А.ПРОХАНОВ Особое мнение- о Пскове.
А.ПРОХАНОВ: И один еще сеанс этой замечательной нашей с вами игры. Псков – это мой родной город. Псков – это, вообще, духовная столица России. Если Москва – это вавилонская блудница, которая сидит на 7 холмах, то Псков, по-прежнему, это духовная столица России с огромным количеством святынь, с такими снегами волшебными рождественскими, со своими чудесными службами и с наивными, чистыми, восхитительными русскими людьми.И вот там в Пскове происходят удивительные казусы. В Пскове существует обитель Спасо-Елизаровский монастырь. Сейчас он женский, был когда-то мужским. В этом монастыре подвязался старец Филофей – философ, который сформулировал концепцию Москвы – Третьего Рима, заложивший основы вот этого мистического русского царства, объясняющего русскую государственность и русскую власть как некое мессианство, связанное с небом, с землей, с Христом, с другой жизнью, с райской задачей, с реализацией райской задачи на Земле.
И в этом монастыре обитают сейчас сестры, и там матушка Елизавета у них игуменья. И она восстановила этот монастырь. Она восстановила падающий, рушащийся дивный храм. Она построила огромными усилиями братские или сестринские кельи.
И вот на этот монастырь один псковский журналист, Дементьев, по-моему, если мне не изменяет память, навел хулу, навел клевету. Он обвинил их во всех грязных делах, в разврате, Бог знает в чем. Была его статья такая. Это возымело действие. Монахи подали в суд на него, суд был выигран, его присудили к каким-то штрафам, к опровержениям. Но после того, как светский суд вынес свое решение, вмешался суд, как бы, церковный. И местный владыка, митрополит Евсевий наложил на этого господина анафему, предал его анафеме. По-моему, последним, кого анафемировала церковь, был Толстой, да еще во время событий 1993 года Патриарх Алексий кого-то анафемировал – то ли танкистов, которые стреляли в парламент, то ли парламент, который горел после выстрелов танкистов.
Но вот почему я об этом заговорил? Потому что вот этот Дементьев явился вольно или невольно инструментом вот этой Церкви Сатаны, которая своими наветами и нападками, казалось бы, просто клеветнического, может, даже отвратительного характера, он нанес удар по фундаментальным основам русской государственности, по этой обители, там, где сейчас открыли место захоронения старца Филофея.
Он нанес удар по символу вот этой русской возрождающейся государственности, и поэтому митрополит Евсевий предал его анафеме не как персонажа, как журналиста, а как некую силу, которая подрывает и подсекает вот эти метафизические основы русского царства, русского православного государства. И на Псковщине состоялась вот эта брань: брань одной метафизики, метафизики Тьмы с метафизикой Света, метафизикой русского возрождения. И в этом смысле Псков оказался и на этот раз тем местом, когда впервые по этому моллюску, о котором роман мой, был нанесен не судебный, не юридический, не военный удар, а удар вот такой русской христианской метафизики. Его отсекли, во всяком случае, пытались отсечь от своей матки, от своей черной матки, от этой тьмы.
И я думаю, что последуют и другие удары. И наша церковь, которая в лице, мне кажется, великого человека митрополита Евсевия пошла на эту брань, на это сражение, она продолжит наступление. Вот об этом мой роман «Теплоход».
И.ВОРОБЬЕВА: Очень интересно и про роман, и про Псков.
