Чего ждать от выборов в Госдуму, зачем нужна «цифра» и чем похожи Псковская область и Белоруссия – в интервью с Маратом Башировым
Ведущий проекта ПАИ-live Максим Андреев пообщался с известным российским политологом, автором одного из уважаемых Telegram-каналов «Политджойстик», экспертом Форума молодежных избирательных комиссий Псковской области Маратом Башировым на тему тенденций российской политической жизни, выборов в Госдуму и перемен. Отметим, в минувшую пятницу эксперт принял участие во II Форуме молодежных избирательных комиссий, которой прошел в Пскове.
По форме – норма, по сути – издевательство
– Мы пристально следим за федеральными новостями: административная реформа, реформа институтов развития. На взгляд политолога, что все это означает и к чему может привести в ближайшее время?
– Я начну с институтов развития, потому что, на мой взгляд, эта реформа гораздо более важна, чем то, что происходит пока в органах госуправления (там не все так очевидно).
Институты развития создавались достаточно хаотично. Это были больше решения о намерениях посмотреть, как же все тут можно модернизировать, что касалось, например, системы стартапов, или привлечения новых технологических идей, или вопросов регулирования той же экологии, или новых форм производства энергетики. Это были попытки создать точки прощупывания, как можно расти за счет того, что появляется потенциал внутри страны, и нельзя ли его сделать в симбиозе с тем, что доступно на Западе. Именно по этому пути двигался институт «Сколково», который давал возможность компаниям регистрироваться с пониженным налогообложением и одновременно привлекать к сотрудничеству технологические институты, например, из Массачусетса. Но все это создавалось хаотично.
Когда мы в начале этого года получили новое правительство и, соответственно, появились новые подходы, которые господин Мишустин начал внедрять в систему госуправления, то это все затормозилось из-за пандемии, мы жили в жестком локдауне, при этом все понимали, что правительство не для этого меняли. Но у них появилось, возможно, время, когда под прикрытием пандемии, условно говоря, была возможность сделать анализ. Тем более параллельно работал очень мощный институт – ВЭБ: туда пришел новый руководитель – Игорь Шувалов, который был первым вице-премьером, то есть у него есть опыт госуправления, соответственно, он шел в ВЭБ именно с точки зрения оценки, как работают институты России. Не он единственный этим занимался, но тем не менее. И сейчас они приняли решение – приняли не откладывая в долгий ящик с точки зрения согласований с партнерами, которые у этих институтов развития есть.
Но они поступили достаточно грамотно – разделили эту трансформацию на три части. Первая: часть институтов развития просто закрывается, у них функционал забирается обратно в федеральные органы власти. Это очень важная трансформация, потому что отдельным институтам развития делегировались государственные полномочия. Вторая форма – это поглощение, то есть тот же ВЭБ поглощает часть. При этом часть институтов развития остается. А третья часть переходит под управление. Надо понимать, что «Сколково» не исчезнет – просто меняет свой формат управления. ВЭБ будет куратором «Сколково». Останется ли там попечительский совет, административная система управления (там целый город построен), но самое главное, что над ними появляется «зонтик» в виде ВЭБ, ключевая задача которого – задать новые стандарты работы институтов развития, чтобы они не противоречили друг другу, чтобы они не создавали лишнюю конкуренцию: когда государство платит и этому институту развития, и этому институту развития, соответственно, они между собой конкурируют, и вы платите два рубля вместо одного.
И третье – это целеполагание. Мы с вами не знаем, чем многие институты развития занимаются. А деньги выделяются.
Что касается административной реформы, ключевое там не ликвидация чиновников, как часто говорят. Это просто отвлекающий маневр. Ключевое – это трансформация госуправления с точки зрения цифры: там, где можно заместить человеческий фактор, надо делать обычную программу, и эта программа должна позволить ускорить принятие решения. У нас очень длительная процедура согласования между ФОИВ (ФОИВ – это федеральный орган исполнительной власти).
Мы долгое время не можем принять какое-то решение только потому, что есть процедура, которая позволяет или самим ФОИВ затягивать принятие, или под влиянием определенных лоббистов. И решение стоит. Мишустина это не устраивает, потому что он посмотрел, что есть несколько тысяч поручений президента и премьера, которые просто не исполняются. И спросить не с кого по одной простой причине: потому что по форме все верно, а по сути, как раньше говорили, издевательство. Вот в чем суть этих двух процессов.
Негибкая цифра
– По поводу цифровизации власти у вас утром был интересный пост в Telegram-канале: как бы не выплеснуть ребенка с водой. Вы что имели в виду?
– Я имел в виду, что цифра не видит нюансов и не добавляет компетенции принятия решений. Цифру надо ставить там, где есть механическая операция. Например, я работал одно время в электроэнергетике, там есть такая процедура – хранение запасов топлива на станции на случай войны. Это государственный уголь. Но государство не хочет само этим заниматься, потому что нужна структура, оно отдает на хранение этот уголь или мазут на коммерческие станции, которые вырабатывают электрическую энергию. Чем больше этих запасов на станции, тем станция меньше вкладывает в оборот: грубо говоря, уголь там не просто хранится, они его оборачивают, то есть они его сожгли, но положили другой. Всем выгодно, чтоб были большие запасы этого резервного для государства топлива на станциях. Это считается следующим образом: есть комиссия, есть эксперты; эксперты дают заключения по тем станциям, которые заявились или которые нужны (это так называемая вынужденная генерация), и дальше через коэффициент кто-то что-то считает. Субъективный фактор просто огромный. Эксперт захотел, чтобы здесь было больше угля, и он это решение принимает. Когда вы сделаете программу, она будет считать исходя из критериев, которые вы задали. Здесь субъективный фактор надо убирать. Что это касается оптимизации больниц, мы с вами видели: что-то порезали, а сейчас все строим заново. Здесь цифровизацию полностью туда пускать нельзя. Есть чувствительные процессы, а есть механические.
– Часто российские мигранты жалуются, что где-нибудь в США невозможно, как в России, быстро решить вопрос, потому что все через почту. Есть мнение, что это способ стерилизовать низовую коррупцию: нет возможности прийти и о чем-то договориться, ты с чиновником не общаешься. Цифровизация в этом плане может проблему решить?
– Цифровизация должна снять проблему скорости оказания услуг. Это ключевое, когда мы говорим о взаимодействии гражданина и государства. Форма, которую мы знаем как «Мои документы» и которая широко распространяется по стране, на мой взгляд, оказалась очень удобной. Особенно для молодых людей, которые сейчас все делают через смартфон: они бумажки не любят, для них эта система оказалась удобной. Но при этом мы должны понимать, возвращаясь к тезису про ребенка, которого нельзя выплескивать, что существует огромная прослойка населения, которая до сих пор пользуется кнопочными смартфонами. Для них принятие государственных услуг через электронную форму – это непривычно. Мы все время об этом должны помнить. Это не вопрос коррупции, это вопрос того, что часть населения готова переходить на эти цифровые платформы, а часть еще долгое время не перейдет. Поэтому симбиоз государственных решений и форм общения с государством еще длительное время должен сохраняться. Даже если там существует какой-то субъективный фактор в виде низовой коррупции.
– Как показывает опыт, у нас даже переход от социальных выплат, пенсий, льгот с «Почты России» на карту МИР переносится раз за разом, потому что вновь и вновь оказывается, что еще миллионы людей не готовы.
– Да, это правда. Но видите, карта МИР была связана с санкциями, мы же ее создавали как резервную карточную систему, если вдруг нам отключат транзакции. Вы же знаете, что транзакция любой акции проходит через корсчета американских банков. Система МИР – единственная, где процессинговый центр находится в России. Мы не можем, конечно, подозревать в жульничестве американские банки, но для них эти операции прозрачны: если я что-то покупаю в любом магазине и расплачиваюсь картой – это видно. С картой МИР – нет, поэтому у нее несколько другая природа, отсюда и идет усиленное продавливание, чтобы как можно больше государственных денег двигалось и услуг оказывалось с использованием именно карты МИР. Там даже есть возврат, кешбэк: если вы купили путевку, то вам возвращают часть стоимости этой путевки, но только если вы оплачиваете через карту МИР.
– Я её упомянул в качестве иллюстрации того, что много людей еще к инновациям не готовы даже на таком элементарном уровне, как переход от получения пенсии на почте к получению ее на карту.
– Да, здесь нужно помогать. Нужны какие-то волонтерские движения, которые будут помогать пожилому населению, как сейчас, во время пандемии, когда старики не могут выходить из дома, их ограничивают.
Точка опоры – средние лоялисты
– Вы в своем выступлении на форуме говорили о транзите власти. Ближайшие реперные точки…
– Госдума.
– Да, выборы в Госдуму 2021 года. Какие, по вашему мнению, будут отличия этой кампании от предыдущих? Что нового внесет коронавирус и связанные с ним ограничения, экономические проблемы – все то, чем нам запомнился 2020 год?
– С точки зрения голосования, думаю, все-таки к лету мы уже будем иметь широкую программу вакцинации, поэтому таких ограничений при посещении участков, которые были летом, в сентябре, все-таки уже не будет: это будет уже обычное голосование, к которому мы привыкли.
С точки зрения тех факторов, которые после пандемии будут действовать, конечно, люди меньше зарабатывают: это бьет по карману, это пониженная уверенность в своем будущем. Все, у кого есть дети, понимают, что все меньше гарантий с точки зрения получения качественного образования: все-таки дистанционка снижает качество, а во-вторых, люди вынуждены больше сидеть дома из-за детей – это тоже влияет на настроение.
Правительству нужны будут меры повышения оптимизма, уверенности в будущем, для того чтобы люди голосовали в сентябре не от злости (часто такое бывает, да?), а именно из-за содержания того, что партии будут говорить. А у партий будут более приземленные, более полезные программы, потому что вес мандата депутата Государственной Думы следующего созыва неимоверно более тяжелый, более весомый с точки зрения властного потенциала. Это, конечно, будет отдельная работа силовиков, которые будут всех кандидатов через сито пропускать, но мы же понимаем, что это в первую очередь коснется «Единой России»: там-то почистят, а все остальные партии – нет, они их примут.
И соответственно, когда Государственная Дума получила новые конституционные полномочия, а в части правительства – особенно, это налагает и на нас, на избирателей, ответственность. Мы не немые участники этого процесса, мы должны понимать, не только за кого мы голосуем, а какие полномочия эти люди получат. Но здесь власть, особенно исполнительная, должна к старту этих выборов (чтоб это были содержательные выборы) все-таки народ успокоить. И поэтому особенно важны программы для социально ослабленного населения, для малого и среднего бизнеса. «Крупняк», в общем-то, научился выживать: у них все-таки и денег больше, и обороты больше, и склады больше и так далее. А вот эти две категории – малый и средний бизнес и социально незащищенное население – должны получить отдельные программы. Иначе выборы пойдут криво.
Я совершенно уверен в том, что существуют западные программы, которые будут нацелены на то, чтобы в нескольких десятках городов сразу после подведения результатов в Госдуму (это будет второе воскресенье сентября) были акции, аналогичные Болотной, чтоб это были тысячи людей. Вот тогда страна заполыхает. Вот это должны иметь в виду и наши власти. Почему я говорю, что вы должны поддерживать умеренных лоялистов? Ярым лоялистам, в общем, все равно, они все равно придут, будут власть защищать, но основа власти – это умеренные лоялисты. Вот им надо помогать остаться этими самыми умеренными лоялистами.
Нет иммунитета
– Понятно, что Псковская область в электоральном плане регион совсем небольшой. Может быть, вы готовы выделить какие-то особенности, которые отличают наш регион?
– Вы знаете, так как Псковская область – средний регион, скажем так, то кажется, что все тишь да гладь да благодать, как в Белоруссии. Там все считали, что есть общественный договор, что Батька занимается политикой, а вроде бизнес делайте как хотите: с Польшей, с Россией. Там же масса людей работают и зарабатывают на транзите, в частности в Псковскую область. И вот этот договор очень легко разрушается.
Если кто-то в Псковской области считает, что здесь трудно организовать митинги в несколько тысяч человек, которые будут здесь стоять три недели, это огромное заблуждение: именно в этих точках легче всего организовывать, потому что население не ожидает этого, оно не такое социально активное. Вот в Москве уже сформирована устойчивая прослойка населения, которая не любит протестные акции. Они об этом пишут, они говорят: «Ребята, ну хватит уже! Хватит бегать и разрушать. Бегайте где-нибудь за городом – что вы центр разносите?» А в этих регионах, в Псковской области в частности, нет такого иммунитета. И это нужно держать в голове.
– Белоруссия уходит с периферии внимания, но у нас все-таки с ними граница, поэтому интересен ваш прогноз, как будут развиваться события.
– Батька непредсказуем, у него семь пятниц на неделе. Когда у него отлегает от одного места (я уж так, очень по-простому скажу), он очень быстро переворачивается. Это ненадежный союзник с точки зрения прогнозирования того, что будет в Белоруссии. Хотя, на мой взгляд, самым важным для него было объявить, что будут конституционные реформы, четко обозначить дату, когда они пройдут, и четко сказать: «Ребята, я буду в этом формате искать свое место, но я уже не буду так доминировать, как президент». С одной стороны, сохранение гарантий независимости, защита всего того, что касается экономики и внутреннего рынка, – он до сих пор это отстаивал, он не хочет интеграции с Россией. Но, с другой стороны, все-таки все, что касается реформ (а там пружина реформ именно демократических), ему нужно очень быстро разжимать.
И я почему внимательно смотрю за Белоруссией? Потому что у нас с вами тоже к 2024 году прослойка тех людей, которые не помнят СССР и которые желают перемен, будет очень значительной, она будет заметной и более социально активной. Они будут именно требовать тех перемен, которые, им кажется, нужно сделать. Это в первую очередь, конечно, обновление власти с точки зрения кадрового состава.
