Директор ВЦИОМ Валерий Фёдоров – о ситуации в мире и в России: Трясёт и трясти будет
Генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения Валерий Фёдоров в эфире проекта ПАИ-live поделился своим мнением о политической и экономической ситуации и перспективах развития в мире в целом и в России в частности. Отметим, руководитель ВЦИОМ в пятницу принял участие во II межрегиональном Форуме молодёжных избирательных комиссий, который прошёл в Пскове.
В зоне турбулентности
– Сегодня много говорилось про подготовку к трансферу власти, про ключевые этапы, реперные точки. Ближайшая – это выборы в Госдуму. В нашем регионе это ещё наложится на выборы в региональный парламент. По данным ВЦИОМ и по вашим наблюдениям, какими будут предстоящие выборы, учитывая то, они будут после 2020 года со всеми его сложностями и неожиданностями?
– Простых выборов не бывает. И предсказуемых выборов – тоже. Мы давно занимаемся изучением электоральных настроений, и всегда что-то происходит. Вот, казалось бы, уже всё спрогнозировали, всё просчитали, всё предусмотрели – всегда какие-то сюрпризы и непредсказанные вещи. Меняется только масштаб бедствия. В декабре 1993 года прошли первые выборы в Государственную Думу. Это был коллапс, провал, epic fail всех российских социологов на тот момент.
– «Россия, ты одурела!»
– Да, Юрий Карякин кричал: «Россия, ты одурела!» А социологи посыпали головы пеплом и говорили: «Ну как же так! Как же мы не смогли предсказать победу либерально-демократической партии Жириновского, а наоборот, напророчили успех проправительственной гайдаровской партии «Выбор России»!» Но разбитые армии, бывает, хорошо учатся, и уже через два года, к 1995-му, стало понятно, как что делать, как что считать, чтобы попасть в точку, а не в молоко, и прогнозы более-менее прилично попали, причём практически у всех. Так что последние два десятилетия более-менее удаётся держать руку на пульсе настроения избирателей. И всё равно много неожиданностей, много сюрпризов. Не такого масштаба, но есть. Почему? Потому что общество меняется, приходит новое поколение, возникают новые проблемы, новые реалии, новые вызовы. Жизнь не становится проще.
– Но в этом году особенно концентрированный процесс, новые вызовы прибавляются…
– Да, правильное слово – концентрированный процесс. Но всё началось не в этом году. Вообще говоря, эта глобальная турбулентность длится уже примерно пару десятилетий. У большинства ныне живущих россиян это сейчас уже четвёртый, а то и пятый серьёзный кризис на протяжении их жизни.
– Стабильности нет.
– Да. Но стабильности никогда нет, за исключением тех случаев, когда её слишком много и она уже надоедает – тогда она меняет название и превращается в застой. Но в целом да, стабильности не хватает людям. Её реально не хватает, потому что мировая система сегодня пошла вразнос. И это произошло не в 2016 году, когда избрали президентом Трампа, это произошло существенно раньше.
Напомню, 2010-2011 годы, так называемая «арабская весна» – весь Ближний Восток разваливается, всё начинает полыхать. «Оранжевые революции» – 2014 год. 2003 год – Америка вторгается в Ирак, разрушает процветающую страну. 2001 год – террористы атакуют башни-близнецы и тем самым показывают, что всё, нет уже гегемона в мире. В общем, всю планету мотает, трясёт, и амплитуда колебаний, на мой взгляд, не сокращается, а наоборот, увеличивается. И пока ещё мир не вырулил на новую устойчивую траекторию, противоречий, вызовов, сложностей становится больше.
Они, кстати, носят далеко не только политический характер. В основе всего экономика: экономика больше не работает, глобальный экономический кризис 2008-2009 годов никуда не ушёл, не закончился, его, как говорят, залили деньгами, но экономического роста нет. Его нет в России де-факто, но его и в мире, по сути, нет, растут только фондовые рынки. Все деньги, которые центробанки вливают в экономику, остаются на фондовом рынке и на банковских счетах. Индустрия не развивается, благосостояние не растёт, средний класс не увеличивается. Это глобальная тенденция. И это, конечно, подрывает социальный мир, подрывает социальный оптимизм, обрушивает политическую устойчивость самых разных систем: британской, американской, итальянской, я уже не говорю про арабские, про исходно слабые системы советских стран и так далее. Поэтому мы, в принципе, живём в турбулентное время, и это не закончится ни завтра, ни послезавтра. Я думаю, ещё десятилетие или два нам в этой турбулентности предстоит находиться.
Когда она закончится? Когда мы нащупаем твёрдую почву под ногами, когда поймём, как нам не выживать, а жить, когда мы сможем поставить себе новые цели и нащупать пути к ним. В качестве короткого примера – климатическая повестка. В России принято смеяться над Гретой Тунберг: вот она такая сумасшедшая и так далее. А мир над ней не смеётся на самом деле. Да, она в агрессивной форме, нелицеприятно, может, с преувеличенным апломбом предъявляет претензии старшему поколению, но эти претензии обоснованные. Действительно, всеми уже признано, что изменение климата глобально, что это не фейк, что это не придумка, это происходит, и это глобальное изменение ощущают на себе уже буквально все. Бороться с ним мы пытаемся, но ничего не получается. Это одна из ключевых проблем, которая стоит перед миром, которая влияет, кстати, на всё, поэтому она и называется глобальной.
Есть и другие проблемы – экономические. Очевидно, что конфликт между США и Китаем, который сейчас развивается, ставит под вопрос всю мировую капиталистическую систему. Первый случай в истории, когда незападная страна предъявляет претензии на то, чтобы быть гегемоном, и имеет для этого реальные основания. И так далее. Я могу продолжать, но мой главный месседж состоит в том, что мы в глобальной турбулентности, не только Россия, хотя Россия, разумеется, тоже, но и мир в целом. Трясёт и будет трясти. Будем надеяться, что удастся экстраординарными усилиями сохранить устойчивость.
Надо копать глубже
– Вы упомянули 1993 год, неожиданные для всех итоги выборов. Тогда Псковская область показала один из самых высоких результатов ЛДПР. Это было шоком для многих внутри региона. И вообще, псковичи склонны думать, что здесь некая политическая аномалия, у Псковской области особый путь. Есть основания для этого?
– Не скажу, что я глубокий исследователь Псковской области: я всего лишь третий раз на Псковской земле и считаю, что этого совершенно недостаточно для того, чтобы разобраться. Мы в России очень хорошо умеем прикинуться ветошью и подыграть гостю, особенно статусному, высокому, и сыграть в его игру. И он уезжает из региона полностью уверенный, что он всё понимает, что здесь к чему и как. А на самом деле эта картина мира не выдерживает никакого соприкосновения с действительностью. Как говорят сатирики, на самом деле всё не так, как в реальности.
Конечно, Псковская область имеет специфику, но и любой российский регион её имеет. Думаете, Белгородская область или Мордовия не имеет специфики? Конечно, специфика есть. Но есть и общие тенденции, разумеется. Вот эту диалектику общего и особенного надо держать в голове, чтобы понимать.
Псков – часть нашей федерации, причём федерация наша очень, мягко говоря, унитарная. Но при этом есть свои традиции, есть свой расклад сил, есть своя политико-экономическая система, культура, элита, есть некоторые пределы возможного, и вот этот набор параметров и образует уникальную политическую систему Псковской области. Ещё один момент: я бы не назвал её забронзовевшей, она развивается, меняется. Псков 1993 года и Псков 2020 года – это два разных Пскова, хотя стоят те же самые церкви, улицы носят те же самые названия и, может быть, даже многие жители остались прежними. Но это другая система. Поэтому надо изучать, копать глубже, внимательно анализировать меняющуюся ситуацию, различные факторы. По мере сил мы этим занимаемся, надеюсь, что и в самом Пскове есть взыскательные, ищущие, глубокие люди и в журналистском сообществе, и в сообществе экспертном, аналитическом.
Будем реалистами
– Коронавирус, ограничения, кризис, удар по среднему бизнесу, проблемы в медицине – всё это накручивает людей и приведёт к неким последствиям и в день голосования, и вообще в самых разных процессах.
– Безусловно, приведёт. Вопрос – к каким.
– К каким? И это долготерпение – сколько оно может продолжаться? Или в любой момент мы проснёмся в другой стране?
– Думаю, революции точно не будет: всё-таки устойчивость политической системы присутствует. Есть много факторов, которые на неё работают, и один из факторов, кстати, – это её способность к обновлению. Многим кажется, что у нас устаревшая политическая система, архаичная, неадекватная вызовам времени. На самом деле она постоянно меняется. У нас одна из самых динамичных избирательных систем: то досрочное голосование запретим, то вернём, экспериментируем с дистанционными режимами, уже два раза поэкспериментировали – решено, что они будут распространяться и дальше (под дистанционным режимом я имею в виду электронку), в то время как в мире, за исключением соседней Эстонии, примеров электронного голосования совсем немного. Кстати, многие европейские страны, которые это попробовали, уже от этого отказались. Многодневка тоже революционное изменение. Система меняется – это что касается правил голосования.
Теперь что касается участников игры: понятно, что, может, вы хотите суши, а приходите в ресторан – там подают только борщ, и сколько вы ни будете просить повара, суши не получите. Соответственно, вопрос ограниченности меню всегда стоит. Но сейчас мы видим расширение меню: несколько новых партий получили возможность участвовать в выборах в Госдуму без мучительного и тяжёлого сбора подписей. Это партия «Зелёная альтернатива» (экологическая повестка), партия «За правду» во главе с Захаром Прилепиным, то есть здесь, скорее, национал-патриотическая повестка, партия «Новые люди» (национал-либеральная повестка).
Вот как минимум три партии. Они прошли в сентябре 2020 года успешные испытания единым днём голосования и получили льготу для участия в следующем году. Соответственно, пейзаж несколько изменится. Кроме тех партий, к которым мы все привыкли: это «Единая Россия», ЛДПР, «Справедливая Россия», коммунисты и «Яблоко», – как минимум ещё три партии имеют реальную возможность побороться за пусть и небольшие, но фракции в Думе. Если это удастся, то система станет более плюралистичной, новые голоса зазвучат. Но даже если изменения будут не такими большими, не надо забывать о персональном аспекте. Каждый раз, когда избирается Дума, примерно 50 % депутатов меняются, то есть меняется персональный состав. Даже если партийный состав не очень меняется, то персональный состав меняется, а мы же понимаем, что в России персоны и личности значат гораздо больше, чем партии. И это изменение тоже будет.
Конечно, проблемой России является то, что мы стараемся всё заморозить, зацементировать и ничего не менять, а потом в какой-то момент понимаем: нет, меняться надо, – и тут происходит такая лавина, лавинообразные изменения. То есть мы не очень умеем, как в Великобритании и других западных странах, меняться понемногу, но всё время, это у нас не заведено. Мы всё-таки по характеру и политической культуре другие: или ничего, или всё. Это огромная проблема, и надо стараться её решать. Надо идти путём последовательных изменений, нельзя ни стоять на месте, ни, задрав штаны, скакать за комсомолом, потому что это грозит обрушением системы. А если она разрушится, то костей не соберёт страна в целом. Мы уже это проходили в 1991 году, желания повторить ни у кого нет.
Поэтому, конечно, непростые выборы будут в следующем году. Будет много рисков, много испытаний, но будут и возможности – возможности проявить себя у новых людей, новых сил, возможности у нашего общества получить более репрезентативную, представляющую больше различных течений, взглядов, запросов Думу, будет возможность у новых активных людей, нового поколения, которое готово проявить себя и хочет сказать своё слово в политике, сделать это. Будет новый думский состав. И давайте будем реалистами. Даже после изменений в Конституции, которые несколько расширили полномочия Думы, Россия остаётся не просто президентской, а сверхпрезидентской страной, то есть роль Думы не определяющая. Какой бы расклад там ни был, от этого здание Российского государства не рухнет. Поэтому риски есть, но они не очень большие. Я уверен, мы на эти риски найдём ответ и пройдём выборы 2021 года достойно и достаточно организованно.
