитарный вид искусства. Во времена моего отрочества над сериалами было принято смеяться, серьезные люди «Санту-Барбару» или «Рабыню Изауру», конечно, не смотрели. А сейчас мы живем в то время, когда уже, скорее, какие-то гопники разговаривают о фильмах, которые вышли в прокат, а интеллектуалы говорят: «А вот третий сезон “Твин Пикса”…».

«Последний министр» - это хорошее кино: и шутки там смешные, и печаль печальная, и артистка Сутулова там прекрасная.

Новые актеры из Сибири и темнокожая помреж

- Поговорим о труппе театра. Буквально несколько дней назад вы написали, что в псковской труппе появилось три новых артиста: Линда Ахметзянова и Георгий Болонев из Новосибирска и Анатолий Кузьмин из Минусинского драмтеатра. Что сибиряков так тянет в Псков?

- Абы кого мы стараемся не брать, а в Сибири хорошие артисты. Линда и Гоша – это артисты, известные всей театральной России. Это актеры новосибирского театра «Красный факел». Линда получила «Золотую маску» за роль Ирины в спектакле Тимофея Кулябина в спектакле «Три сестры».

Они переехали, как я понимаю, в европейскую часть, чтобы активнее сниматься, потому что, конечно, когда ты живешь в Новосибирске, возможности сниматься в кино ограничены.

Наш худрук не против того, чтобы актеры снимались, а  возможности транспортной коммуникации и с Петербургом, и с Москвой здесь достаточно простые, так вот мы и договорились. И я очень рад, что мы этих артистов заполучили.

- Где сейчас находятся новые артисты, они уже переехали?

- Они приезжали, но пока что им еще не освободили квартиру, где-то к 20 июля они уже должны заселиться.

- Как их встретили?

- Радостно, конечно, встретили.

- Неужели все так тихо, гладко?

- Знаете, тихо, гладко в театре никогда не бывает. Каждый артист театра считает себя главным. Так артист устроен. Радость артиста за другого – это всегда какое-то мощное физическое усилие. С одной стороны, актеры всегда ревнуют, особенно, когда в труппе появляются успешные артисты. Есть такой сдавленный вздох и мысли, что «эти роли теперь ей достанутся, а не мне». Но с другой стороны, мы все равно команда, и, конечно, мы все хотим, чтобы наш театр становился более крутым, более успешным, более знаменитым. Мы понимаем, что если у нас будут какие-то звезды в труппе, то и другие артисты тоже автоматически станут более востребованными. Поэтому тут такая диалектика.

- Еще один момент, который я почерпнул из Facebook. Темнокожая помощница режиссера – это шутка?

- Нет, это правда. Ее зовут Маша Кузьмина. У нас уволилась помощница режиссера, и благодаря Александру Григорьевичу Стройло [главный художник Псковского академического театра драмы – ПАИ] мы нашли замечательную девушку, которая теперь работает в нашем театре. У нее, действительно, темный цвет кожи.

- Это не ответ на события в США? Это просто так совпало?

- Ну, конечно, это ответ на события в США, мы же не могли это пропустить (смеется)... На самом деле, конечно, так совпало.

У нас прекрасные, красивые помрежи. У нас Саша Артемьев – прекрасный, с татуировками и бородой. Вот теперь еще и девушка темнокожая. Я считаю, что это такая визитная карточка нашего театра: у нас красивые и необычные помрежи.

«Диковатый консерватизм» псковской публики

- Такие выбивающиеся из общепринятого стандарта сотрудников театра люди, темнокожие, с татуировками, они ведь шокируют консервативную театральную публику. А у нас, наверное, в Пскове публика консервативная?

- Публика в Пскове очень разная. Город тем и отличается, что тут очень сегментированная публика. Тут найдутся самые разные зрители: и очень продвинутые, и консервативные. Опять-таки в понятие «консерватизм» тоже разное вкладывается: есть какой-то консерватизм просвещенный, когда  люди понимают, о чем они говорят; бывает консерватизм диковатый из серии: «Что же это такое? Мы на спектакль пришли, а вы нам каких-то плохих людей показываете. А мы же пришли к культуре приобщаться. Вы же нам покажите, как вести-то себя надо: мыть руки перед едой…». Такое тоже бывает.

Все-таки ходит и много молодежи, и интеллигенции. Интеллигенция псковская, она, на самом деле, очень даже понимающая. Она вполне понимает и какие-то богемные вещи.

- Она отличается от питерской?

- Не особенно. Сказать, что на ней какое-то провинциальное клеймо нельзя. Вполне себе раскованные, нормальные люди. Ну понятно, что в искусстве людей в костюмах тройках, как в каких-то силовых структурах, нету. Тут немножко все расхристано, немножко все свободнее, ну и потом татуировки – это не так и страшно, по-моему.

Абсурдистская комедия, Шерешевский, «И смех и грех» Свекольникова – о премьерах сезона

- Здесь у вас лежат заготовки, распечатки к спектаклю «Село Степанчиково и его обитатели». Это будет премьера №2, так скажем?

- Скорее, премьера №1. Этим спектаклем, в общем-то уже готовым, мы, скорее всего, откроем сезон. Спектакль мы уже показывали 20 марта без зрителей. Нам осталось только, чтобы он встретился со зрителями. Поэтому «Село Степанчиково» в постановке Петра Шерешевского будет нашей первой премьерой сезона, если мы, тьфу-тьфу-тьфу, откроемся.

- Сколько премьер запланировано на сезон?

- Мы надеемся, что покажем «Село Степанчиково». За ним – спектакль Дмитрия Месхиева. И у нас остался еще один должок с прошлого сезона: спектакль «Дни Победы». На Дне города 26 июля мы будем показывать превью этого спектакля на улице, небольшой фрагмент.

Затем Александра Ловянникова должна выпустить детский спектакль по сказкам молодой писательницы Анастасии Момот. Аля уже у нас работала: ставила беби-спектакль «Год жирафа».

На Новый год Толя Кузьмин – артист и начинающий режиссер, который теперь будет работать в нашем театре – поставит детский спектакль «Двенадцать месяцев».

Появится, судя по всему, и авторская программа Владимира Свекольникова [народный артист России, актер псковского театра – ПАИ]: это его монопрограмма, в которой он выступает как режиссер и как артист. У него там и Крылов, и Чехов, и  Пушкин. Условное название спектакля «И смех и грех». В этом году у Владимира Степановича как раз юбилей 75 лет, и здорово, что он выйдет к зрителю в новой работе.

В следующем году мы надеемся, что у нас будут работать два ведущих российских режиссера. Это Айрат Абушахманов [заслуженный деятель искусств Республики Башкортостан – ПАИ], эскиз его спектакля «Пленные духи» был показан на лаборатории год назад и имел большой успех. Надеемся, что этот спектакль по пьесе братьев Пресняковых появится сразу после Нового года. Это такая абсурдистская комедия про Блока, Белого, Любовь Менделееву и ее папу с его таблицей.

Параллельно на малой сцене Георгий Цнобиладзе поставит спектакль по роману Грэма Грина «Путешествие с тетушкой» для Галины Шукшановой [Заслуженная артистка России, актриса псковского театра – ПАИ].

Евгений Марчелли – легендарный режиссер, до последнего времени худрук Ярославского театра имени Волкова – сделает новую версию своего ярославского спектакля «Нам не страшен серый волк». Там этот спектакль прекратил существование, а мы его с нашими актерами восстановим в новой версии. Анастасия Светлова, бывшая примадонна ярославской драмы, будет по-прежнему играть в этом спектакле, но уже у нас.

И завершить сезон мы планируем спектаклем Павла Зобнина «Дядя Ваня».

Планы вот такие, и хотелось бы больше.

Где будет висеть золотая маска и будет ли?

- Андрей, спасибо большое за ответы на вопросы и за массу приятных новостей.

- И одну важную новость я еще не рассказал. 29 июля мы показываем «Ревизора» членам жюри «Золотой маски», они приедут сюда.

Мы надеемся поехать в ноябре в Москву, но тут выяснилось, что одна наша номинантка готовится стать мамой. Поэтому жюри, пока еще Даша полностью не оказалась увлечена процессом материнства, приедет поскорее посмотреть спектакль. Да, 29 числа в пустом зале жюри «Маски» будет смотреть «Ревизора».

- Будем надеяться, что пустующее место для «Золотой маски» будет заполнено.

- Это крайне мало вероятно, но, как по мне, номинация – это уже огромное счастье. Очень многие театры номинируются, но масок не получают за всю историю, но это все равно из российской театральной элиты их никак не изымает.