Мы ведь такие разные…

Снова убедилась в том, что событие имеет место только в том случае, если о нём рассказал журналист. Хоть ты что делай – запускай космический корабль, завершай стройку века или открывай новые планеты во вселенной – не написали об этом газеты, не крикнули в эфир радийщики, не показали в теленовостях, значит, ничего не произошло. Считай, что работал, то зря. Но чуть на лентах информационных агентств в одну строчку дано сообщение о чём-то, знай - к событию будет приковано внимание тысяч людей.

О Татьяне Бердичевской тоже заговорили коллеги-журналисты. И стало больно. И даже страшно. Вначале от того, что пострадала молодая женщина из-за обычного мобильного телефона. Затем рисовались картины того, как дома её из больницы ждёт двухгодовалый малыш, спрашивает о маме, а она даже поговорить с ним не может. Не потому что нет средств связи, а потому что она не приходит в себя. Наконец, когда разнеслась весть, что Тани не стало, комок подступил к горлу. И многие, наверное, представили, что подобный ужас может случиться в любой момент с любым из нас. Многие, но не все. Мы ведь такие разные… На форумах псковских информационных агентств под каждым новым сообщением о развитии событий в отношении пострадавших от рук грабителя женщин, а их, напомню, в одну ночь было три, шли баталии между читателями. Я просматривала их, но не имея привычки писать на форумах, оставляла без комментариев. А говорить есть о чём. Кто-то ругает милицию за бездействие, иные хватают за воротник журналистов, третьи лезут в окна дома, погрузившегося в траур, чтобы покопаться в белье семьи умершей Тани. Эмоциональные реплики, нецензурная брань, угрозы. Для чего? Возвращаемся к ранее замеченному – "мы ведь такие разные", а значит, и цели преследуются каждым свои.

Я тоже не любила милиционеров. Примером служил родственник. Приходил поздно, сидел за столом с опущенными плечами мрачный, неразговорчивый. Едва он появлялся, начинал разрываться на части телефон. Беседы были короткими и жёсткими. Не проходило и получаса, ночной ужин обрывался. Следовала реплика жене "не жди, буду завтра", а потом с лестницы доносились обрывки фраз из его очередного разговора по телефону "16-летний пацан, чтоб его", "через окно из винтовки выстрелил". Как-то раз мы сидели за чаем и заговорили о милиции в целом.

- Везде работают разные люди – и хорошие и плохие. Но судить по одному о всей команде никогда нельзя, - сказал он тогда. – С другой стороны, когда милиционер не справился, раструбят на всю улицу, а когда выполнил свою работу – промолчат. Объясняют тем, что это его обязанность. Обязанность не только охранять, но и бороться с людской грязью, порождённой их комплексами, страхами, невоспитанностью. Так и получается, виноваты мы, а не общество в том, что у нас люди убивают себе подобных.

После этих слов я стала придирчивее при прочтении журналистских текстов. Даже занималась поиском "ушей" - намёков на фальшь. А потом был период работы в СМИ и знакомство с людьми разного возраста, разных взглядов на жизнь, но такими отзывчивыми на людское горе. Они таскали пакеты с игрушками и памперсами чужим детям, плакали в редакции при написании текстов о кончине людей, ездили в больницы к героям их публикаций с собственной выпечкой. В форумах под сообщениями о грабителе мобильных телефонов была высказана мысль, что все происходящее – одна масштабная информационная кампания, направленная на борьбу с правоохранительными органами. И авторы её – журналисты. Нет, это не кампания. Это приём защиты. Пострадала их знакомая. И тогда они заговорили о случившемся как умеют – печатным словом. Теперь их обвиняют в нагнетании обстановки. Но они виноваты лишь в том, что так подробно пишут не о каждом пострадавшем, а лишь о некоторых.

Читатели же заслуживают отдельного внимания. Мы по старинке во всём ищем крайнего. Погиб ли человек, произошло ли ДТП, ограбили ли дачу – виноваты люди в погонах. Не усмотрели, не прибежали на крик, не нашли. Мы кричим и зовём всех, кто разделяет эту точку зрения, на бой против "разучившихся работать ментов", на бой за правду. А в чём правда?

Моего знакомого убил родной отец. Это было наказание самому себе за то, что на каком-то жизненном этапе не уделил внимания воспитанию сына, не сделал ничего, чтобы тот мог отвечать отцовской мечте. Сын стал наркоманом. Ради денег он даже избивал маму. Задайте себе вопрос, когда трагедия случилась в их доме? Отнюдь не в день, когда молодой парень впервые попробовал наркотики, и, конечно, не в момент выстрела. Все началось с утраты связующих родственных нитей в самом начале пути, когда отец не присел на пару минут рядом с сыном, не прожужжал, подражая звуку машины или самолёта, не помог построить дом из кубиков, а ринулся к столу-холодильнику, потом к дивану-телевизору, а потом в квартире погасили свет…насовсем. Нас губит равнодушие и стремление возложить на кого-либо обязанности по обслуживанию себя и своих близких, своей и их безопасности, здоровья, образования. Нам проще выступить с трибуны с обвинительным криком в адрес неких исполнителей, чем задать себе вопрос, например, куда уходят наши дети после ссоры с нами, когда в последний раз при крике с улицы среди ночи вы вставали с постели и бросались к окну не ради зрелища, а с желанием помочь человеку.

Сейчас можно без труда найти много информации о всевозможных областных программах, направленных на борьбу с правонарушениями. Среди них "Профилактика преступлений и иных правонарушений на территории Псковской области на 2009-2012 годы", "Повышение безопасности дорожного движения в Псковской области на 2006-2012 годы" и "Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних на 2007 - 2010 годы". Но о них не пишут средства массовой информации. Это текущая работа, малоинтересная читателям. (А ведь именно читатели формируют информационную картину мира. Для них пишут на те темы, которые им интересны. Пока что криминальные сводки и скандалы из мира звёзд куда читабельнее сухих сообщений о выделении денег из областного бюджета на профилактику правонарушений.) Но ведь фактически получается, что администрация Псковской области совместно с Управлением внутренних дел региона работает, и работа ведётся по самым разным направлениям, вкладываются средства, планируются мероприятия, которые должны в конечном итоге создать условия безопасности для нас с вами.

В пресс-службе областной администрации мне сообщили, что только на программу профилактики преступлений и правонарушений из бюджета региона будет выделено 31,7 млн. рублей, 2 млн. рублей – на осуществление выплаты вознаграждений за добросовестную возмездную сдачу гражданами незаконно хранящегося у них оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, 17 млн. рублей – реализацию положений программы "Создание автоматизированного программного комплекса "Безопасность", 11 млн. рублей – на дополнительные ежемесячные выплаты сотрудникам милиции общественной безопасности. О чём говорят эти цифры? Прежде всего о том, что о нашей безопасности думают. В регионе регулярно проходят заседания межведомственной комиссии при администрации Псковской области по профилактике правонарушений. А есть ещё антикоррупционная комиссия, комиссия по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций и обеспечению пожарной безопасности. Все заседания проходят с участием правоохранительных органов, представителей администраций области, городов и районов. Об этой работе редко пишут в СМИ. Но если бы она не велась, полагаю, наша область выглядела бы совсем иначе, мы ведь такие разные…

Катя Алексеева,

специально для Псковского агентства информации.