БАШНИ НЕ ГОРЯТ

Пётр I засыпал Покровскую башню землёй и устроил на образовавшемся валу артиллерийский бастион (он тогда готовился к Северной войне, и одна из самых больших в Европе средневековых башен была для него всего лишь безнадёжно устаревшим, но пригодившимся фортификационным сооружением).

После Великой Отечественной войны главный архитектор Псковской специальной научно-реставрационной производственной мастерской (ПСНРПМ) Всеволод Петрович Смирнов раскопал Покровскую башню и так лихо её отреставрировал, что она сразу же сделалась, как сказали бы сегодня, новым псковским брендом и с тех пор символизирует не только несгибаемую мощь древних защитников нашего города, но и могущество его современных правителей.

Немудрено поэтому, что к началу 90-х она обветшала и даже отчасти прогнила вместе со всеми остальными устоями. А когда в 1995 году реставраторы обнесли её лесами и собрались отремонтировать (методом "протезирования"), ещё и сгорела. Опять же не только как башня, но и как нечто большее: "Случилось страшное", – писала тогда главная городская газета.

(Говорят, несколько чересчур любознательных подростков забрались тогда по никем не охраняемым лесам на самую верхотуру и нечаянно обронили где-то по пути непогашенный окурок. Но им простительно. Из них потом получились известные в городе радетели за псковскую старину. Типа, у кого из нас по молодости не сносило башню?)

Прошли годы. Одно тысячелетие сменилось на другое. Простояв долгие пятнадцать лет вот так - с непокрытой головой, Покровка стала символизировать фирменную псковскую безбашенность. А если кто из властей предержащих и брался за её "спасение" – то ненадолго, а точнее, до завершения своей предвыборной кампании.

Между тем по соседству с башней успел вырасти девятиэтажный монстр, который сработал наподобие уменьшителя из нового американского мультика (как будто какой-нибудь "гадкий я" вознамерился похитить у псковичей Покровку и для начала её немножечко "сдул").

Простые псковичи попробовали было повторить подвиг предков и ринуться на восстановление образовавшейся в Покровском комплексе бреши всем скопом. И как бы уже ринулись (виртуально). Если помните, кто-то из завсегдатаев ПАИ кинул на форуме клич начать всенародный сбор денег на возведение нового деревянного шатра. Но и этот флеш-моб не задался, потому что реальная рать защитников Покровки оказалась куда меньше рати "онлайн".

Чтобы у Покровской башни снова появилась крыша, понадобилось сперва сменить верхушку в доме Советов на улице Некрасова. И невозможное опять стало возможным. Но сразу встали ребром новые вопросы. КАК именно следует восстанавливать шатёр Покровской башни? И чего мы, собственно, этой реставрацией добиваемся? Чтоб не капало?

Не рубите, мужики, не рубите...

Двенадцатигранный деревянный шатёр Всеволода Смирнова представлял собой крытую тёсом режевую конструкцию. "Реж" – это деревянный сруб из брёвен, сложенных, наподобие сплетённых в замок пальцев рук. Историки считают, что деревянная архитектура как таковая вообще ведёт своё начало со срубов в реж.

В то же время существует весьма авторитетное мнение, что современным реставраторам вовсе ни к чему было повторять подвиг полувековой давности и заново городить над Покровкой реж. Мол, технологии XXI века позволяют найти для реконструкции такого шатра куда более экономичные решения.

Допустим, шатёр Покровской башни можно было бы наскоро собрать из клееных деревянных ферм на металлическом каркасе. И дёшево, и сердито, и снаружи ни за что не отличишь от того шатра, который венчал Покровку допрежь (реж, реж, реж...).

Противники режевой реставрации шатра Покровской башни кажутся очень убедительными.

Во-первых, они ссылаются на то, что и сам Всеволод Смирнов далеко не сразу определился с конструкцией этого шатра и вначале намеревался делать её стропильной. Доподлинно известно, что подготовленная в 1962 году Смирновым проектная документация предполагала именно стропильную конструкцию шатра Покровской башни. Почему Всеволод Петрович в самый последний момент изменил своё решение, до сих пор неясно. Похоже, он даже не успел разработать новую проектную документацию и выполнял рубку венцов по месту - основываясь на макете из простых карандашей.

Во-вторых, противники рубленого шатра Покровской башни утверждают, что режевая конструкция сама по себе недолговечна, и что именно поэтому бывший деревянный шатёр Покровки всего через тридцать лет пришёл в негодность и даже повезло, что сгорел. Тяжеловесный реж, мол, обрекает кровлю на постоянную деформацию. Двенадцатигранный реж вообще может держаться только за счёт нагелей, а срок их годности изначально невечен. Говорят, когда Всеволод Петрович поднялся на Покровку в 1995 году и увидел, насколько там всё обветшало, то только и нашёлся сказать: "Обанкротились...".

В-третьих, нас уверяют, что возведение рубленого в реж шатра обойдётся чуть ли не в десять раз дороже любых других вариантов. А в Африке дети голодают...

В-четвёртых, этот режевый "костёр" (шатры средневековых башен когда-то так и называли — "кострами") может в любой момент опять полыхнуть, сколько его ни пропитывай антипиренами.

В-пятых, псковичам не в первый раз приходится восстанавливать шатёр Покровской башни. Шатры башен горели, их сносило ураганами, они ветшали или разрушались неприятелем. И всякий раз наши предки возводили их заново наиболее целесообразным для своего времени способом. Значит, не пристало и нам надстраивать Покровку по старинке, рабски копируя технологии полувековой давности? А может, и правда, следовало бы продемонстрировать нашим потомкам на её примере всю мощь современной инженерной мысли?

Попробуем разобраться, почему же современным псковским архитекторам так и не дали утереть их древним предшественникам нос? И почему в данном конкретном случае весьма затратная архаика оказалась предпочтительней новомодных ресурсосберегающих технологий.

Семь раз отмерь, один раз - В РЕЖ!

Существует два исторических описания Покровской башни. В 1694 году дьяк И. Молчанов составил по велению Петра I подробный чертёж оборонительных сооружений Пскова, на котором Покровская башня изображена в виде негранёного конуса. Поди догадайся, реж это или стропила.

Однако опись 1699 года не оставляет у историков никаких сомнений: "Башня науголная Покровская круглая на берегу Великой реки, крыта тёсом, мерою кругом з загородней стороны 30 сажен, а внутри мерою в длину 12, а поперёг 10 сажен; на ней шатёр рубленой брусовой..."

Вероятно, Всеволод Смирнов пробовал реставрировать Покровку и так, и эдак, просчитывая разные варианты восстановления шатра. Но в конце концов отказался от стропильной конструкции со множеством подпорок и принялся рубить реж. Уж наверное, не для того, чтобы прибавить себе работы, а заодно и - головной боли всем будущим реставраторам Покровского комплекса.

Новая проектная документация ему, по всей видимости, не понадобилась. У него же на подхвате были очень опытные плотники, которые могли соорудить такую, простейшую, в принципе, конструкцию, как деревянный сруб, без всяких чертежей.

Что касается мнимой недолговечности режевых сооружений, то никто в действительности не знает, сколько бы Покровская башня Всеволода Смирнова простояла, если бы за ней был надлежащий уход. Но за тридцать лет её даже ни разу заново не осмолили, хотя по правилам, это следует делать каждые три года!

Наивно также думать, что металлические или, допустим, пластиковые сооружения хуже горят. Специалисты утверждают, что раскалённый металлический каркас проседает ("плывёт") гораздо быстрее, чем деревянный брус, который какое-то время ещё способен сопротивляться огню. Про иные, "альтернативные", так сказать, строительные материалы и говорить не приходится (все помнят, как быстро занялось в "Хромой лошади").

Но дело даже не в этом. Есть Венецианская хартия по консервации и реставрации памятников и достопримечательных мест, в которой прописана "ответственность человечества за монументальные произведения, несущие духовные послания прошлого". Это буквально две странички текста, из которого, к примеру, ясно, что многоэтажка на площади Героев-десантников не позволяет нам донести до потомков представление о таком выдающемся памятнике древнего зодчества, как Покровская башня, во всём "богатстве" его "подлинности" (или, как теперь говорят, аутентичности), поскольку новое строительство изменило "взаимосвязь объёмов в традиционном окружении" этого памятника и таким образом нарушило масштабы его восприятия.

Реставраторы, конечно же, будут ругать меня за то, что я выдёргиваю из Венецианской хартии цитаты, потому что считают, что она тоже достойна целостного восприятия. Но я всё-таки позволю себе ещё одну купюру. В хартии, в частности, говорится, что укрепление памятника может быть обеспечено при помощи современной технологии консервации и строительства только в том случае, "если традиционная техника окажется непригодной". Точка.

Да, и кстати, кто слушал 28 августа по радио "Эхо Москвы" очередной "Код доступа" с Юлией Латыниной, тому уже не надо объяснять, что бывает, когда из памятника делают чучело памятника, как это случилось с деревянной Преображенской церковью в Кижах. Её псевдореставраторы всё-таки применили металлоконструкции и современную технологию "лифтинга" там, где надо было по-дедовски: ручками, ручками... "Преображение" получилось смерти подобным.

Он же памятник!

Из протокола заседания научно-методического совета по охране и сохранению культурного наследия (памятников истории и культуры) при ГУК "Научно-производственный центр по охране и использованию памятников истории и культуры Псковской области", который состоялся в декабре прошлого года и на который были приглашены такие авторитетные эксперты, как архитектор-реставратор, бывший директор музея-усадьбы В. Набокова Александр Александрович Сёмочкин, его сын Егор Александрович и федеральный архитектор по реставрации памятников Музея деревянного зодчества "Витославлицы" Виктор Александрович Попов.

Попов В.: режевые конструкции использовались в покрытии башен повсеместно до XVIII в. На севере такие шатры возводились даже и до конца XVIII в. Воссоздание или же восстановление предполагает материалы, технологии, формы и конструкции, используемые в исторический период существования памятника. Как реставратор, я считаю, что здесь методически правильно следовать принципу воссоздания утраченного шатра, сделанного Смирновым. Мастеров, которые могут возвести такую конструкцию, найти можно.

Семочкин А. А.: предложение об использовании металлических конструкций шатра башни убивает памятник, вычеркивает его из статуса объектов культурного наследия. Вы предлагаете сделать макет в натуральную величину, а не восстановление исторически достоверного шатра. Профанация восстановления памятников идет на уровне РФ... При реставрации и восстановлении не только внешний вид, но и технологии должны быть выдержаны, аутентичны историческим. Только при таком методическом подходе возникает впечатление подлинности памятника, его исторической ценности. Покровская башня – уникальный во всех смыслах памятник. Надо отнестись к нему трепетно, серьезно... Надо восстановить шатер, выполненный Смирновым, который по типу конструкций имеет двухтысячелетнюю историю... Есть тьма рецептов и технологий для сохранения деревянных конструкций и покрытия.

_____________________________________________________________________________

Как видите, эксперты подтвердили: наши предки могли перекрыть такой большой объём, каким является Покровская башня (а это 90 метров в окружности!), только шатром режевой конструкции. Башня настолько велика, что даже в основании её режевого шатра приходится укладывать брёвна длиной ажно 8 с половиной метров. Представляете, какой длины понадобились бы стропила, если бы кому-то, и в самом деле, вздумалось делать шатёр Покровки стропильным?

Что касается шатра из деревянных ферм-паззлов, то он, вполне вероятно, и дешевле, и долговечнее, и практичнее в эксплуатации, но, как правильно заметил Александр Александрович Сёмочкин, Покровскую башню с таким шатром можно сразу вычёркивать из списка памятников федерального значения, и уж тем более, из списка древностей, претендующих на защиту ЮНЕСКО.

Соответственно, члены совета сошлись во мнении, что шатёр Покровской башни надо восстанавливать в том виде, в каком он был задуман и возведён Всеволодом Смирновым.

Между прочим, по прошествии почти полувека со времени его создания смирновский шатёр Покровской башни уже тоже является памятником – памятником псковской реставрации. Одно это обязывает псковичей его восстановить.

Косяки

При этом никто не утверждает, что это была идеальная во всех отношениях реконструкция и что нынешним строителям шатра Покровской башни придётся слепо копировать все допущенные их предшественниками ошибки. Как мне объяснил главный архитектор проектов института "Спецпроектреставрация" Владимир Никитин, шатёр Покровской башни образца 2010 года ставит своей целью учесть недоработки 1962-1963 гг. и сделать новую деревянную крышу более аутентичной, а значит, и более долговечной.

Всеволод Смирнов оказался в этом деле первопроходцем: ему было не у кого набраться опыта и нечего взять за образец. Видимо, поэтому его конструкция шатра Покровской башни не вполне соответствует даже прорисовке 1694 года.

В частности, на рисунке дьяка И. Молчанова, который, судя по всему, выполнял при Петре I обязанности военного инженера, явственно читается наличие ветровой доски, так называемой "причелины", защищающей торцы несущих конструкций кровли полиц. У Всеволода Смирнова никакой "причелины" не было, как не было и самих несущих конструкций полицы – а именно, стропильных кобылок (это небольшие стропила, на которые, собственно, и "усаживают" деревянную кровлю).

Любая деревянная постройка требует тщательного ухода с регулярным осмотром и заменой обветшавших частей, а шатёр Покровской башни 1963-1995 годов – тем более нуждался в таком уходе, так как был сделан без гидроизоляции между верхним и нижним слоями полицы-двоетёса.

По словам Александра Сёмочкина, наши предки применяли для этой цели "скалу" – сложенную в два слоя бересту, которая не только препятствовала соприкосновению верхних досок кровли с нижними и таким образом защищала нижний слой от намокания, но ещё и предотвращала процессы гниения - благодаря своим уникальным антисептическим свойствам.

Современные финские реставраторы памятников деревянной архитектуры не стесняются в средствах и поэтому до сих пор используют в своей работе берестяную "скалу". Наши выходят из положения всеми доступными способами.

В частности, Всеволод Смирнов обошёлся тем, что, как это и полагается, выполнил верхние доски полицы в виде желобков, а нижние сделал "продороженными" – то есть, снабдил специальными бороздками - чтобы попадающая на них влага не задерживалась и беспрепятственно стекала.

Однако со временем вся эта система перестала работать, так как в древесине появились неизбежные трещины, и никто не заботился о том, чтобы вовремя заменять прохудившиеся доски верхнего слоя полицы на новые. В результате нижние доски тоже начали намокать и, как следствие, гнить. А к 1993 году на башне прогнили даже венцы сруба, что и зафиксировала специально созданная комиссия, признавшая, что шатёр Покровки находится "в остро аварийном состоянии".

Как хорошо видно на фотографиях начала 90-х, в прошлый раз деревянный шатёр Покровской башни ещё к тому же стало корёжить изнутри. В процессе усадки, например, гнуло и ломало ведущую на чердачок лестницу.

Работа над ошибками

Чтобы избежать этого впредь, авторы сегодняшнего проекта восстановления шатра Покровской башни предусмотрели всё до мелочей. Не говоря уже о том, что им пришлось по сути заново разрабатывать конструкцию этого шатра – по фотографиям, по замерам 1994 года, сделанным псковским архитектором-реставратором Рафаэлем Фаритовичем Зариповым, и даже по "почеркушкам" главного инженера проектов Галины Владимировны Певчиной, которая последней исследовала аварийное состояние башни.

Так вот, конструкция нового шатра более соответствует сохранившейся прорисовке XVII века, а значит, является во всех отношениях более правильной: с резной причелиной, с кобылками, с деревянной обрешёткой.

На этот раз не менее массивный рубленый шатёр Покровки может "усаживаться" сколько ему заблагорассудится: архитекторы-реставраторы всё просчитали и дали ему "фору". Они придумали щитовое тесовое покрытие наподобие слоёного пирога.

Каждую грань шатра Покровской башни теперь будут накрывать три не связанных между собой щита. Все они только с одной стороны будут крепиться к основанию или верхушке бревенчатого сруба неподвижно. В остальных местах их крепления предусмотрены специальные прорези, благодаря которым эти щиты смогут вдвигаться один в другой и тем самым компенсировать осадку рубленого шатра.

В качестве "скалы" псковские архитекторы-реставраторы теперь будут применять, во-первых, препятствующую соприкосновению верхних и нижних досок кровли полиэтиленовую сетку, а во вторых, дышащую двуслойную диффузионную мембрану, которая не помешает дереву "дышать", но защитит тёсовое покрытие от промокания и гниения.

И конечно, архитекторы посоветовались с пожарными и сообща подобрали для будущего шатра Покровской башни наиболее эффективную огнебиозащитную пропитку. Надо только не забывать не реже, чем раз в три года, пропитывать ею воссозданный шатёр.

Мы за ценой не постоим

Мне остаётся только добавить, что сын Всеволода Смирнова Дмитрий Всеволодович взялся сковать для возрождённой Покровки новый прапор (он же молниеприёмник) – точную копию утраченного. Интересно, что в смете 1962 года деньги на прапор вообще не предусматривались. Всеволод Смирнов, похоже, сковал его за свой счёт, вдохновившись рисунками дьяка Молчанова.

Согласно теперь уже традиции, в смете 2010 года про прапор опять благополучно позабыли. Но псковские реставраторы очень надеются, что попорченные в пожарищах смирновские прапоры будут восстановлены за счёт Оксаны Фёдоровой – то есть, на те 500 тысяч, которые она подарила Пскову в День города. Этого должно хватить, учитывая, что заказ на ковку прапоров является для псковских кузнецов, которые, все до одного, считают себя продолжателями смирновских традиций, скорее, делом престижа, чем заработка.

Кстати, тут некоторые до сих пор удивляются: откуда, мол, такие астрономические суммы? Как это деревянная крыша, пускай даже памятника архитектуры, может стОить таких бешеных денег - аж 18 с лишним миллионов? На форумах ПАИ встречаются даже "умельцы", готовые смастерить точно такую же чуть ли не за пятьсот тысяч рублей.

Так вот, по расчётам директора Псковского филиала ФГУП института "Спецпроектреставрация" Александра Романовича Акименко, такая работа стоит не меньше 40 миллионов рублей. Подрядчик – строительная компания "ПГС-2" знаменитых отца и сыновей Сёмочкиных - фактически взялся восстанавливать шатёр Покровской башни за бесценок. Ведь подрядчику надо не только приобретать на эти деньги самую качественную пушкиногорскую древесину, но и почти полгода платить своим рабочим зарплату. Получается, Сёмочкиным восстанавливать Покровскую башню в Пскове, что называется, себе дороже. Но оно им надо. Они же относятся к нашей башне "трепетно".

Интересно, что великое псковское столпотворение, в отличие от вавилонского, не разъединяет, а наоборот. По иронии судьбы Покровка свела вместе даже таких вечных оппонентов, как институты "Псковгражданпроект" и "Спецпроектреставрация", один из которых всячески стремится сделать наш город современным мегаполисом с элитными жилыми кварталами и небоскрёбами не отходя от исторического центра, а другой — так же рьяно бережёт его самобытный облик, стоя на страже традиционного городского пейзажа.

"Псковгражданпроект" как самый экономически хваткий выиграл тендер на восстановление шатра. Филиал ФГУП "Спецпроектреставрация" как самый заточенный под такие проекты стал в этом деле субподрядчиком, без которого не обойтись.

В результате ведущим архитектором проекта восстановления шатра Покровской башни в институте "Спецпроектреставрация" стал известный далеко за пределами Пскова архитектор-реставратор Андрей Михайлович Лебедев, сын знаменитых архитекторов-реставраторов Веры Алексеевны Лебедевой и Михаила Ивановича Семёнова. Вместе с ним над проектной документацией работал также техник Дмитрий Викторович Борисенко — "подрастающая" реставраторская смена, на которого его старшие коллеги по институту возлагают большие надежды как на очень одарённого и дотошного в работе человека.

Вот они-то и "разглядели" на чертеже дьяка И. Молчанова ту самую "причелину", благодаря коей удалось наконец-таки восстановить исторически верную конструкцию шатра. А если башня будет правильно сконструирована, то она и внешне станет аутентичной. Потому что в деревянном зодчестве внешний вид любой постройки целиком и полностью зависит от его конструкции. Иными словами, инженерия определяет дизайн. Рубленый шатёр невозможно сымитировать. Это как вместо мозаики сделать аппликацию. Теперь понимаете, почему новую крышу Покровской башни ни в коем случае нельзя было склеивать из кусочков пенопласта или напяливать на металлический каркас наподобие французских натяжных потолков?

Не менее важно было найти для такого ответственного проекта искусных плотников. Такие плотники в "ПГС-2" имеются: у каждого из них за плечами Ленинградский инженерно-строительный институт и богатый опыт восстановления не менее значимых памятников деревянной архитектуры. На объекте ими руководят сам Егор Александрович Сёмочкин с коммерческим директором "ПГС-2" Николаем Сергеевичем Панариным и прорабом Денисом Валерьевичем Кондратьевым. И этот тот редкий случай, подчёркивает главный архитектор проектов Псковского филиала ФГУП "Спецпроектреставрация" Владимир Евгеньевич Никитин, когда строители от души стараются сделать свою работу на совесть, а не схалтурить, "наколоть", сэкономить на материале, как это у нас теперь бывает чаще всего.

Мастер и толстая немаргарита

Противники режевой реставрации шатра Покровской башни называют это всё "тектоническим безумием" и продолжают утверждать, что современные псковские зодчие обязаны были поправить своих предшественников, а не тормозить научно-технический прогресс. Иначе, мол, эти памятники так и будут маячить на самых видных местах, как тени былой доблести и славы, и смотреться безжизненными декорациями на фоне пышащих рациональным самодовольством псковских новостроек.

Мы специально перечислили всех, кто трудится над восстановлением шатра Покровской башни, по имени-отчеству. Потому что сами они, действительно, изо всех сил стремятся оставить по себе как можно меньше запечатлённых в дереве или камне напоминаний. А если и вынуждены кого-то "поправлять", то только в стремлении к исторической достоверности. Они же реставраторы. И им крайне важно, чтобы новый шатёр Покровки и снаружи, и изнутри практически ничем не отличался от прежнего. И заключал в себе, как это и предписывается Венецианской хартией, духовное послание предков, а не демонстрировал всему миру, какие мы выдумщики в вопросах экономии на своей исторической памяти или какие мы архитектурные манкурты.

Говорят, что Всеволод Петрович Смирнов тоже был очень скромным человеком и, являясь членом сразу двух профессиональных союзов (Союза художников СССР и Союза архитекторов СССР) жаловался своим коллегам на склоне лет, что ни полноценным художником, ни полноценным архитектором называться не достоин. А как не стало над городом его кованых прапоров – Псков будто подменили. Чего не скажешь про некоторые новоиспечённые архитектурные шедевры современного Пскова, кажущиеся неуместными самому министру культуры.

Неразрешимая для специалистов проблема и одновременно наше счастье в том, что любая реставрация несёт на себе отпечаток времени и является делом рук конкретных людей и волеизъявлением конкретных больших начальников. Ну невозможно жить в XXI веке и быть свободным от адронных колайдеров! И если башни, как и рукописи, не горят, то тут не обойтись без Мастера. Или мастеров (но каждый – с большой буквы М). Так что лет эдак… через пятьдесят (например, к столетию смирновского шатра) новый шатёр Покровской башни обязательно станет ещё и памятником реставрации эпохи нулевых, увековечивая всех, кто её затеял, а заодно и наше с вами отношение к псковским древностям. (Если, конечно, псковичи его опять не испепелят, повадившись забивать голы в свои ворота.)

Переиначивая Маяковского: "Пускай нам общим памятником будет…"

Или лучше так: не спрашивайте, во имя кого рубят в реж новый шатёр Покровской башни...

Не для рекламы: мы этого достойны!

Ольга Миронович, Псковское агентство информации. Автор благодарит за помощь в подготовке этого материала главного архитектора проектов института "Спецпроектреставрация" Владимира Евгеньевича Никитина.