"Королева красоты" в безобразном обличье...
10 ноября в Псковском академическом театре драмы имени А. С. Пушкина состоялась премьера. Никогда не видела такого ажиотажа вокруг театрального спектакля. Пробираемся сквозь кулисы на сцену, чтобы занять свободное место. Да, да, я не ошиблась. За кулисами прямо на большой сцене театра расположились места для зрителей и небольшой помост для артистов. Дожидаемся, когда и нас посадят. Но сидячие места достаются только избранным. Остальные готовы смотреть и стоя. Спектакль, который нам предстоит увидеть, называется "Королева красоты" по одноимённому произведению Мартина МакДонаха в постановке Андрея Трусова.
Трудно сказать, что привлекло столько зрителей: петербургский режиссёр, интригующее название или зарубежный автор... И тем не менее зал полон. На сцене - инвалидное кресло, обшарпанная обстановка дома: ржавая раковина, дряхлая мебель, замотанное изолентой радио и всевозможные склянки на кухне. Появляются герои: старая, забавная женщина в розовой шляпке с "жуткими розочками" и её дочь, безвкусно одетая увядающая 40-летняя баба (иначе не скажешь).
История банальна: мамаша Мэг (Роман Захаров) с придурью и намёком на сумасшествие живёт с так и не вышедшей замуж дочерью Морин (Карина Облакова) и, естественно, в буквальном смысле садится ей на шею. А Морин хочется простого женского счастья, мужских рук, мужских ласк... Но мама, как истинный кровопийца, впилась в тело девушки, не знавшее любовных утех. По традиции появляется "герой" всех снов и мечтаний 40-летней дочери Пато (Алексей Масленников), который готов стать первым, кто решится на союз с Морин, возможно, даже брачный. А мамаша не может этого допустить, ведь в таком случае ей "светит" дом престарелых. Поэтому она строит козни, жжёт любовные письма и наговаривает на дочь. А стареющая девушка просто хочет почувствовать себя женщиной…
Спектакль в суженном пространстве делает своё дело: ощущение, что мы не сторонние наблюдатели, а участники конфликтов, ссор, дрязг и недопониманий. Именно мы внутри всего этого чудовищного бедлама, мусора, ругани, в общем, жизни зауряднейших людей… Странное дело, ведь в быту такое зачастую происходит и с нами, и с нашими соседями, и с нашими друзьями… Нет, не у всех, конечно, дрянные мамаши, но разве есть люди, которые никогда ни с кем не ссорились, не ругались, не матерились?.. Но современная драматургия понятна и близка не каждому сидящему в зале, поэтому те, что рьяно пытались отбить сидячие места, повскакивали с них и со словами: "Сами смотрите свой театр", кинутыми небрежно в адрес актёров, выходят из зала. А вслед им так же небрежно из зала доносится "Старый клоун" от негодующих театралов. Спрашивается, как люди, кричащие такое артистам на сцене и зрителям в зале, вообще могут судить об этичном и неэтичном, красивом и некрасивом, тактичном и бестактном?
Актёры, наверное, сконфужены, но вида не подают. Игра продолжается, страсти разгораются, а зрители понемногу покидают зал, попасть куда так стремились. История, повторюсь, тривиальна, поэтому в спектакле главное - это актёрская игра. Острохарактерная бабушка в исполнении Романа Захарова вызывает не только смех, но и слёзы, недоумение, негодование. Правда она, к сожалению, затмевает все другие роли. Карина Облакова изо всех сил старается привлечь на себя внимание, но Роман неповторим, и от придури его героини не отвести глаз.
Кульминацией всего двухчасового действа становится неуверенная пощёчина, которой Морин "одаряет" свою мамашу, а потом убийство, тщательно скрытое от зрителя ширмой, появившейся из неоткуда. За бездыханным телом мамаши прибегают обезумевшие пьяные полицейские (очень символично в последний День милиции в России) и устраивают дикие, шаманские, эпилептические танцы. В завершение спектакля "воскресшая" бабушка, правда, "разоблачённая", уже в лице Романа Захарова, вновь появляется на сцене и продолжает разговаривать со зрителями и героями. А в зале проносятся шепотки и выкрики: "Театр абсурда..." А разве в этом абсурд? Почему-то милицейские сводки, ежедневно публикуемые в СМИ, никого уже не удивляют, абсурдом жизни это никто не называет, а если в театре всё прошло не по накатанному сценарию: любовь не случилась, хеппи-энда нет, то "новая драматургия" звучит в устах псковских критиков как некое оскорбление...
Я выхожу из зала и слышу, не буду скрывать, неодобрительные возгласы и критические замечания со стороны зрителей. Мол, как в театр после таких представлений ходить, что за драматургия... Напомаженные, разодетые дамочки, стоя перед зеркалом, морщат носики на вопрос: "Ну, как?" А я под впечатлением от увиденного и не могу определиться, понравилось мне или нет. Такое было со мной не раз. Например, после прочтения "Парфюмера" Патрика Зюскинда. Вроде красиво, но о безобразном. А в спектакле "Королева красоты" нет мишуры, нет личного, только статичность человеческого несчастья и безобразие человеческой натуры. И на критические замечания псковских театралов в воздухе витает один и тот же вопрос русского классика: "А судьи кто?"
А ещё удивляет, как от откровенной пошлости и вульгарности спектаклей, например, заезжего московского театра псковский зритель хохочет, а грубые слова, сказанные в пылу ссоры, его возмущают. Секс на сцене, пусть и в завуалированной форме, веселит, а ругательства вызывают отвращение. Привыкли видеть на театральной сцене лишь героев-любовников, классические сценарии, ходы и предсказуемые действия актёров. А что-то выходящее за рамки обычного приводит зрителя в недоумение. Сталкиваясь с этим, человек просто отворачивается в сторону, закрывает глаза или уходит… из зала, например. И всё равно избитый вопрос в голове: "Что так возмущает псковскую публику?" не даёт мне покоя. Ответ напрашивается сам собой: уж не узнали ли в героях МакДонаха себя… Мы разговаривали с Романом Захаровым за день до премьеры, и он уверил, что, несмотря на всё безобразие происходящего в жизни, мир небезнадёжен. А после таких выпадов возникает масса сомнений...
Светлана Петрова, Псковское агентство информации
