Отделена ли школа от государства?
Сейчас о школе много пишут, но мало что о ней знают. Как там сейчас учиться и учить? Чему учат в нашей школе и для чего? Школа – ныне понятие корпоративное, поэтому серьезного глубокого разговора об общеобразовательной школе в обществе не ведется. Мы слышим об оснащении школы компьютерами, о большом сокращении сельских школ, в частности, в нашей области. Слышим об успехах наших старшеклассников на бесчисленных олимпиадах и конкурсах, но вряд ли представляем себе изнутри сегодняшние серьезные проблемы школы. Мы уверены, что будущее России зависит от основополагающих целей воспитания и образования в нашей школе, в которой дети проводят времени гораздо больше, чем дома. И если главная цель школы – подготовить абитуриента для учебы в высшей школе, тогда встанет острый вопрос: а что мы будем делать на просторах нашей огромной страны с ее землями, сельскохозяйственными угодьями? Превратим ее в непроходимый лес? Мы спросили о школьной жизни в семье, живущей в деревне, где четверо детей, трое из которых, школьники: девятый, восьмой и четвертый классы. Семья, что говорить, нетипичная, но именно поэтому о школе и о жизни они знают лучше других и могут о ней говорить. Мы спрашиваем родителей и детей: как там, в школе? Но, на всякий случай, во избежание непредвиденных последствий, мы не называем адрес школы.
Отцу: Вы помогаете детям готовиться к урокам?
Дело в том, что они живут в деревне, и должны помогать нам в хозяйстве, то же ведро воды принести в дом. В отличие от городских детей, они живут здесь по-другому, в других условиях, и для них это сложно. Поэтому, когда возникает необходимость помочь им в учебе, я считаю своим долгом, это для них делать. Попытаться вникнуть в какое-то упражнение по английскому, помочь начертить, и они привыкли, что я участвую в их учебном процессе. К вечеру я откладываю свои дела и сажусь с ними за стол, с тремя своими детьми-учениками, наша младшая дочь еще только пойдет в школу. Я им помогаю, и это мой долг и моя обязанность.
Дети справляются со школьными заданиями?
Справляются со мной вместе, и я, наблюдая их состояние, вижу, что они постоянно находятся в двух измерениях: из нашего православного дома с натуральным хозяйством они попадают в мир компьютеров, мобильников, и в этом мире их учат, что жизнь – легкая прогулка, что человек, который одел на себя хороший костюм и сидит в офисе, достиг главного в жизни – успеха. И эти ориентиры школы, что в нашей деревне, что в московском лицее – одинаковы. Когда наши дети проводят полдня в такой обстановке, у них соответственно настраивается психика, а потом они попадают в свою домашнюю среду, живут среди икон, и мы им здесь говорим: принеси ведро воды, прополи грядку, вымой полы, прочитай вечернее правило – и у них начинается некий внутренний бунт, потому что происходит постоянная перестройка психики – из одной системы ценностей в другую. Они любят и уважают родителей, и пока они еще прислушиваются к нашему мнению, когда мы делаем поправки, пытаемся им помочь понять, что человек произошел не от обезьяны, и живот оголять нехорошо. Пока они нас слушают, потому что любят и уважают, но может прийти время, и они нам скажут: извините, но мы с вами не согласны, вы не правы...
Сейчас в школе нет никакой государственной идеологии, складывается впечатление, что школа у нас отделена от государства. Нет элементарных нравственных ориентиров, а все подчинено получению необходимого образования для продолжения учебы в высших учебных заведениях?
Раньше в школе, как и в государстве, строили ложную цель, и пусть ради этой ложной цели, но воспитывали патриотические чувства, культивировали уважение к старшим, любовь к Родине. Не было такой анархии, как сейчас: учителям сегодня не позавидуешь. Поэтому для нас важно, чтобы ребенок был занят работой по дому, какими-то занятиями в кружках, спортом. Для нас задача, как для родителей, воспитать их ответственными людьми. Для этого есть занятия в художественной, музыкальной школах, спортивных секциях. А нам надо молиться, куда Господь их выведет. Потому что они сами будут решать, куда им идти, в какую профессию. Но мы будем молиться, чтобы они не ошиблись. Господь ведь как ведет? Если идет человек правильно по жизни, ему нужные книги попадаются, встречаются нужные люди, которые помогают, и он выходит из житейского тупика, если мы живем правильно, а для этого нужно правильно себя вести.
Дочь: Я учусь в сельском лицее – это технологический лицей, и мы здесь занимаемся рисованием, росписью, поэтому требования к рисованию завышены. Мы в школе учимся шесть дней, вместо пяти, как в городе. В прошлом году изучали роспись, рисовали эскизы, проекты, делали изделия. Лицей экспериментальный, и преподавательница у нас одна.
А талант разве не нужен для учебы в таком лицее?
Талант нужен, но никто никого не спросил, не спросили родителей, и классы не делили на лицейские и школьные. Добровольно-принудительный порядок.
Как ты думаешь, какое направление может быть наиболее продуктивным в сельской школе?
Думаю, в сельской школе никаких направлений быть не может. Надо просто помогать нам учиться, особенно, детям из неблагополучных семей, а таких у нас много. Не все деревенские дети имеют возможность ходить по субботам в школу заниматься изучением росписи, дома много дел. Не все могут покупать краски и необходимые предметы для таких занятий, не у всех есть папы, много неполных семей, немало семей, в которых родители пьют. Есть в нашей школе дети, которых воспитывают бабушки. Не все учителя это понимают.
Особенно в деревне, где негде заработать на краски и бумагу?
Нам сказали, что нужно купить гуашь за 200 рублей, но вот моя мама не может купить мне гуашь за такие деньги.
Мать: Меня не спрашивали, хочу ли я, чтобы мои дети занимались художественным творчеством. И я не обязана платить такие деньги постоянно, к тому же, у нас их нет для таких целей. Когда этот лицей организовывали, никаких собраний с родителями не устраивали, ничего не обсуждали, просто сделали технологический лицей в деревне, в котором, якобы, готовят будущих художников – оформителей, но, при этом, никаких преимуществ по окончании нашего специального лицея у нас нет.
Можно спросить, сколько денег тратят трое ваших школьников на то, чтобы доехать до школы?
Мать: В день шестьдесят рублей, в неделю – 360. Обещают бесплатный проездной, но не знаю, дадут ли. В прошлом году половину учебного года они ездили по проездным, а полгода мы оплачивали. Иногда добрые шоферы не брали с них плату. Но наши двое детей еще учатся в музыкальной и художественной школах, и им надо еще по тысяче рублей на дорогу в наш районный город. Мы не можем их лишить такой возможности, и все наличные деньги, которые у нас есть, уходят на дорогу.
Откуда у вас деньги?
Как Бог пошлет. В основном, нам дают батюшки, помогают добрые люди.
А государство, вам хоть чем-то помогает?
Государство нам не помогает никаким образом. Вопреки ему, мы живем уже пятнадцать лет.
Сколько денег вам стоило 1 сентября для троих школьников?
Я даже не считаю, потому что прошу сразу, чтобы нам дарили школьные предметы. На Пасху рюкзак подарили на троих детей, на Рождество Христово - ручки, тетради, народ дарит что-нибудь нужное. Мы хоть и деревенские, но наши городские друзья знают наши проблемы и помогают, чем могут. Как вообще у нас в деревне можно жить, если почтальон получает зарплату в 700 рублей? Нет работы не только, чтобы жить, а чтобы выжить.
Похоже, ваша деревенская школа не отличается от городской своими образовательными претензиями?
Мать: Образовательными – не отличается, только в городских школах нет шестидневки, у нас – есть. И дети добираются шесть дней на автобусах в школу, и не отдыхают два дня от уроков, как это делают городские дети. В городе выдают бесплатные учебники, и есть бесплатные обеды для многодетных семей, у нас ничего этого нет. На троих учеников в классе дали учебник по алгебре выпуска конца семидесятых годов, но он весь рассыпался. Так, наверное, было только в войну. Каждому моему ребенку за тысячу рублей стоят учебники в школе, и мы платим. Мы все должны покупать, я плачу за столовую по 200 руб. за питание ребенка. У средней дочери в качестве эксперимента с третьего класса английский язык и информатика, и мы вынуждены платить и за эти экспериментальные учебники, хотим мы этот эксперимент – или не хотим, многодетные мы или немногодетные. Нас никто не спрашивает, как мы хотим образовывать наших детей в школе.
Деревенская школа – школа трудная и затратная?
Мать: Да. Там те же деньги, что в городе, только автобусы, непогода, перемена обуви, эксперименты и т.п.
А что вы можете сказать о качестве учебников, в частности, по истории?
Дочь: С самым большим восторгом нам учительница рассказывала о Французской революции и перестройке. Остальная история – смутно.
Что бы хотелось тебе в школе?
Обычной нормальной школы, без экспериментов, лицеев, конкурсов, чтобы просто учиться. Чтобы к тебе относились по-человечески, независимо от того, как ты одет, сдал ли деньги на ремонт класса и т.д. У нас перед комиссиями кладут мыло и вешают полотенца в туалете, после отъезда комиссии туалет закрывают. Как-то для одной комиссии готовили жареную курицу, а толпа интернатских детей нюхала эти запахи. Для комиссий, которые посещают наши школы, все есть, даже топить начинают, а так, бывает, если оставишь тетрадь в классе, она на другой день – в инее, потому что кочегары в школе не держатся за те деньги, что им платят. Бесконечно ходят по школе какие-то мужики, постоянно чинят трубы, дети из коррекционных классов сидят в гардеробе, у нас ведь лицей! И для них нет места. В нашей школе есть хорошие преподаватели, есть не очень хорошие, разные, в основном, приезжают работать из города. Но, наблюдая их работу, я уже понимаю, что никогда не сделаю так, как сделала эта учительница, никогда не скажу так страшно, как сказала другая учительница. У нас есть очень хороший учитель, ему далеко за семьдесят, и он с утра и до вечера с детьми. Занимается с нами в свободное время бесплатно, а городские учителя могут сказать: хотите выучиться - платите деньги. Эксперименты бывают разные, вот в городской гимназии считаются с детьми. Там могут отпустить с уроков на Страстной неделе, помолиться, там хорошая связь с монастырем, душевные учителя.
Если бы вы были светскими людьми, может быть, по-другому все оценивали?
Отец: Нет, мы говорим об общечеловеческих, общепринятых мерках. Если бы мы оценивали школьное образование с точки зрения православного человека и то, как сейчас детей образовывают, какая существует система образования, то говорили бы совсем о другом.
Ваша главная проблема, как православных, в школе?
Дочь: Меня убивает отношения учителя к детям. Нет любви и понимания. У нас учатся дети большой азербайджанской семьи, они что-то продают на рынке, у них нет денег, даже на одежду, а учительница кричит перед всем классом на ребенка, что он бомж. Это страшно.
Чего не хватает, по вашему мнению, в школе?
Мать: Нет дисциплины. Нет уважения и страха к преподавателям, как к старшим, как к лучшим. Я в ужасе от информатики в третьем классе деревенской школы. Всему свое время, а когда ребенок не знает таблицы умножения и не может писать, разве можно такие эксперименты проводить? Пусть информатика будет, но в старших классах, и факультативно. Не хочешь – копай картошку, хочешь – занимайся информатикой. До восьмого класса важно научиться правильно писать, правильно читать, правильно думать. И историю преподают нам европейскую, мы знаем Европу, даже Африку, а себя мы не знаем и не понимаем своей страны. Российскую историю надо внимательно изучать и не по советским и демократическим учебникам, в которых каждый написал свою историю. Вообще, знания сейчас в школе информативные, а это не знания, а набор неких сведений.
Дочь: Хотелось бы школьной формы. В школу можно прийти с розовыми волосами, прийти хоть в купальнике, никто ничего не скажет. У нас одна девочка на скутере в школу приехала, потому что нет автобуса, ей сделали замечание, так она таким матом обложила учительницу! Но, впрочем, все не так мрачно в школе.
А тебе хочется учиться?
Конечно, очень хочется, но тому, чему бы я хотела учиться: не хотела бы учиться черчению и некоторым другим предметам. Хорошо, когда не школа профилируется, а в ней есть профильные классы.
Мать: Дети в школе разные, а занимаются они этим художеством все. Все делается без учета сельской местности. Какие художники-оформители нужны в сельской местности? И в школьном сельском образовании нет выбора. Если говорить вообще о школе, то, конечно, у девочек должны быть одни предметы, у мальчиков – другие. Должны быть предметы факультативные, например, черчение, которое нужно далеко не всем.
Как быть с направлением, специализацией школы?
Мать: Почему бы не делать школы с медицинским уклоном, в которых уже можно готовить не просто медсестер, а сестер милосердия, пока еще детское сердце не затвердело. Уроки труда для мальчиков и девочек, по крайней мере, в сельской местности. Надо понимать, если в сельской школе мы учим на художников-оформителей, то кто будет пахать и доить? Основы православной культуры должны быть, потому что это наша многовековая русская культура, без этого нельзя. Церковь - это не только бабушки и свечи, но это тысячелетняя культура, русская философия, да, все русские победы… В нашей школе был предмет "Религиоведение", всем школьникам было интересно, но потом предмет куда-то исчез, кому-то не понравилось, что он есть.
Вам удается общаться с детьми дома?
Мать: Воспитание – дело родителей, но дети встают в семь и уезжают в восемь утра в школу, возвращаются почти в пять, отдыхают час и снова за уроки, ложатся поздно, когда воспитывать? Когда общаться с детьми? Это делает школа. Еще и субботу у нас отобрали. Дети только дома ночуют, кушают, нет у нас домашней жизни, по большому счету.
В чем вы видите помощь государства, если гипотетически представить, что такое может быть?
Мать: Никак не могу понять, почему государство отобрало от многодетных семей все социальные льготы? Когда-то дети могли ездить бесплатно в школу, был магазин социальной помощи, в котором можно покупать, пусть немного, но дешевле элементарные продукты. Это помогало нам, и давало радость, что мы нужны государству. Нам теперь, брошенным государством, тяжело так жить. И, конечно, самое главное - государство не помогает многодетным семьям с жильем. А вы же понимаете, что даже малочисленной семье с достатком невозможно купить квартиру, а нам и мечтать не приходится. У нас в Пскове есть комната двенадцать метров, в которой мы не можем жить по понятным причинам, и мы живем в деревне, где есть дом, но и он разваливается, а ремонтировать его не на что.
Стала ли школа опасной для детей, для их детской психики?
Отец: Не буду говорить о всех, но основная опасность для наших детей в школе это то, что мир отказывается от Христа. Мир секуляризуется, он стал агрессивным и жестоким. Поэтому наша задача просто удержать детей в православной вере. Нельзя отгородиться от мирского "наката", но все-таки мы надеемся, что их здравый смысл позволит изменить жизнь российскую, пронизать ее духом православия в том месте, где наши дети будут работать в будущем. Главное - относиться по-православному к людям, к Богу и к себе.
Записала Анна Скоробогатова,
специально для Псковского агентства информации
