Любовники смерти

Подготовка смертников - хорошо отлаженный процесс. Недостатка в новобранцах не наблюдается

Дубровка – Тушино – Тверская. Террористы-самоубийцы стали частью московской жизни. Общество переживает шок, многое, вероятно, еще предстоит осознать. Придется и привыкать к новым реалиям – не мы первые.

НЕМНОГО ИСТОРИИ

В принципе, террорист-самоубийца – явление не новое. И не только в исламском мире: например, боевики сепаратистской организации «Тигры освобождения Тамил Илама», борющиеся за независимость севера Шри-Ланки, за последние 25 лет совершили больше 120 взрывов, убив тысячи людей. Общеизвестны группировки, осуществляющие такие акции в Израиле: ХАМАС, «Исламский джихад», «Бригады мучеников Аль-Аксы» и некоторые другие. Периодически появляются сообщения о новых, неизвестных доселе группировках, однако в конце концов они оказываются ответвлениями хорошо известных экстремистских групп. Известны их названия, примерно известно, где они базируются и учат новобранцев, известны (и периодически отстреливаются или сажаются) их главари: общество, в принципе, хорошо представляет себе, кто именно против него воюет.

 На Ближнем Востоке теракты самоубийц ввела в обиход «Хезболлах» – ливанская шиитская группировка, поддерживаемая Ираном. То, что в «Хезболлах» шииты – принципиально важно: именно в этой ветви ислама традиционно силен культ мученичества. Акции «Хезболлах» в 80-е годы – атаки на французские и американские казармы в Бейруте – потрясли мир. Именно тогда, кажется, был впервые применен столь знакомый теперь России грузовик взрывчатки с водителем-самоубийцей за рулем. В 1992 г. израильские власти выслали в Ливан несколько лидеров ХАМАС и «Исламского джихада». Несмотря на то что это суннитские организации, они быстро нашли общий язык с «Хезболлах»: ненависть к Израилю оказалась сильнее конфессиональной неприязни. Нет никаких сомнений в том, что именно у «Хезболлах» другие террористические группировки усвоили идею «мученичества»: совершения теракта ценой собственной жизни. Первые такие акции ХАМАС провела в середине 90-х: в результате нескольких атак самоубийц погибло больше 50 израильтян. Даже лучшие в мире израильские антитеррористические подразделения не смогли противостоять этому оружию. До конца не научились этому и сейчас. Но о палестинских смертниках мы хотя бы знаем довольно много, несмотря на то что их подготовка – одна из самых охраняемых тайн в мире.

ПРИБЫЛИ НА КАНИКУЛЫ

В свое время корреспондентам Би-би-си удалось проникнуть в летний лагерь «Исламского джихада» в Газе, где мальчиков 12–15 лет специально готовили к «профессии» бомбиста-самоубийцы. Курс элементарной политической теории: «Исламский джихад» хочет построить (и построит) в Палестине исламское государство. Столицей его будет Иерусалим. Еврейское государство не имеет права на существование и должно быть стерто с лица земли. Никакие компромиссы невозможны. Наилучшее средство для достижения этих целей – убить как можно больше евреев. Мирные граждане Израиля независимо от пола и возраста считаются солдатами врага. А гибель будущего террориста не только неизбежна, но и желанна: ведь ему гарантирована высшая награда на небесах. По правде говоря, глубокомысленные дискуссии о том, разрешает ли ислам самоубийство и убийство невинных, ужасно надоели. Вроде бы все больше мусульманских богословов осуждают акции самоубийц, но почтенные улемы террористам не указ: те сами себе богословы. Вечный спор о терминах: «Самоубийство – грех. Но то, что делаем мы, – это не самоубийство. Это самопожертвование. Самоубийство – признак слабости, а наше мученичество – это высшая степень веры». С демагогией такого градуса спорить решительно невозможно. Дети и не спорят.

Самая засекреченная часть обучения – конечно, техническая подготовка. Вероятно, она начинается позже, когда ученики достаточно подкованы идеологически. На вопрос, не боятся ли они умереть, мальчики с готовностью отвечают, что нет, совсем наоборот: теракты – естественный и законный ответ на израильскую оккупацию, кратчайший путь к победе. Никто из подростков не сомневается в том, что победа рано или поздно будет достигнута. О будущем райском блаженстве представления, естественно, довольно смутные, но, конечно, дело того стоит. Во всяком случае, о 70 темноглазых гуриях, которые встретят шахида у врат рая, известно совершенно точно. Во всем этом, конечно, очень много отчаяния. Наверное, многие мальчики понимают, что никаких шансов победить Израиль у «Исламского джихада» нет. Наверное, многие хотели бы не убивать детей и стариков, а воевать с израильскими солдатами на равных. Но пока никаких шансов на это у «Исламского джихада», к счастью, нет. «Мы учим их, что взрывы, которые устраивают боевики-самоубийцы, – единственное, чего боятся израильтяне», – объяснил журналистам один из преподавателей.

В классных комнатах висят фотографии героев – выпускников школы, которые уже ушли, неся на себе взрывчатку, в израильские города. Методы преподавания, принятые в лагере, частенько красиво называют промыванием мозгов или даже зомбированием. Но, кажется, и то и другое – пустые штампы. Да, детям день за днем последовательно вдалбливают в голову некие истины. Критическое восприятие и возражения не приветствуются. Но так ведь устроены миллионы школ в сотнях стран мира. И, в частности, традиционная арабская (и мусульманская) школа.

УЧИТЕЛЯ И УЧЕНИКИ

Без всякого сомнения, многие религиозные школы – медресе – являются сейчас центрами обучения террористов-самоубийц. Причем не только в Палестине. «Обувной террорист» Ричард Рейд, пытавшийся в декабре 2001 г. взорвать в воздухе американский лайнер Париж–Майами при помощи взрывчатки, запрятанной в подошвы своих кроссовок, родился далеко от Дженина. Рейд – уличная шпана из лондонского Брикстона, опасного района, населенного еще пару десятков лет назад почти исключительно выходцами из Вест-Индии. Сын англичанки и уроженца Ямайки с 15 лет не вылезал из тюрьмы за мелкие преступления, во время очередной отсидки оказался чуть ли не в одной камере с собственным папой. В тюрьме же познакомился с радикальными мусульманами, принял ислам. Имам мечети Брикстона Абдул-Хак Бейкер впоследствии рассказывал журналистам, как пришел Рейд: «Он постучался в наши двери. Он горел желанием учиться. Он хотел знать больше об исламе». Последнюю фразу стоит запомнить: похоже, в некоторых радикальных мечетях и медресе она служит паролем: как бы просьбой о приеме в боевую организацию.

 Воспитание было быстрым и успешным. «Когда мы расстались, – признается имам Бейкер, – он был полностью сосредоточен на идеях джихада». Дальше молодое дарование оказалось в крупнейшей в Лондоне мечети в Финсбери-парке, настоящем гнезде лондонских исламистов. Имам мечети шейх Абу-Хамза аль-Масри – личность чрезвычайно колоритная. Родом из Йемена, воевал в Афганистане против советских войск, потерял глаз и обе руки, а сейчас возглавляет исламистскую группировку «Сторонники шариата» и до недавнего времени выступал с настолько резкими антибританскими заявлениями, что только на родине свободы слова могли это терпеть. Помимо Рейда, прихожанином непримиримого имама был еще один известный неудавшийся смертник – Закариас Муссауи, который сейчас находится под судом в США.

В Финсбери-парке Рейд закончил теоретический курс джихада и скоро (и уже тайно) оказался в лагерях талибов в Афганистане, где прошел техническую подготовку. Вполне вероятно, что уже к моменту приезда в Афганистан он был убежденным самоубийцей, готовым «принести жизнь на алтарь джихада». Первое задание – выбор целей для масштабного теракта – выполнил, кстати, в Израиле, где свободно чувствовал себя со своим британским паспортом.

 Множество школ, подобных лондонским медресе, существуют по всему миру. Точно известно, что на индонезийском острове Ява практически открыто действует несколько заведений, основанных в середине 90-х движением «Ласкар джихад» (выпускники воюют с христианами на Молуккских островах – в одной из горячих точек Индонезии). Один из предметов, которые изучают в школах «Ласкара», – «основы священной смерти».

Весьма радикальной репутацией пользуются многие пакистанские религиозные школы. Причем это вызывает беспокойство не только у Запада, но и у пакистанских властей. Вскоре после начала американской кампании в Афганистане пакистанское правительство выслало из страны несколько тысяч иностранных студентов медресе. Причина: религиозные школы – главный источник пополнения рядов террористических организаций. Во многих пакистанских медресе учились в свое время молодые афганцы, составившие потом костяк движения «Талибан».

Учителя, естественно, отрицают, что пропагандируют идеи терроризма. «Мы не посылали наших студентов на джихад, – заявил директор одного из самых уважаемых медресе страны, находящегося в Пешаваре неподалеку от афганской границы. – Все, кто пошел воевать, сделали это не по нашему приказу, а по велению своей совести». Медресе – закрытая структура. Если преподаватели хотят скрыть от посторонних, что именно происходит на занятиях, то сделать это легко. Во многих мусульманских странах религиозные школы традиционно не включены в систему государственного образования и, соответственно, не охвачены системой государственного контроля.

 ПОСЛЕДНИЕ ШАГИ

Но вернемся в Палестину. Конечно, в лагерь «Исламского джихада» может попасть не каждый мальчик Газы. Вероятно, и не все из тех, кто туда уже попал, станут террористами-самоубийцами. К отбору будущего убийцы подходят ответственно, за мальчиками пристально наблюдают не только в классных комнатах, но и на улицах Газы, когда они «воюют» с израильскими танками, швыряя в них камни и потом улепетывая от резиновых пуль. Специалисты из боевых организаций внимательно и придирчиво присматриваются к молодняку, выбирая наиболее отчаянных, сообразительных и способных к актерской игре. Разумеется, важна и добровольность. И здесь не обходится без уже известного нам пароля: новобранец объявляет, что хотел бы глубже изучить ислам.

Если он принят, начинается следующий важный этап: постепенное, но неуклонное сокращение круга общения. Внезапно уйти в подполье, лечь на дно будущий террорист не может: не раз оказывалось, что от израильских спецслужб, внимательно следящих за тем, что происходит в Дженине и других центрах терроризма, не укрылось неожиданное исчезновение того или иного молодого экстремиста, и теракт был предотвращен. Поэтому теперь террорист крайне осторожен: никому из близких, в том числе и родителям, он не может рассказать, к чему готовится. Скоро вокруг него остаются только члены боевой организации, да и то только те, кто посвящен в дело. Ему дают текст заявления, которое он зачитывает перед видеокамерой; копии кассеты потом будут отданы его родителям и послужат наглядным примером героизма для будущих бойцов. Он еще не знает, когда ему идти на смерть, но приказ может прийти в любой день. Его ни на минуту не оставляют одного, помогая справиться с возможными нервными кризисами. Приказ приходит всегда неожиданно: информацию о месте и времени предстоящего теракта самоубийца получает за день до теракта, иногда – за несколько часов.

 В России, сообщая о теракте, почти всегда упоминают, что террорист «находился в состоянии наркотического опьянения». Израильские СМИ об этом сообщают очень редко, а израильские спецслужбы, кажется, никогда. И действительно, зачем бы террористу, идущему на дело – ужасное, но требующее, как ни крути, известного мужества, выдержки и быстрой реакции, – принимать наркотики? Да и какие? Опиаты, которые серьезно замедляют реакцию и нарушают координацию? Или стимуляторы, которые даже у психически уравновешенного человека, находящегося в полной безопасности, могут иногда спровоцировать тревожные состояния и неадекватное чувство опасности? Не говоря уже о том, что большая доза практически любого психоактивного вещества у человека буквально на лице написана. Что, конечно, не слишком удобно, если этому человеку предстоит миновать кордоны служб безопасности. Слухи же о неких «эликсирах храбрости», созданных якобы в секретных лабораториях спецслужб, пока остаются слухами. Да и сам теракт вовсе не похож на импульсивное действие невменяемого наркомана. Это всегда тщательно продуманная и спланированная операция.

Самоубийцу сопровождают помощники, а иногда и дублеры (именно поэтому спецслужбы сразу оцепляют несколько кварталов вокруг места взрыва и ведут там отчаянно быстрые поиски). Действия боевой группы координирует руководитель-диспетчер. Он подключается к «работе» на ранней стадии подготовки бомбиста, является как бы его персональным куратором. Внимательный и неумолимый взгляд куратора самоубийца чувствует на себе все последние дни. Самый известный из этих диспетчеров – Хасан Салам, боевик ХАМАС, руководивший терактами весной 1996 г. в Тель-Авиве, в результате которых погибли 46 человек. Салам отбывает в израильской тюрьме 46 пожизненных сроков.

ЧТО ЗА ЭТО БУДЕТ

 Вероятно, последние минуты террориста согревает мысль не только о загробном воздаянии, но и предвкушение вполне земной славы – ведь действия его санкционируются общественным мнением. Журнал Newsweek некоторое время назад привел результаты опросов: в середине 90-х годов, когда в Тель-Авиве прогремели взрывы первых самоубийц ХАМАС, эти акции одобрили 20% палестинцев. Сейчас поддерживает самоубийц 80% населения. Конечно, и в Палестине есть вполне разумные люди (хочется даже верить, что их немало), крайне отрицательно относящиеся к терактам. Но вряд ли где-нибудь в Газе или Дженине можно открыто критиковать ХАМАС – и остаться в живых.

 Есть и довольно неожиданные мотивы. Оказывается, между самоубийцами идет нечто вроде спортивного состязания – увлекательного и азартного. Террористические группировки соперничают друг с другом, кто больше шахидов пошлет в израильские города, кто убьет больше «оккупантов». Первенство держат «Бригады мучеников Аль-Аксы» и ХАМАС, им дышит в затылок «Исламский джихад». Иногда дружеское состязание приводит к маленьким недоразумениям: в спортивном азарте несколько группировок одновременно берут на себя ответственность за очередной «акт мученичества». В беседе с корреспондентом Би-би-си один из функционеров ХАМАС пояснил происходящее на примере футбола: «В результате в каждой из наших организаций стало больше мучеников. Это как у вас в футболе: ведь если какой-нибудь британский клуб – «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль» или «Лидс» – начинает играть сильнее, то игроки других команд тоже стараются, работают над собой и удваивают усилия».

Наконец, существуют сугубо меркантильные соображения. Экстремистские группировки платят семьям палестинских самоубийц вознаграждения (у ХАМАС есть специальный благотворительный фонд для этого). Наличные – разные источники сходятся примерно на 10 тыс. долл. – вручаются отцу героя. Разумеется, никто не произносит вслух, что самоубийце заплатили за его преступление (официально это нечто вроде «пособия по утрате кормильца»), но нет никакого сомнения, что эта огромная по палестинским меркам сумма соблазняет множество мальчишек. До недавнего времени дополнительную компенсацию палестинским самоубийцам – по 25 тыс. долл. на семью – гласно и с большой помпой платил Саддам Хусейн. Сейчас эта помощь по понятным причинам прекратилась.

Израиль пытался найти симметричный ответ на «семейно-финансовый» довод и начал сносить бульдозерами дома самоубийц: террорист должен знать, что его родственники останутся без крова. Неясно, сколько терактов это предотвратило, но то, что вывело озлобление и ненависть на новый виток, – совершенно точно. И может быть, последнее, что вспоминает бомбист перед гибелью, – кладбище в Дженине или в Газе: палестинские флаги, надгробия, украшенные фотографиями друзей, ограда, которую они когда-то вместе расписывали революционными граффити. И рядом – разверстая могила, поджидающая то, что от него останется.

Александр Туров, "Еженедельный журнал"