О захватывающем спектакле про скуку и таланте Ивана Урганта – в интервью с режиссёром Семёном Серзиным
После официального разрешения работы театральных площадок в Псковской области Псковский академический театр драмы имени А. С. Пушкина анонсировал премьеру – спектакль «Свидетельские показания». Специально для Псковского агентства информации арт-директор театра Андрей Пронин пообщался с режиссёром-постановщиком Семёном Серзиным и выяснил, чем обусловлен выбор пьесы, о чём спектакль и каково первое впечатление от работы с псковскими артистами.
Фильм после спектакля
– Сегодня специально для Псковского агентства информации я поговорю с Семеном Серзиным, режиссером спектакля «Свидетельские показания», который, как мы надеемся, появится…
– «…Который, надеюсь, его поставит».
– Совершенно точно он, надеюсь, его поставит, а спектакль появится в марте в репертуаре нашего театра. Семен, это уже не первое твое обращение к творчеству драматурга Дмитрия Данилова.
– Второе.
– Ну не второе, потому что «Человек из Подольска» был вначале спектаклем в Ярославле, а потом – фильм.
– Да.
– Как ты этого драматурга узнал и что такого привлекательного для тебя в его текстах?
– Я, наверно, как и все, честно говоря, совершенно случайно узнал этого драматурга: просто начал читать пьесу «Человек из Подольска», и очень она меня захватила, но на таком уровне, когда ты начал читать и тебе не терпится понять, чем это все закончится (хотя ничем не заканчивается). Мне кажется, в первую очередь меня это захватило тем, что очень круто написано: все-таки он уже опытный автор.
– Он опытный прозаик, да.
– Да, прозаик, и это чувствуется – литературная основа и очень крутые диалоги (странно говорить это про пьесу отдельно от нее, но вот в целом), за которыми он всегда юлит и хитрит. Сколько я с ним ни общался, он типа ничего туда не закладывает и это дело зрителя, что он там увидел. Но мне кажется, там есть куда копать вместе с персонажами. В этом есть судьба, жизнь, поэтому интересно.
– Идея снять кино по пьесе, уже поставленной в театре, – так делают немногие. Тебе казалось, что чего-то в ярославском спектакле не хватает, ты что-то недораскрыл в пьесе? Или ты просто так любил этот спектакль, что решил взяться за этот материал?
– Если честно, я просто очень хотел снимать кино, а тут все совпало. Текст заинтересовал продюсера, и мне показалось, это будет интересно и в какой-то степени необычно и про меня как про режиссера, но только в кино. У меня не было такого: «Сниму-ка я кино по этой пьесе: сначала я поставил спектакль, а потом сниму кино». Так все совпало и произошло. И мне кажется, что в этом есть какая-то доля логики, да и абсурда, который есть в пьесе.
«Опасный» Вадик из съемной квартиры
– Мы надеемся показать фильм Семена Серзина «Человек из Подольска» в нашем театре в дни премьеры. Он уже шел в Пскове, по-моему, три или четыре дня на двух сеансах.
– Да, был.
– Но, может, не все его посмотрели. Там заняты прекрасные актеры: и Владимир Майзин, и Виктория Исакова. А вот в главной роли – Вадим Королев.
– Вадик.
– Вадик Королев.
– Да, он сразу просто дает по лицу, когда его называешь Вадим.
– Он не приедет на фестиваль, слава богу.
– Опасный парень.
– Вадик Королев из группы OQJAV, которая теперь называется так, как я не могу произнести: теперь у них сложное название.
– Нет, так и называется – OQJAV. Она называлась когда-то «Окуджава», а потом в связи с наследниками они убрали одну букву и написали это латиницей. Кстати, я хотел сказать, что послушал недавно трибьют, который называется «Сохрани мою речь навсегда», где они участвуют в том числе. Всем советую, он вышел на всех платформах.
– К юбилею Мандельштама.
– К юбилею Мандельштама, и там очень разные исполнители – от Агутина до Айовы, OQJAV, то есть такая солянка и очень разные взгляды. Но, мне кажется, за последнее время это стоящая история, и, конечно, мне захотелось перечитать Мандельштама зачем-то, я не знаю.
– Откуда взялся Королев в качестве исполнителя главной роли? Он пришел на пробы?
– Да нет, мы с ним снимали квартиру вместе просто, я за ним наблюдал.
– То есть вы друзья?
– В том числе и друзья. Так как-то нас свела судьба. Мы с ним делали клип, в Грузию ездили, снимали для него. Как-то так это все совпало и в итоге случилось, о чем я не жалею.
– У тебя много музыкантов-друзей. Насколько я знаю, один из них – рэпер Хаски.
– Ну как друзей? Это все мои музыкальные предпочтения. У меня нет времени сходить на концерт, поэтому я придумываю какую-то такую штуку, чтобы не я пришел, а ко мне пришли.
– И таким образом зовешь людей в свои проекты?
– Да, так иногда можно. А иногда я делал «запрещенные» концерты: собрать несколько команд, которые мне нравятся, и вместе за один вечер всех послушать. Классно!
Мальчик с чужим лицом
– Как так вышло, что ты снялся сразу в двух фильмах Кирилла Серебренникова – сначала в «Лете», а потом в «Петровых в гриппе», которые пока еще не вышли в прокат? Это ты позвал Кирилла или он позвал тебя? Кто кого позвал?
– Вообще меня позвал Айк Карапетян сниматься в фильме «Люди там» десять лет назад в Латвии, а Кирилл оказался на премьере в Риге, увидел это кино, запомнил меня и потом позвал раз, а потом и второй раз.
– Ну и как «Петровы в гриппе»? Какой-нибудь инсайт.
– Да я не знаю, какой инсайт. Мне кажется, это очень интересная, во многом непохожая на другие, наверно, история. Мне сложно говорить, потому что я все равно еще фильм не видел от начала до конца, только на озвучивании. Но мне кажется, это такая мощная работа, как, впрочем, и роман Сальникова. И мне кажется очень важным, что Кириллу удалось сохранить интонацию, которая есть в книге, и при этом что это все-таки кино, а не литература.
– Ты там играешь главную роль – собственно Петрова. Чулпан Хаматова играет твою супругу, а Снегурочку, которая сыграла важную роль в жизни и смерти героя, играет Юлия Пересильд, которая не чужда Пскову: она здесь жила, училась, здесь поставила спектакль «Каштанка». У вас есть какие-то совместные сцены? Вы вместе снимались?
– Нет, мы пересекались только на гриме, когда снимались в один и тот же день. Но там есть очень странные сцены, где маленькому мальчику делали пластический грим моего лица. Мы, по сути, не пересекались, но я в таком очень странном состоянии – с моим лицом – там присутствовал.
– Такой аватар, да?
– Да, такой аватар. Это очень страшно выглядело, честно говоря: мальчик лет пяти с бородой, представьте!
– Мальчик с бородой?
– Вот полностью мое лицо взять и приделать ребенку вот такого роста, то есть на него полностью надето лицо. И главное, все дети там над ним подтрунивали. Там была целая елка, и они все над ним стебались, а он в этом гриме…
– «Это лицо режиссера Серзина, – говорили они. – Посмотри на себя в зеркало».
– Они, слава богу, не знают, что это лицо режиссера Серзина.
Петербуржский арт-мейнстрим
– Ты опытный режиссёр, у тебя уже есть много спектаклей в крупных театрах – в том же Московском театре Пушкина. И вдруг обострение актерской карьеры! Тебе просто интересно актерство помимо режиссуры? Или это попытки как-то поправить финансовое положение либо войти более плотно в мир кино?
– Мне кажется, все вместе. Но чтоб просто поправить финансовое положение, можно сняться в каком-то сериале. Мне кажется, это стечение обстоятельств. Я никогда не бил себя в грудь и не говорил, что я вообще не артист. У меня еще есть актерский красный диплом, между прочим.
– Вчера, как я понимаю, ты был в Петербурге и играл…
– Нет, вчера не играл. Вчера репетировал.
– Так или иначе ты играешь в своем спектакле «Киса» в «Приюте комедиантов», да?
– Придется сыграть, да.
– Я еще не смотрел, кого ты там играешь.
– Кису.
– Понятно. В очередь с Переваловым, да?
– Я еще не играл, это будет для меня самого 8 февраля экспириенсом. Не знаю, как это будет. Хотя мне нравится, честно говоря. Просто артист Перевалов очень занят в Московском художественном театре, поэтому придется, видимо, мне сыграть. С радостью.
– В общем, ты сейчас инкорпорируешься в московскую художественную тусовку. Ты даже был гостем программы «Вечерний Ургант», что уже, по-моему, маркер. При этом ты остаешься руководителем и вдохновителем «Невидимого театра» в Петербурге, который представляет театральный андеграунд. Со спектаклем по Довлатову «Невидимая книга» этот театр был здесь, в Пскове, и предшествующий псковский губернатор громко аплодировал этому спектаклю, но все равно это unofficial вариант, андеграунд.
– Мне кажется, это петербуржский арт-мейнстрим.
– Вот так, да?
– Конечно. В Петербурге есть намного более внятный и безапелляционный андеграунд. Мы все-таки довольно гибкая организация.
– То есть между «Вечерним Ургантом» и «Невидимым театром» нет какой-то ощутимой…
– Грани?
– Демаркации, да.
– Мне кажется, по сути – нет, а по факту – есть.
– Иван Ургант мог бы стать актером «Невидимого театра»?
– Мне кажется, ему сложно вылезти из кабалы, в которую он сам себя загнал. А так… Мы с ним пообщались после. Он же тоже закончил Театральную академию в Питере.
– Да, и даже играл в БДТ какое-то количество месяцев.
– Да, что-то из разряда «подай-принеси», какие-то такие роли. Хотя он даже говорил, что хочет сыграть. Ну а как? Он же каждый день записывает эту программу, и это, конечно, сложное испытание – не превратить это в рутину. Он все-таки умудряется не превратить, мне кажется.
– Он талантливый человек, да?
– Да. Но это очень сложно.
Детектив про скуку
– Что про псковских актеров можешь сказать?
– Артисты в псковском театре классные, мне нравятся. Но, видите, у нас они все в какой-то мере играют главного персонажа – загадочного Александра Вивата, о котором никто не знает и даже не может предположить, что это за человек. Поэтому некая загадочность в наших репетициях присутствует. И не хочется вынимать все сразу из артистов, понимать, каковы они, кто они на самом деле. Но мне кажется, что у нас собралась интересная компания, как по-человечески, так и по-актерски. Ну что, мы репетировали-то меньше недели, поэтому что можно сказать?
– Уже были какие-то подходы к этому спектаклю в лаборатории театра про писателей, да? И даже, наверно, были зрители, которые это видели.
– Вполне возможно.
– Какие-то люди сидели в зале, я помню.
– Кто-то же там смотрел… Наверно, это были зрители. Вполне возможно.
– Вряд ли это были подосланные агенты из других регионов. А что-то изменится кардинально по сравнению с эскизом в спектакле, который мы увидим в марте?
– Кардинально?
– Да.
– Нет. Но дело-то в том, что, как говорит главный гуру всех лабораторий в России Олег Семенович Лоевский…
– Который, кстати, сыграл роль в твоем фильме «Человек из Подольска».
– Да, сыграл камео, кстати. И надо было все-таки написать, что это камео. Он там договаривается о Волкострелове, Цнобиладзе, обо мне с «Лабораторией» Театра наций. Он действительно звонил в этот момент. Так, о чем мы говорили?
– О гуру театральный лабораторий.
– В чем смысл лаборатории: это когда ты абсолютно бессмысленно, но очень эффектно делаешь вид, что ты ставишь спектакль. За неделю все выучивают текст, не понимая, что они говорят, но при этом текст знают наизусть. Придумываются мизансцены, что-то абсолютно интуитивно придумывается. И что касается формы – странно будет придумывать совершенно другую. Но теперь начинаются будни, разбор текста: теперь надо разобраться.
– Актерам надо объяснить, что такое они выучили?
– Вместе разобраться и понять, о чем это все. Потому что так нахрапом можно сыграть раз-два… Спектакль-то «скучный» (хотя приходите) – в смысле про скуку и про то, как человек с этой скукой пытался справиться: даже смерть в попытке уйти от скуки его не спасла. И поэтому здесь очень важно разобраться с текстом, потому что он, в общем-то, и несет главную смысловую нагрузку.
– По форме это, несмотря ни на что, почти детектив?
– Да, это и есть детектив.
– Но скучный.
– Нет, он не скучный – он о скуке. Это, наоборот, должно быть захватывающе.
– Думаю, мы все уже захвачены и будем морально готовиться к тому, чтобы увидеть спектакль в марте. С трудом дождемся, а вам удачи!
– Спасибо!
