Помочиться на сосульку
"Я жду свежих художественных проектов из глубинки, ответных импульсов, а их нет, художники пассивны и нелюбопытны, - рассуждает о недостатках и пробелах арт-сцены Северо-запада директор Санкт-Петербургского Музея нонконформистского искусства Евгений Орлов. - Я всё надеюсь, что провинциальные художники из Пскова, Новгорода, Петрозаводска начнут активно участвовать в художественных проектах северной столицы, вливаться в общий культурный процесс, делать что-то новое у себя, в городах, и предлагать нам, в Питер, а получается, что опять все сидят ровно на одном месте и чего-то ждут. Любой выставочный проект необходимо тщательно готовить..."
Евгений Орлов снова приехал в Псков, чтобы пригласить художников движения "ПсковАРТ" для участия в традиционном фестивале Арт-Центра на Пушкинской, 10 "Праздник Дома", который откроется в конце июня. Несколько псковских художников примут участие в питерском арт-фестивале.
"...А что значит готовить? Вот у тебя родилась какая-то идея, и ты почему-то уверен, что все должны кинуться сюда? Но этого никогда не будет. - Продолжает делиться опытом кураторской работы Евгений Орлов. - Куратор должен все придумать сам, до мелочей, только тогда это будет реализовано. Вплоть до технологии реализации. Если ты сам всё не придумаешь, дело не пойдёт. Надеяться нужно только на себя. Многие ведь как думают? Вот куратор — это искусствовед, который написал теоретическую статью. Нет, куратор — это человек, который полностью сделал проект, разработал технологию. Если бы я просто заявил: "Будет выставка", и какие-то дяди должны были бы собраться и что-то там принести. Ничего бы сделано не было! Ровным счётом. Я -то, понимаешь, по наивности думал, что в провинции художнику легче оставаться самим собой. В мегаполисе возможностей для реализации больше, но и соблазнов больше. А здесь нужен только импульс, и что-то должно начать двигаться. Существуют же здесь какие-то художественные факультеты, выпускают художников с дипломами, куда они все на хрен деваются? Делом нужно заниматься. Вот мы говорим о новом движении, тыры-пыры, "ПсковАРТ", все дела. Но художникам-то "ПсковАРТа" большинству к шестидесяти, а кому-то за шестьдесят. Что будет дальше?
- Внятные критерии современного искусства сегодня вряд ли существуют. - От актуальных вопросов выживания искусства в провинции мы перешли к универсальным проблемам его бытия. - Потому что сейчас возобладала такая ситуация, что каждая группировка выдвигает собственные подходы. Получается такая, с одной стороны, полифония, а с другой, полная неразбериха. - Оценил ситуацию Евгений Орлов.
- А прежде разве было иначе?
- Взять советское время, когда существовало официальное искусство и неофициальное, начиная от довоенного и заканчивая Перестройкой. И всё равно это неофициальное искусство находилось в струе общепринятых канонов и понятий, искусствоведческих терминов. Все новые определения вписывались в модернистскую или постмодернистскую традицию. Любое явление можно было объяснить с позиции истории искусств Европы и Америки.
В СССР была своя специфическая история искусств, которая, однако, тоже вписывалась в общую парадигму. У нас издавались книжки, авторы которых ругали модернизм от условных импрессионистов до какого-нибудь Энди Уорхола. Сейчас каждая группа выдвигает собственный взгляд. Когда у нас в музее проходила конференция, посвящённая столетнему юбилею "Чёрного квадрата" Малевича, небезызвестный теоретик Слава Лён заявил, что другого пути нет, как только каждой группе выдвигать самых лучших и значимых художников.
Скажем, вокруг Русского музея пусть существует одна группа художников, вокруг Третьяковской галереи — другая, вокруг Центра современного искусства — третья, вокруг Музея "Эрарта" — четвёртая, вокруг Пушкинской, 10 — пятая, и так далее. И все эти группы могут быть параллельными мирами, никоим образом друг с другом не связанными. И добиться некоего единства тут невозможно.
- Так только у нас, в России, или во всём мире?
- Так везде. Возьмём в качестве примера США. У американских университетских профессоров — свой подход к современному искусству. У музеев — совершенно другой. Если взять теоретиков внутри художественных процессов, они выдвигают третье, четвёртое, и так до бесконечности. Поэтому на бьеннале мы обычно видим таких разных художников — и академистов, и так называемых актуальщиков, которые делают искусство, основываясь на новых технологиях. И совсем другое группы типа "Война" или "Pussy Riot" (такие группы есть и на Западе), сводящие искусство к социальному или политическому протесту. Что, наверное, для собственно искусства не имеет определяющего значения.
- Глядя из десятых годов на нулевые и 90-ые, уже можно увидеть чёткую границу. Разница видится.
- Видится, но ещё не настолько, как хотелось бы. Музейщики, например, очень консервативны. Их устраивает то, что они знают. А знают они далеко не всё. Я вот люблю на вернисажах рыбу жарить и вино разливать. А оказывается, что на Западе это целое арт-направление, значимое и зафиксированное, и этому действу даже придумана своя дефиниция. У них о нас информации немного, и у нас — о них. Мы информированы только о том, что происходит на больших арт-событиях типа Венецианской бьеннале. Или крупных московских арт-фестивалей.
- А в Питере?
- В Питере ничего подобного до сих пор нет. Питерские арт-тусовки работают внутри себя на самом деле. И Пушкинская, 10, и Эрарта, и Новый музей. В Эрарте, положим, есть владелец, и вкус этого владельца решает всё. В отличие от Пушкинской, 10. У нас нет никакого художественного совета, который гнобит одно, а разрешает другое. А в Эрарте есть. То же самое в Новом музее. Не понравился им, предположим, какой-то куратор — раз, и выставили.
- А разве так не везде в мире?
- В Америке?
- Ну, допустим, в Америке.
- Нет. Там подобное не возможно. Потому что там существует мощное сообщество кураторов, и если кто-то приволочёт своего знакомого и скажет: "Слушай, давай его выставим". От этого куратора просто откажутся. И в Европе, думаю, точно так же. Никакой местечковости и блата быть не может.
- То есть там существует некая этика?
- Да, хотя и говорят, что современное искусство якобы развивается вне этики, оно этику разрушает, тем не менее этика существует. Мне ведь тоже много чего предлагают: "Жень, ну, посмотри, какой хороший художник". И я тогда отвечаю: "Очень хороший художник! Но я его никогда у себя не выставлю. Даже если вы мне деньги заплатите".
- Ого! Видимо, речь тут идёт о формате? У вас — свой формат, у Эрарты — свой. А формат дороже денег.
- И всё-таки, когда формат основан на мнениях кураторов внутри институции, это одно, а когда всё решает сам владелец, - совершенно другое.
- Как?
- Это называется - "Россия".
- Сейчас все признают, что с появлением Интернета ситуация с продвижением искусства резко изменилась. Наблюдается как бы экспансия искусства в массы. Информация стала доступней и даже, быть может, несколько избыточной.
- Хорошо. А сеть не нивелирует произведение искусства и самого творца?
- Отчасти, да.
- Да не отчасти, в серьёзно нивелирует. Каждый может зайти в Интернет и всё, что нужно, извините, содрать, распечатать, и т. д. Можно ведь вообще закрыть все музеи и галереи на хрен, поставить в общественных местах экраны и транслировать картинки. Пришёл, нажал на кнопку и посмотрел, например, картинки Жбанова. И никакой музей тебе не нужен.
- Да, но вот как интерпретировать такой феномен как интернет-трансляции? Допустим, проект. Где-то в Италии редкие птички в клетках высиживают птенцов. Стоят камеры и этот процесс транслируется в Лондон. В Британском музее в специальном зале стоят экраны, и можно в он-лайне наблюдать, как вылупляются из скорлупы птенцы. Что это за искусство? А ведь на подобные проекты выделяются многотысячные гранты в евро...
- Зачем это называть искусством? Может быть, это какой-то новый вид человеческой активности? Вот мы сняли видео. Это что, искусство кино? Нет. Если любой инженер может снять видео, зачем тогда нужен художник? Художник с его попытками познать окружающий мир в формах искусства, получается, не нужен? Вот в театре устанавливают экран и показывают видео. И кто-то по сцене ползает. Разве это театральный спектакль? А может, это художественная акция, перенесённая на сцену? В чём в таком случае разница между театром, кинематографом и визуальными искусствами.
- Происходит взаимопроникновение разных видов искусств?
- А может, происходит самоуничтожение разных видов искусств? Условно говоря, когда кинофильм показывают в театре, а спектакль в кинотеатре, получается ни то, ни сё. Вот сейчас в БДТ открылась новая экспериментальная интерактивная арт-площадка, знаете, да?
- По телевизору видел.
- Казалось бы, классический театр, один из столпов питерского театрального искусства, и вдруг такая вещь.
- Это уже на грани между театром и мульти-медиа.
- Это уже не на грани, это уже перешло всякие грани, хотя, конечно, всё будет зависеть от конкретных людей, от художников.
- Вас как художника более-менее традиционного, получается, не устраивает то, что сейчас происходит в культуре?
- С точки зрения моих личных критериев, конечно, нет, не устраивает.
- Хаос, мозаичность, отсутствие чётких эстетических критериев?
- Да. Ну, представь. Приходят серьёзные люди, профессора, доктора наук, кураторы, и начинают обсуждать перфоманс. А что за перфоманс-то? Да вот на одном из арт-форумов приходили зрители и писали на сосульку. И сосулька вырастала прямо на глазах. Это всё к чему? Вокруг этого перфоманса ещё понаписали разных глубокомысленных статей, исследований. Что это такое? Как это можно объяснить? Раньше искусством даже воспитывать пытались детей, подростков. А тут эта арт-сосулька, между прочим, - предмет уже изучаемый. И вот как теперь молодым людям объяснить, что они должны к этому стремиться? Ведь писание на сосульку является неким образцом современного искусства? Вот ты, Саша Донецкий, как можешь это объяснить?
- Ну, это такой знак времени, свидетельствующий об отсутствии у нас онтологической иерархии. Знак смешения духовного верха и телесного низа, как это выстраивал, например, Михаил Бахтин применительно к искусству Средневековья и Ренессанса. Никакой иерархии не существует, так же как и понятий "хорошо — плохо", "морально — аморально", "прекрасное - уродливое" и т. д.
- Согласен. Но ситуация усугубляется ещё и тем, что современные искусствоведы создают собственные теории развития современного искусства, со своей собственной терминологией, а начинают они их с чистого листа, с нуля, от балды просто. Я таких людей много знаю. Юра Линник, допустим, идёт от русского космизма. Наталья Регинская модернизм переворачивает. И их понятийный аппарат и терминология никак не связаны друг с другом.
- Так это же хорошо! Ролан Барт называл это явление "войной языков", столкновением дискурсов.
- Но беда в том, что они ещё и преподают, и хотят они или не хотят, но вот эти свои взгляды проповедуют студентам. Ко мне ходят студенты на практику, и иногда я диву даюсь, когда вижу, что они ничего не знают.
- Они не знают, кто такой Леонардо да Винчи? Что такое камера-обскура?
- Боюсь, что многие действительно не знают. Занимаясь, к примеру, современным искусством, не знают ни Малевича, ни Кандинского.
- Как же так?
- Откуда я знаю? Я же у них не преподаю.
- Катастрофа.
- Не знаю, катастрофа или нет, но когда приходят студенты и говорят, что им никто о Малевиче не рассказывал, я лично теряюсь. Если они не знают истоков, теории цветовых "прибавочных элементов" Малевича, то о чём тогда можно всерьёз говорить? Малевич говорил о новой живописной реальности, живописной, а не какой-то другой. Им говоришь, а они не знают. Что здесь делать?
- То, о чём вы сейчас говорите, тревожно, но мне кажется, что в дальнейшем ситуация будет только ухудшаться.
- Мир, с одной стороны, вроде бы становится разнообразней, богаче, а с другой, примитивней. У нас нивелируется, например, национальное. Зайдите на какую-нибудь международную выставку, вы никогда не поймёте, из какой страны какой художник. Все одинаковые.
- Это массовая культура.
- Да. Современная культура, к сожалению, превращается в попсу. Искусство сегодня это не что-то элитарное, не то, что делают какие-то сверх-одарённые люди. Искусство сегодня — это нечто примитивное и доступное.
- И вы пытаетесь этому как-то противостоять?
- Нет, я нахожусь внутри процесса, и те явления, что существуют у нас на Пушкинской, 10, живут по собственным законам. Условно говоря, мы опираемся на достижения авангарда XX века и стараемся их развивать. Потому что убеждены: авангард до конца не реализован, далеко не исчерпан. Наши великие супрематисты только-только наметили что-то, и современным художникам ещё долго идти вширь и вглубь.
Беседовал Саша ДОНЕЦКИЙ
