Руслан Компанец: "У нас нет памятной даты, связанной с первой и второй Чеченскими войнами"

Помощник командира по информационному обеспечению 76-й гвардейской Черниговской десантно-штурмовой дивизии гвардии майор Руслан Компанец – красивый человек, и, если бы не форма, пацан и пацан, но ему 35 лет, за плечами "первая Чечня" и тяжёлое ранение. Руслан родился 23 июля 1972 года в СССР, в древнем русском городе Чернигове, который моложе Пскова на четыре года. Военных в семье Руслана не было, если говорить о семейной традиции. Прадед воевал в Великую Отечественную, ходил в разведку и много об этом рассказывал будущему десантнику.

Руслан, как мальчишка выбирает служение Отечеству, Армию?

У нас в школе серьёзно занимались начальной военной подготовкой, и полковник Шмуневский Виктор Васильевич для нас был непререкаемым авторитетом, он сам служил в Черниговской 76-й дивизии, и для всех тогда служить в армии было почётно. В 1989 году окончил школу и поступал в Рязанское высшее военно-десантное училище, не поступил, на будущий год поступал снова.

Почему так хотелось в это училище?

Прежде всего, влияние Виктора Васильевича, он нам много рассказывал про десантные войска, конечно, была какая-то романтика, но и в нашем городе все с уважением относились к десантникам, к дивизии, она освобождала Чернигов в 1943 году, поэтому называется Черниговской. И я чётко знал, что попаду служить в эту дивизию.

Я жила в Пскове и не знала, какая дивизия у нас стоит, как она называется, но знала, что есть офицеры – такой чисто женский взгляд. А Вы вот со школы мечтали там служить?

Когда Чернобыль взорвался, мы стали лучшими в области по разведподготовке, у нас был тир свой, настоящая оружейная комната под сигнализацией – всё было очень серьёзно. Без первого места на соревнованиях - и не подходи, так Виктор Васильевич нас учил. У нас отбирали парней служить именно в десантной дивизии в Пскове, я приезжал в дивизию еще из Чернигова, нас звали служить сюда и мэр Пскова тогдашний, к нам в Пскове было прекрасное отношение.

У вас в школе были чисто мужские занятия, сейчас наши пацаны на танцполах, в основном, или за компьютером.

Это всё Виктор Васильевич Шмуневский, он - молодец. Изучали военные предметы, устройство автомата, стрельбу, мы носили галстуки с рубашками, берет, и девчонки тоже. В Чернигове, пока готовились, прыгали с парашютом, у меня уже было три прыжка, потом ещё три прибавилось. Вот мы и поехали в Рязань, но хотел я поступать на факультет спецназа. Не поступил. Во второй раз поехал – не поступил. Жили в полевом лагере, палатки по 20 человек, с утра подъём, построение – для вчерашних школьников почти боевая обстановка. Было тяжело психологически, и многие не понимали, для чего нужны такие трудности, но это проверяет человека, определяет его возможности и закаляет. Остаются те, кто действительно собирался стать офицером-десантником. Сейчас, считаю, всё-таки есть ненужные послабления в учёбе.

Почему не поступили?

Был большой конкурс. Я не сдал иностранный язык и вернулся в Чернигов, понимая чётко, что язык надо знать, и я им целый год занимался, но по каким-то причинам опять по конкурсу не прошёл, около десяти человек оказались за бортом. Нас вызвал на приём командующий ВДВ Подколзин, посмотрел наши документы, нас, спросил: "Прыгали? – Да.- Партизанили? – Да. - Спортсмены? – Да". Ну, чего же нас не принять! Был единственный момент – приняли нас на инженерный факультет, но для меня главное было остаться в училище. Поступил в Рязанское высшее военное училище в 1990-м, окончил в 1994-м году. Поначалу было тяжело, как и молодому солдату, особенно караульная служба, знание устава, что такое часовой, военная дисциплина и т. п. Особых трудностей, может, и не было, но отсев был большой, только из нашей роты училище покинули в ходе обучения около тридцати человек.

Чему учат в высшем воздушно-десантном училище?

Сейчас молодёжь начинает "с плача", но я уверен: чем жёстче условия обучения, тем легче потом служить. Учат, помимо военных дисциплин непосредственно, умению переносить нагрузки. Мы каждый месяц ходили пешком в учебный центр Сольцы с полной выкладкой, это в шестидесяти километрах от Рязани, сначала было тяжело, потом уже ближе к окончанию училища – без проблем. Наш выпуск попал в чеченские события, и многие были ранены, но здоровье, закалка, полученные в училище, нам помогли выдержать и восстановиться.

Какое звание получили, Руслан, и направление по окончании училища?

Звание - лейтенант, направили в Псков, я здесь и стажировку проходил, прибыл в дивизию во вторую роту 23 июля, в свой день рождения, так что праздновал его вместе с Псковом.

Многие помнят, как началась первая чеченская война в декабре 1994 года. Мы её видели по телевизору так, как нам её показывали, оскорбляя наших солдат и романтизируя боевиков, как защитников свободы чеченского народа. Мне, например, это было видеть больно и страшно. Телевизионные сюжеты, особенно, на "независимом телевидении" НТВ, были похожи на предательство, а вы об этом знали, находясь в Чечне тогда, в декабре 1994 года?

Информацию мы получали из приёмников, и от услышанного было тяжело и просто плохо: нас называли наёмниками, а боевиков – защитниками свободы. И потом эти телесъёмки "героев": Дудаева, боевиков, как "мастеров спорта", и мы, "дебилы", непонятно, что здесь делаем.

Зато сейчас ТВ называет иракцев, на чьей территории воюют войска США и НАТО, боевиками, хотя иракцы защищают свою землю от оккупантов, раньше таких людей называли партизанами.

Перед тем, как воевать, у американцев идёт мощнейшая информационная поддержка операции, пусть это дезинформация, но про это не знают. И если уж государство решило воевать, как в случае с Чечнёй, тогда должна быть информационная поддержка армии, поддержка граждан страны. У нас такого не было в 1994 году: армии сказали - вперёд, она ответила - да, а общество было не готово к тому, что армия должна была защищать свою собственную страну внутри своей страны. Да и сейчас посмотреть телевизор: 23 февраля, в День милиции какие концерты показывают из года в год, а у десантников и даты никакой нет, чтобы помянуть наших товарищей и вспомнить эти события. На день ВДВ, 2 августа, как специально, найдут десантника в фонтане и снимают, причём тех, кто уже отслужил, гражданских. Заранее журналисты спрашивают: "Ты сегодня будешь купаться? - Да нет. - Ты что, это же так здорово! - Да не хочу, пойду с девушкой в кафе". Наверное, интереснее снимать пьяных дембелей в фонтане, о чём даже заранее говорят, настраивают, а потом показывают. Таким образом приучают общество к такому образу десантника. Это не только нечестно, но и опасно.

И никто не спросит: а как ты в Чечне? Кто из твоих товарищей там погиб? Как сейчас десант живёт?

А это средствам массовой информации неинтересно, особенно, телевизионщикам и Интернету. В тех условиях в Чечне, кстати, молодые ребята не теряли самообладания, хотя объяснить наши цели и задачи в полном объёме было проблематично. Ситуация была малопонятна и постоянно менялась, нам был дан приказ не стрелять по населению, пока не увидишь, что в тебя стреляют. Так же было и в Косово, когда стрелять можно было только в том случае, если стреляли в тебя.

Как для Вас началась война в Чечне, Руслан?

Только сменился с наряда, пришёл домой, прибегает солдат за мной: прибываю в подразделение, где мне сообщают, что есть стопроцентная вероятность того, что мы улетим. Началась небольшая подготовка к ведению боевых действий, и 30 ноября мы приземлились в Беслане. Сколько раз я был в дивизии на стажировке, пока учился, дивизия была в разъездах: то там что-то случилось, то там… Мы знали и чувствовали, что сидеть на одном месте не придётся, но в то время никто не представлял ситуацию в Чечне правильно.

Нас летом 1994 года в дивизию прибыло 60 молодых офицеров, мы укомплектовали звено младших офицеров дивизии. Я был командиром взвода в парашютно-десантном подразделении, и выполнял нештатно задачи с разведподразделением. Перед отбытием, помимо батальонных учений, нас стали готовить к боевым действиям "в полях". Командиром роты 234 полка, нынешнего полка имени св. А. Невского, был Женя Васюта, разведротой командовал Юрий Никитич, он погиб в Чечне. Юра и готовил к боевым действиям, опять же в наших "полях" мы прошли под его руководством учебную боевую школу. Тогда наши солдаты, поняли, что значит офицер, за что он отвечает, что умеет, и, в общем, сложился такой хороший боевой коллектив. Вот сейчас и контрактник должен знать, что умеет его командир, как подготовлен офицер, важен, в первую очередь, личный пример офицера. Если на боевой подготовке контрактник видит, что офицер и вместе с ним в палатке, "чуме", и выполняет все задачи лучше, чем он, всё будет нормально в армии.

В те трудные годы армию ругали, а она, оказывается, жила и занималась своим непосредственным делом, и у вас была хорошая подготовка?

Да, Никитич был грамотным офицером, знал солдатскую службу, и был не очень молод, значит, опытен. Подготовка была не продолжительная, но качественная. Место, где мы стояли в Чечне, в декабре, суровое, жили в палатках, холодно, но все думали, что со дня на день всё закончится, хотя там народ готовился серьёзно: окапывались, строили доты, перекапывали дороги, строили специальные дороги для танков, построили укрепрайон.

Вы понимали, в какой сложной ситуации окажетесь?

Осознать на сто процентов это невозможно. Мы знали, что там уже обстреливали из "градов" наши войсковые части, где-то в декабре был подписан Ельциным указ о наведении нашей дивизией конституционного порядка в Чечне. Там давно готовились к настоящей войне. Достаточно сказать, что мы уничтожили два танка, на которых было написано "На Москву", но никто не представлял будущие масштабы ведения боевых действий боевиками. Ведь сложно представить себе ситуацию, когда нужно будет воевать против своих же советских людей. А стоило нам повернуться к ним спиной, как тут же могли поджечь машину, бросить гранату…13 декабря у нас уже были первые раненые. Командир дивизии гвардии генерал-майор Иван Бабич сам стоял перед населёнными пунктами, куда нельзя было заезжать, и разворачивал наши подразделения.

Люди в Чечне готовились к войне основательно, грамотно и давно. Было тяжело потому, что не было разграничений: здесь свои, а здесь – чужие, но мы быстро осознали, что это – война. Молодцы все наши, и офицеры, и солдаты, но на этой войне чётко отстреливали офицеров, у снайперов были видеокамеры, они снимали этот отстрел, им и платили за офицера больше. Так погиб псковский оператор Янус, его подстрелили специально, это был тактический ход: пошли вытаскивать оператора из опасной зоны, и погиб офицер Осадчий, пытаясь ему помочь.

Расскажите, Руслан, о том бое, в котором вы, попав в засаду, понесли самые большие потери, а Вы были ранены.

Если просто: наши две машины ГАЗ-66 с десантниками, направляясь в сторону укрепрайона Грозного, попали под обстрел из гаубиц - прямое попадание в машины. Бойцы, оставшиеся в живых, героически приняли бой. В ходе этого боя 28 декабря были подбиты два танка с надписью "На Москву", две гаубицы, два крупнокалиберных пулемёта, более 20 боевиков уничтожены.

В 76-й дивизии теперь каждый год 28 декабря служат панихиду на плацу 234 полка?

Да, каждый год с ветеранами, воевавшими в Чечне, и личным составом 234-го полка дивизии мы собираемся 28 декабря на плацу, хотя погибли в Чечне за эти две войны десантники и из других полков, но самые большие первые потери были 28 декабря 1994 года именно в 234-ом полку 76-й Черниговской дивизии. У нас нет такого дня памяти, как например, вывод войск из Афганистана, который отмечают ветераны, вспоминая погибших, у нас такой даты нет, связанной с памятью событий Первой и Второй чеченских войн.

А как Вас ранило?

У меня, как у командира взвода, было три машины БМД. Но я офицер, меня специально учили, а со мной солдаты срочной службы, которым по 18 лет. У них была небольшая подготовка, но, как и все мы – без боевого опыта. Мой механик-водитель Арнольд, молодой солдат, невысокого роста, вроде щупленький, но водитель прекрасный, специалист, а за плечами у него курс бойца и несколько уроков вождения, но машиной он управлял великолепно. В декабре слякоть, снег, наши маршруты проходили через горы, что очень сложно, и наша жизнь зависела и от мастерства водителя, от этих молодых ребят. И тогда, после взрывов машин первой роты, был тяжелый бой, мы выдвинулись к укрепрайону Грозного, в моей машине оборвалась связь. Я пересел из машины Арнольда в другую. В машину Арнольда - прямое попадание из гранатомета – снаряд прорывает броню, взрывается в БМД: Арнольд сгорел, наводчик-оператор был ранен. Попал снаряд прямой наводкой и в машину, в которой находился я – точно по командирскому месту. Чеченские боевики знали, где находится командир в БМД, и били прямо туда. Механика-водителя, который был со мной, контузило, а я получил серьёзное ранение, лежал потом месяц в госпитале в Ростове.

Много было тогда раненых среди наших?

Большинство из тех офицеров нашего 113-го выпуска, кто пришел после окончания училища в дивизию и попал на войну. Но все они остались в армии, как у нас говорят: "проявив выдержку и изъявив желание". Погибшие остались в нашей памяти, а солдаты, которые воевали в Чечне, продолжили службу в дивизии.

Были проблемы психологические, обиды на армию, на родину, на судьбу?

Проблем лично у меня не было, и обид не было. Меня готовили быть бойцом, офицером и я знал, на что шёл.

А сколько Вам было лет, когда Вы лежали в госпитале и получили орден Мужества?

22 года.

Вы не были женаты тогда?

Был, у нас был маленький сын Александр, сейчас школу заканчивает. Есть дочь, Сабина, ей 10 лет - настоящий боевой товарищ. Жена у меня - Таня, псковичка.

Квартира у гвардии майора есть?

Да, мы получили её в конце 1999 года по сертификату, трёхкомнатную, добавили, правда, немного: я заработал деньги в Косове, когда мы там стояли как миротворцы ООН. Квартиру снимали долго, почти пять лет, но нам хватало, не бедствовали.

Ваша жена обходится без истерик, когда муж на службе, и не жалуется, что мало денег зарабатывает офицер российской армии?

Нет, у меня жена умница. Она молодец, трезво мыслит и не гонится за невозможным.

Жена к Вам приезжала, когда Вы были ранены и лежали в госпитале?

А я никому не говорил, что ранен, потом случайно узнали по штампу на письме.

Не поделитесь, Руслан, ощущениями от миротворчества в Косове?

Мы принесли туда мир. Я служил тогда в миротворческом штабе российского воинского контингента в Косово. Подполковник Сергей Березовский из нашей 76-й дивизии был одним из непосредственных разработчиков знаменитого марш-броска на Косово из Боснии и Герцеговины, который так всех потряс, что спасло сербов, а мы дали понять миру, что мы - с сербами. Псковичи попали в сектор "Восток" с американцами, сектор сложный, на этой территории жили вместе албанцы и сербы, местность холмистая, сопки, всё разрушено, мы сами себя обеспечивали на этих высотах. Видно было, что война была жестокая, албанцы выдавливали сербов и даже выдавливали нашу милицию в Приштине, которая помогала уехать из Приштины сербам. Все миротворцы, которые там стояли, кроме русских, были на стороне албанцев.

Вас оставили в армии, почему?

Так сложилось, но в то время остаться комиссованному офицеру на службе было проблематично. После второй войны у нас служат офицеры, которые комиссованы по ранению - десантники своих не бросают. Андрей Чернов, мы с ним вместе учились, он оказался в той машине, в которую попал снаряд из гаубицы, сейчас служит в областном военкомате. Есть возможность оставить офицера - её используют: мне предложили перейти в дивизионную газету, служил корреспондентом, ответственным секретарём, потом ввели должность помощника командира дивизии по связям с общественностью и СМИ. Теперь моя должность называется "помощник командира по информационному обеспечению". Мы занимаемся информационным обеспечением мероприятий, проводимых в дивизии, т. е. информируем общественность через СМИ, чем живёт дивизия, какие встречи проходят у командования дивизии, какие учения. Приглашаем к нам в дивизию журналистов, когда намечаются какие-то особые открытые мероприятия.

Отличается солдат вашего призыва и сейчас?

Отличается. Мы больше переживали за свою Родину и чётко знали, что без службы в армии просто нельзя - это долг, хотя и тогда были такие, кто убегал из дивизии. Сейчас есть контракт, и человек сам выбирает работу в армии, за которую ему платят – служи. Но, если бы хотели служить, то у нас очередь бы стояла вдоль забора, и мы бы отбирали лучших. На контракте у нас те, кого нам поставляет общество, очень разные бойцы. Есть и такие, их правда, немного, которые получат зарплату - и в ресторан водки дорогой попить, сигарет дорогих покурить и чтоб все видели – крутой. Такие заскоки сейчас у молодых… Деньги получают неплохие, и кто-то не избегает соблазна тут же их пропить и прогулять. Это считается "классным", и даже в школе, если не ходишь на уроки – "ты классный парень". Показушность во всём этом есть какая-то.

Да, выполнение приказа, послушание - трудное дело, мужское, а не пацанское.

Сейчас другое время, и у молодёжи потихоньку отношение к армии меняется в лучшую сторону. Раньше ведь в форме нельзя было ходить, не только пальцем показывали, а можно было просто не дойти.

Мужчины сконцентрировались в магазинах, которые они охраняют, на глазах исчезают мужские профессии, а чисто мужское дело – армия - калачом не заманишь. Есть что, Руслан, сказать нашим молодым людям?

Почему все думают, что в армии глупеешь? В армии офицеры - люди с высшим образованием, солдат в армии может бесплатно получить хорошую специальность, профессию. Только в армии есть возможность испытать себя, свои возможности, на что ты способен, как мужик. В армии, и больше нигде, ты научишься защищать родину, а кто это будет делать, если не мы? Наверное, армия - это экстремальная ситуация в жизни современного молодого человека, но у армии, в отличие, например, от экстремальных видов спорта, благородная цель – защита Отечества, своей семьи, своих близких. Раньше были огромные конкурсы в военные училища, все хотели быть настоящими мужиками. Ну, а если посмотреть на проблему с другой стороны, то наш зам. командира по воспитательной работе в дивизии со страхом уходил на гражданку, он ее боялся. У него за плечами было Суворовское училище, армия, служба и пенсия – он даже паспорта в руках не держал, и ему было страшно уходить в гражданскую жизнь. Да у нас многие тоже думают, что и разговаривать с гражданскими неинтересно. О чем с ними говорить? Что у них за интересы: пива выпить, потусоваться? Да нет, уверен, люди нормальные есть везде: и в армии, и на гражданке.

Армия - это служение, это служба, там не за деньги служат, особенно офицеры, потому что никакими деньгами не оценишь свою жизнь и свою любовь к родине, а как можно работать в армии, служить за деньги? Можно ли доверять такому защитнику с контрактом?

Идёт много разговоров о том, что и "офицеры у нас не те" и "контрактники не очень". Но спросите контрактника: "Зачем пришел в армию? - По убеждению. - За деньги? - За деньги". Дело в том, что высокие понятия солдату трудно формулировать. Конечно, не ради этих денег он пришёл в армию, хотя для многих из сёл и деревень, это немалые деньги, но без убеждения в правильном выборе, в армии и за деньги служить не будут. У нас в дивизии идёт отсев, мы даём три месяца, в течение которых контрактники, а это те, кто уже отслужил, либо служит, могут определиться: нужно ли продолжать дальше, готов ли, или это не твоё. У нас многие из тех, кто ушёл после контракта, возвращаются. Спрашиваем: "Почему? – Здесь в армии коллектив, свои, а там, на гражданке, ложь, обман и подхалимство". К тому же получает контрактник около 11 тысяч рублей, живёт в общежитии, бесплатно питается. Сейчас мы всё-таки стараемся более думать не о количестве, а о качестве бойцов. Командирам не нужны те, кто не может выполнить нормативы, кто служит кое-как или не хочет служить.

Сколько получает лейтенант?

Чуть больше контрактника. Здесь есть некий тонкий момент, в котором несравнимы обязанности и ответственность: у лейтенанта 21 человек в подчинении и за каждого он отвечает, есть техника, оружие это тоже большая ответственность. И ещё: лейтенант имеет специальное высшее образование.

Как, Руслан, Ваше здоровье?

Нормально, прыгаем.

Вы еще и прыгаете?

А как же! В ВДВ без этого - никуда.

Записала Анна Скоробогатова,

специально для Псковского агентства информации.