15 марта литературная Россия, если таковая еще реально существует, отмечала 70-летие писателя Валентина Распутина. Иркутский издатель Сапронов выпустил к этой дате книгу литературного критика, псковича Валентина Курбатова "Долги наши. Распутин: чтение через годы". Она уже поступила в Псковскую областную научную библиотеку. Критика и писателя связывают давние дружеские отношения. Перед отъездом в Москву, где в Доме национальностей 16 марта будут чествовать Валентина Распутина, редакция Псковского агентства информация попросила Валентина Курбатова "сказать слово" о Валентине Григорьевиче Распутине, и Курбатов сказал...
"Читатели Интернета должны озаботиться о существовании такого писателя, как Валентин Григорьевич Распутин.15 марта на Державную икону родился писатель, чей юбилей должен бы отмечаться всяким человеком в стране, потому что Валентин Распутин – последний писатель, который помнит, как пишется слово "Россия", что означает количество гласных и согласных в этом слове, и что вообще значит, стоящее за этим словом, понятие. Мы сегодня все очень умные, очень тонкие, все читали Бердяева, Мережковского, Гершензона, все читали Ильина и Флоренского, но живем мы ими, как в платье от Диора: в платье от Бердяева, так и носим это "платье" до поры, а теперь и носить перестали. Валентин Григорьевич последний, кто, в самом деле, написал не то, чтобы некролог России, но написал некролог русской деревне, не думая, что пишет некролог. Так получилось. Все, что он написал о русской деревне, а он последний из младших деревенских детей, детей деревенской школы, написал прекрасное и возвышенное слово. Его герой - русский человек в его прощально открывшемся мужестве и терпении, и вместе - в его извечной женской, материнской стихии. Отчего лучшие характеры Распутина, вызывающие смятение грозной глубиной понимания, всегда женщины? Его Василиса, его Анна из "Последнего срока", его Дарья из "Матеры", его Настена из "Живи и помни", его Тамара Ивановна из "Дочь Ивана, мать Ивана". По этим распутинским характерам, пожалуй, и виднее всего, что Россия от века – матушка, как еще недавно сыновне звал её народ. И матушка она не только своим детям, но и непутевому миру, который это про себя тайно знает, да хочет, как неразумное дитя "по своей воле пожить".
Если сейчас читатель Интернета возьмется прочитать два книжных слова Распутина, он со смятением и ужасом почувствует, что такое Распутин, прочитав "Прощание с Матерой", и увидит, что может написать мужчина о женском старушечьем характере. Никто из женщин в России так, как он, не писал, с такой страшной глубиной понимания. Его "Живи и помни" вызывало смятение Виктора Петровича Астафьева, и он, прочитав, книгу, сказал мне: "Ну, дадут они Вале, делай же что-нибудь, надо защитить человека". Распутин писал в 1972 году о дезертире, как о человеке, который бежал к своим, чтобы построить ребенка, и он это сделал. Мать носит ребенка в своем чреве от дезертира зачатого, и с ужасом они пытаются осознать, что такое война, что это такое за противоестественное понятие, почему он и попытался сохранить жизнь, почему она и должна была, в конце концов, уйти из этой жизни. Должна уйти, чтобы сохранить чистое дитя в себе, в чреве своем унести из этого мира, где возможен такой клубок завязавшихся проблем. Написать женщину с ребенком в животе с такой пронзительной красотой, страданием и неправотой ее перед этим миром - мог только русский человек.
Почему надо говорить сегодня о Распутине? Потому что мы все: и читатели Интернета, и не читатели – мы все прощаемся с тем, что называлось Россией в том старинном устойчивом бердяевско-ильинском понимании. Мы прощаемся с ней навсегда. Россия уходит на наших глазах, как континент, закатывается целая цивилизация, а Распутин – последний, кто ее писал с пронзительной любовью и нежностью, как свою мать. Его нельзя не уважать, потому что он единственный человек, который никогда и ни к кому не подольстился. Мы же все пишем одно, а живем часто по-другому. Но у него каждая буква строго соответствует порядку его жизни. Золото слова и золото жизни в нем совпадают совершенно, потому он неудобен, зато как кристально и точно всякое его слово, почему и вся жизнь его исполнена страдания. Власть ему дала все: он лауреат Государственной премии, Герой социалистического труда, но слава его, весь этот лавровый куст, вокруг него выросший, облетал с него мгновенно, потому что он никогда и никому не уступил ни мизинца из того, что считал правдою. При всех драмах внутри его жизни, при всей строгости того, как он живет и как пишет, он - явление настолько чрезвычайное и единственное в истории сегодняшнего последнего времени, что с ним закатывается целая эпоха, закрывается классическая страница русской литературы: толстовская, тургеневская, некрасовская…та, которая отвечает на все вопросы. Теперь мы, может быть, и вступаем в очень эстетическое, очень высокое общество, умеющих красиво писать, изысканно мыслить, точно складывать, но мы для себя закрываем вместе с ним эту страдающую, мучающуюся, вместе с народом, страницу литературы.
Нация должна прийти в смятение, пытаясь понять, что с ней произошло, если Валентин Григорьевич молчит, и молчание его страшно. Его повесть "Дочь Ивана, мать Ивана", пока последняя из написанных, и, собственно, это не "его" повесть, в которой героиня выходит с обрезом и восстанавливает справедливость. Раз государство этого не хочет, сама русская мать встает на защиту своего ребенка. Те старухи, которые отстаивали истину словом, остались в прошлом, эта женщина берет в руки обрез, защищая свое дитя и тот мир, который она понимала, в котором она, дочь Ивана, выросла. И ее мальчик, совсем дитя, пытается ухватить то, что в матери есть, пытается привиться к ней, и не даться улице, дискотеке, школе, телевизору, Интернету, всему на свете. Он пытается устоять во что бы то ни стало, этот мальчик, почти уже отставший от всех детей своего времени, но мама им гордится и он гордится матерью. Они - маленький последний оплот, они встали спиной к спине, сказав остальным: вы, ребята, как хотите с вашим новым отчеством…
Возможно, в новом третьем тысячелетии, в которое мы поступили, мы однажды догадаемся, что нам хватит бегать, как собака за своим хвостом, по одному и тому же кругу: революция – контрреволюция - реформация – контрреформация – постреформация. Все одно и то же, одно и тоже – это просто так скучно, что хочется сказать: "Прорвитесь, ведь есть другой путь, о котором говорил еще подданный Российской империи Иммануил Кант императрице нашей Екатерине: "растите вверх, не в ширь, а вверх, потому что вверх вы можете расти бесконечно, ибо там Господь, и ровно при этом никому не мешать". Из однообразного хоровода истории надо выходить. "Однажды я упал вместе с Андреем Болконским и увидел Аустерлицкое небо, и сказал: что это, Господи? И догадался, что это вектор моего развития, куда я еще шагу не сделал". Мы все еще по земле ходим, пытаясь отделаться горизонтальным путем развития, а есть небесный путь, и мы знаем, про себя, эту дорогу, но это очень тревожный, ответственный путь, но на путь ответственности не хочется вступать, а хочется обойтись чем –нибудь попроще: начальника свалить, надерзить…Однажды все равно придется нарушить это стройное течение кругового вращения, кому-то из этой воронки надо выбираться, иначе утонешь, как все в этой мировой истории, или вырвешься, выпрыгнешь и пойдешь вверх. Валентин Григорьевич - это указывающий человек, это вертикальный путь, как все его слова, каждая его книжечка, что он писал во всю жизнь – попытка назвать то, что есть понятие русского сердца, русского слова, русского понимания истории. Если русский человек правильно сам на себя посмотрит, он точно знает, что Бог думает о нем в вечности, и знает эту страшную меру требовательности, и не идет, потому что страшно, лень … Все, что писал Валентин Григорьевич, всегда было указанием, напоминанием человеку, что есть этот бессмертный путь, он укоренен в нас и нам эта дорога наверх не закрыта.
Мы сейчас, к сожалению, отрезали от себя землю. Народ теперь мы беспочвенный, летим все на воздушной подушке, абы куда, ни к чему не привязанные и ни за что не отвечающие. Но тайно, про себя, каждый из нас еще знает это, что если бы мы все на минуточку, на краткое мгновение в утренней молитве перекрестились бы за того же Валентина Григорьевича, мы бы чего-то в себе на мгновение удержали, и, может быть, у нас что-то стало получше. Писатель в самом расцвете сил, ума, словаря – и молчит. Жизнь не дает ему повода писать. Бог щедр, он осыпает Россию до сих пор таким же количеством гениев и талантов. К сожалению, гении могут умереть второразрядными литераторами, потому что жизнь не дает им высокого материала, она слишком низка и буднична. Мы остались без литературы, потому сами не дали ей повода быть великой. Своей мелочностью и суетностью мы отказали ей в величии. Поэтому молчание Валентина Григорьевича отчасти приговор нам – мы недостойны, мы, материал человеческий, не занимательный. В юбилеях больших художников есть повод нации обернуться на себя и понять, что случилось.
Юбилеи - всегда испытание для человека. Но они – хороший повод напомнить незаметно потерявшему себя обществу, что мир еще зиждется на человеке, и, прежде всего, на художнике, хотя его значение сегодня умаляется, как никогда еще не умалялось на Руси, стихией однодневной политики и жадной волной потребления. Время понемногу прибирает нас к рукам, потому что сначала мы стали стыдиться высоких слов, а там и высоких задач и уклоняться от главной обязанности, лежащей на художнике со времен евангелистов – от свидетельства Истины. Когда бы потребовалось единственное слово для определения существа дара Валентина Григорьевича, я бы выбрал именно это – Свидетель. Честный неуклончивый свидетель, стоящий на правде народного сердца, народной памяти, народной веры".
В день 70-летия Валентина Распутина поздравил Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Святейший Патриарх отметил: "Своим служением искусству, мудрым словом и добрым делом, Вы, посредством данного Вам от Бога таланта, убедительно свидетельствуете о Вашей любви к России, приверженности высоким христианским идеалам и вере в великую духовную силу нашего народа. Ваша щедрость, открытость, отзывчивость и внимательное отношение к людям снискали Вам заслуженный авторитет и признание".
Обсуждение 0
Нет комментариев
Авторизуйтесь через социальную сеть для добавления комментария.
Нет комментариев