«Сделайте хобби своей работой». Илья Северов рассказал о работе режиссёра, фестивалях и BadComedian

Псковское агентство информации продолжает знакомить зрителей и читателей с главными лицами II Международного кинофестиваля «Западные ворота», который состоится с 22 по 24 июля в городе Пскове. Сегодня вашему вниманию предлагаем разговор с режиссёром, сценаристом, продюсером и членом жюри в номинации «Короткометражное кино» – Ильёй Северовым. Этот молодой человек создал более двадцати больших проектов, среди которых свежий фильм «Последняя кнопка 2», лента «Развод по собственному желанию» с Юрием Гальцевым, сыграл роль в сериале «Империя под ударом» совместно со множеством именитых актёров и срежиссировал картину «Я свободен», которая будет представлена на фестивале. О том, как попасть в сердца зрителей, зачем нужны кинофестивали и с чего начать первый съёмочный день, – смотрите в нашем материале.

– Расскажите нам, пожалуйста, где вы сейчас находитесь, чем вы занимаетесь? Вы, я слышал, в разъездах.

– Да. Сейчас, в данный момент уже в Петербурге, а так немножечко тут отдыхал. Мы сдали несколько проектов, и вот наконец выдалась возможность три дня отдохнуть. Поэтому уже вернулся домой, дела не ждут.

– А что за проекты, если не секрет?

– Вообще режиссеры постоянно находятся одновременно в нескольких проектах: сейчас сняли музыкальный клип, до этого рекламу, впереди еще несколько реклам, надо готовиться к полнометражным фильмам – тут, в общем, задач очень много. Надеюсь, что все получится так, как задумано.

– А вообще, где берете силы на такую работу – постоянную творческую?

– Я могу сказать так: не помню, кто-то из умных сказал, что «сделайте хобби своей работой – и тогда вам не придется ни одного дня работать». Вот мы когда делаем кино, мы тратим на это… полнометражный фильм занимает в среднем где-то 2-2,5 года работы. Когда я делал постпродакшн «Я свободен», там с февраля по август месяц у меня не было практически ни одного выходного, но сказать, что я устал, – нет. Да, конечно, какая-то усталость накапливается, да, конечно, испытываешь потребность подышать свежим воздухом, покушать, но вот честно вам скажу, ни одного дня в жизни, находясь на работе, не испытывал вот этого жуткого ощущения, что прямо я устал, как я все это ненавижу, как хочу отсюда уйти или там бросить все это дело, поэтому вот как-то все оно восполняется. Если делаешь любимое дело, то силы приходят, как бы тяжело ни было. Иногда не спишь по 20-25 часов, смены тоже бывают зачастую 15-20, и у меня были и больше – 30 часов смены, когда ты безостановочно каждый час, каждую минуту находишься на площадке, вокруг тебя 70, 80, 150 человек, все от тебя требуют принятия каких-либо решений, и ты должен, как капитан корабля, быть самым бодрым, самым светлым, самым энергичным и задавать тон вообще всей работе всей команды. Поэтому здесь вопрос в настрое и желании делать кино, снимать рекламу, музыкальные клипы, и главное, чтобы работа была в кайф самому тебе. И тогда все остальные заряжаются этим удовольствием и идут вперед за тобой.

– Вот это разнообразие: короткометражные фильмы, полный метр, реклама – оно дает энергию? И меня интересует вопрос: фестивали – это все-таки отдых или работа?

– Нет, фестивали, естественно, – это отдых, это во-первых, потому что это возможность пообщаться с коллегами и посмотреть фильмы, потому что зачастую ты просто в этой суете не успеваешь отсматривать все это кино. А фестиваль – это все-таки отбор лучших картин, поэтому, в общем, на фестивале мы все общаемся, делимся новостями, обмениваемся сплетнями, вообще всем, чем только можно, и это действительно отдых. Ну и плюс возможность, еще раз повторю, чему-то научиться, увидеть что-то новое, посмотреть какие-то тенденции, послушать, как зрители реагируют на те или иные или твои работы. Поэтому фестивали – это очень классно и необходимо нам как воздух просто. Потому что иногда ты снимаешь, снимаешь, снимаешь и даже не успеваешь получить фидбэк от зрителя, то есть какой-то некий ответ. На кинопремьерах, на которые мы ходим, так или иначе там все-таки специфическая публика, она подготовленная, в основном там 50 % съемочные группы или те, кто как бы принимал какое-то участие в создании фильма. А вот такое непосредственно живое участие, когда где-то собираются незнакомые люди и смотрят кино, это очень ценно, потому что можешь послушать зал, послушать энергетику, понять… ну если это твоя картина, понять, что получилось, что не получилось. То есть это, не знаю, ты закладываешь какую-то шутку – зритель над ней смеется или не смеется, закладываешь какое-то напряжение и тоже пытаешься понять, получилось это или нет. В общем, да. А разнообразие – это, наоборот, хорошо. Слава богу, я в своей профессии могу снимать разные жанры и типы.

– Мы об этом еще в дальнейшем поговорим: у меня есть на эту тему вопрос. А вы будете в составе жюри на фестивале, будете оценивать короткометражные фильмы. На вашем счету их несколько: «Бездна», «Неровное дыхание», «Гость» и еще некоторые другие, да?

– И «Там, где свет». Это первые четыре… Вот вы назвали три, я четвертый назвал: это короткометражные фильмы, которые мы снимали во время обучения в университете кино и телевидения. Поэтому после этого практически, за исключением «Последней кнопки 2», которая недавно вышла, я короткометражные фильмы не снимал. То есть да, четыре работы во время обучения, и пятая буквально недавно вышла.

– У вас есть еще два полнометражных фильма, один из которых вы представите на фестивале вне конкурса: фильм «Я свободен». Хочу спросить, короткометражные фильмы снимать легче, чем полный метр?

– На самом деле нет никакой разницы – снимать короткометражные фильмы или полнометражные. Там есть свои особенности и свои, скажем так, нюансы. Все остальное абсолютно то же самое. Ты готовишься, делаешь кастинг, отбираешь съемочную группу, работаешь с оператором, ищешь локации, делаешь светокоррекцию, монтаж, звук. Полнометражный фильм даже в каком-то смысле сделать легче, потому что так или иначе в любом случае зритель должен полюбить главных героев. И когда ты делаешь полнометражную картину, у тебя есть полтора, два, три часа, за которые…

– Временные промежутки тоже: в короткий метр уложить какую-то мысль, которую не каждый поймет, и правильно ее донести, используя какие-то инструменты…

– Да. И за полтора часа так или иначе в одной сцене, в другой, на 40-й, на 50-й минуте ты в целом можешь заставить зрителя полюбить главных героев. А в коротком метре у тебя есть одна, две, пять минут, десять минут, ты должен за этот короткий промежуток времени создать убедительную историю, сделать так, чтобы зритель полюбил их, в конце плакал, смеялся и сопереживал главным героям. Это очень сложно. И емкость этой истории, и энергия этой истории в несколько раз больше, чем в полном метре. Поэтому в каком-то смысле короткометражное кино даже сложнее снимать. Но то, как любят (некоторые любят) и короткие истории, некоторые любят и длинные истории – это все зависит от характера человека.

– Говоря о коротких и длинных историях, у вас есть опыт короткометражного кино и есть полнометражного. Не думали снимать сериалы?

– Пока все, что мне предлагается, менее интересно.

– Не цепляет?

– Да. Пока все, что я читаю на уровне сериалов, не вызывает такого внутреннего мандража и желания творить. Все же вы поймите, это два года, там, полтора, два, три года жизни. Ты должен понимать, что все три года ты будешь гореть этой идеей, ты захочешь купаться в этой истории, жить с этими персонажами. Это, в общем, такой большой путь, и если уж в него пускаться, то точно не ради денег, а ради действительно интересной, кайфовой истории, где ты поймешь, что ты можешь что-то дать зрителям, новое показать и в себе открыть что-то, и самому будет интересно в этом во всем разбираться, копаться, погружаться. В общем, пока нет этой истории, которая будет… я прямо сто процентов сказал бы, что да, этот сериал я бы хотел снять. Возможно, где-то не все я прочитал?

– Будем надеяться, что обязательно какая-нибудь такая идея вам попадется. Лента «Я свободен», которую вы будете, я напомню, представлять на нашем кинофестивале, – это история трудного подростка Артема: он все время молчит, что-то произошло в его жизни в прошлом. Мама решает отправить его в лагерь на море, чтобы он хоть как-то пришел в себя и вернулся к жизни. Я ваши цитаты прочитаю из одного интервью: «В лагере решают подружиться с главным героем, кто-то влюбляется, кто-то остается… становится его врагом». У меня вопрос: почему вы решили взяться за такую тему непростую – жизнь подростков? И что важное должна донести картина? Наверно, опять же мое недалекое понимание вот этой всей сложной конструкции кино: кто, по-вашему, должен сидеть в кресле? Такой: «Это про меня, я понял, я что-то исправлю в своей жизни или как-то начну думать по-другому, смотреть на жизнь по-другому».

– Я могу сказать, что как только почитал эту историю, она мне сразу запала в душу, и я понял, что вот это та тема, это та история, в которую мне интересно было погрузиться и с этим главным героем пройти все его нелегкие испытания. Картину мы снимали в первую очередь для подростков. Она сложная, она непростая в своем языке, она немножечко вначале медлительная и долго запрягает, скажем так, но снимали в первую очередь для подростков, с которыми хотелось разговаривать, попробовать говорить с ними на серьезном языке, то есть не заискивать, не делать «ути пусечки», а попытаться серьезно, вдумчиво разобраться в тех проблемах, которые волнуют, тех как бы метаниях души. И вот этот самый трудный период, 14-17 лет, когда подростки только-только пытаются понять, кто они в этом мире, что они хотят, узнают и принимают себя. Вот как раз фильм о принятии и прощении самого себя. И у нас очень хороший в этом смысле фидбэк. К сожалению, картина не выходила в большой прокат, киностудия Горького приняла решение делать премьеру на платформе «Старт» (он сейчас там был уже), но те показы, которые у нас были в зале… Мы, к примеру, участвовали в кинофестивале «Солнечный остров» в Крыму, там был кинофестиваль, где жюри – это семь человек, и это все дети 14-17 лет. И так получилось, что наша картина взяла там четыре главных приза: за лучшую мужскую, лучшую женскую роль, лучшую практику работы и лучший фильм.

– То есть непосредственно целевая аудитория?

– Целевая аудитория! В зале сидели одни подростки, и в жюри были подростки, ими никто не управлял. И так получилось, что мы взяли все главные призы, и когда они после премьеры подошли и… после, вернее, награждения подошли члены жюри и со мною разговаривали, два парня (лет 15 им было), они сказали: «Илья, вы знаете, мы плакали на вашей картине два раза, она нас очень сильно зацепила», – и я понимаю, что такое в 15 лет подростку подойти к взрослому мужчине и признаться в том, что он испытывал какие-то сложные чувства, эмоции и плакал, и как бы я понял, что, в общем, картина проникла в них, что они прочувствовали. И они сказали одну важную вещь, что «ваша одна из картин, которые говорили с нами на нашем языке, то есть мы не чувствовали, что на нас смотрят свысока, не чувствовали, что на нас смотрят сверху, со своих 37 лет, а вот мы такие, мы сложные, мы непростые, мы, бывает, ошибаемся, влюбляемся, испытываем все эмоции, такие же как у взрослых, просто проблема у нас на нашем уровне, в нашем возрасте, а у взрослых – на взрослом уровне; вот вы говорили с нами на нашем языке». Вот это была одна из основных целей – попытаться почувствовать это поколение, попытаться почувствовать то, чем они дышат, о чем они думают. Но, помимо этого, хотелось взрослым чуть-чуть показать то, как живут подростки, то, о чем они думают, то, как они чувствуют, то, какие у них эмоции, просто и гормоны вот эти зашкаливают, когда их колбасит из стороны в сторону и у них меняется настроение по десять раз. Мы в результате получили картину, которая, в общем, цепляет и взрослых, и детей, но в первую очередь, конечно, ориентирована на подростков.

– Ну вот такой отличный прецедент, что целевая аудитория оценивала картину, получила очень хорошие отзывы, позитивные. Не кажется ли вам, что, может быть, и на фестивалях пора отказаться (я так, в теории) от профессионального сообщества и просто приглашать людей, которые будут оценивать? Будет ли это справедливее? И буквально в двух словах: вот вы сказали, что картина не вышла в кинотеатрах, вышла на сервисе, вот просто да или нет – вы за кино или за стримы?

– Я за кино. Кино делается в кино. Понимаете, здесь вопрос в том, что можно ли насытиться картинкой в журнале? Вот у вас там блюдо нарисовано, да? Или фотография. Блюдо – блюдо, но съесть его нельзя. В общем, это все очень сложно. Мы четыре месяца, к примеру, делали звук. Вот четыре месяца я провел в большом кинозале, для того чтобы сделать, для того чтобы, когда зритель сидел, он слышал сверчков, птичек, пролетающих где-то, еще что-то. И я трачу гигантское личное время – мне не времени жалко, мне жалко, что эти труды на телефоне, на ноутбуке, даже на домашнем большом экране зритель просто не услышит. А ведь это все погружение. Вот у нас есть кино, есть изображение и есть звук. Вот эмоция от фильма в первую очередь идет от звука, от звука музыки – вот это все погружение. Когда ты сидишь в кинозале, и у тебя звук вокруг, и тебя погружает в это кино, и оно, может, на экране… то есть там, может быть, никакого такого сюжета, который хватает тебя за горло, душит, и ты сидишь весь фильм, сжав кулачки, а история может строиться на каких-то нюансах, на атмосфере, на музыке, на шуме моря, птиц, еще чего-то. И этого всего, чтоб погрузиться в наш фильм, зрители с экрана, к сожалению, я понимаю, что, наверно, не до конца могут именно потому, что в кинозале я чувствую, что, если 15 минут зритель сидит, все, дальше он весь мой, и я знаю, что в конце они будут смеяться, плакать и будут сопереживать нашим героям. Поэтому я в первую очередь за то, чтобы кино было в кино, если оно делается для кино. Есть фильмы, которые делаются специально для платформ, там совершенно другой подход к звуку, они совершенно по-другому работают над звуковым оформлением и всем остальным, там даже каналы по-другому распределяются. Поэтому я за кино. Что касается…

– Первого вопроса, да.

– Слушайте, в любом случае почти на любом крупном кинофестивале есть выбор зрителей, да? Это вот как раз есть зрительское голосование, и все приходят, надрывают какой-то купончик и как-то голосуют. Кинофестивали изначально задумывались как сбор лучших картин и выделение… это как бы кино для профессионалов. Есть такое даже понятие – фестивальный фильм. Это очень такое оно, конечно, глуповатое, но это кино, которое… то есть на кинофестивале среди членов жюри – режиссеры, кинокритики, операторы, те «насмотренные» люди, которые знают, что сейчас происходит в индустрии, понимают и чувствуют это все и знают какие-то тенденции. Так вот, мы выбираем лучших из лучших. К сожалению, простой зритель не обладает такой «насмотренностью». Ему может что-то больше понравиться, что-то меньше, но вопрос в том, что только профессионалы могут оценить работу других своих коллег. Как, к примеру?.. Зрители понимают, например, в актерской работе, зрители понимают немножечко в операторской работе (красота картинки) – как они могут оценить монтаж? Как они могут оценить сценарий? Они же не понимают, не могут разделить эти вещи.

– Ну да, технические тонкости всевозможные, да. Я вас понял.

– Поэтому нужно в любом случае профессиональное жюри, и это правильно.

– Я так понимаю, на «Западных воротах» это, конечно, будет зрительское голосование, поэтому я думаю, что все пройдет отлично, будет и профессиональная оценка, будет и зрительская, конечно.

– Ну да.

– Что вы посоветуете молодым режиссерам, которые будут представлять короткометражные ленты и еще юные, в начале своего пути? Если они ничего не выигрывают, стоит ли им бороться, пробовать делать что-то другое или все-таки бить в одну точку, пробивать потолок, как-то прорываться?

– Всем молодым режиссерам, и себе в том числе, советую одного: ничего не бояться, это самое главное. Бить в одну точку – и рано или поздно найдутся продюсеры, найдутся зрители, найдутся люди, которые оценят, и делать кино такое, каким вы видите его, вместе. По-моему, Уолту Диснею 352 или 356 раз банки отказали, прежде чем он убедил какой-то там 350 какой-то там банк в том, что его идеи «Диснейленда» и всего остального успешны и востребованы. Ошибаются все: продюсеры ошибаются, и «Звездные войны» точно так же – должным образом никто в них не верил, и все говорили, что полная туфта, а в результате мы видим, что это один из знаковых фильмов последних 50 лет. Ничего нельзя бояться, надо двигаться вперед, надо делать то, как ты чувствуешь кино, и тогда через некоторое время, если ты долго будешь биться и долго будешь идти в одном направлении, что-то получится. Вот это самое главное. Никакие награды: сегодня нет наград – завтра есть награды, сегодня нет признания зрителей – завтра будет признание зрителей. Главное – не останавливаться. Как только останавливаешься – все, ты идешь как бы… У нас нет понятия остановки, у нас есть понятие «идти назад».

– Если остановишься – помрешь?

– Да, потому что сейчас время настолько быстро бежит, что, останавливаясь, ты десять шагов назад отходишь, сразу откидываешься, и уже не нагнать. Тенденции и технологии настолько идут вперед, камеры, рендеры все, техника настолько вперед быстро, быстрыми шагами… компьютерная графика скажет так, что просто то, что вчера делалось неделю, сегодня уже делается за полдня. И это все реально и все нужно знать, все нужно любить, со всем нужно уметь работать.

– Будем надеяться, к вашим словами прислушаются. Но вернемся к «Западным воротам». Что вы для себя выберете определяющим в выборе картины? Какая для вас хорошая, плохая или слабая? На что вы в первую очередь будете смотреть?

– Как и любое произведение, которое я смотрю в первый раз или во второй раз – неважно, оно делится всегда на две вещи: это что, про что кино и как оно сделано. Я понимаю, что «как сделано», возможно, будет страдать, я понимаю, что в основном короткий метр снимают студенты или те, кто только-только начинает свои первые шаги. Скажем так, короткометражный фильм – это заявка и визитная карточка, в которой ты проявляешь свои способности – организационные, административные, режиссерские, сценарные, в общем, ты только пробуешь, только начинаешь работать в кино и только-только делаешь первые шаги. Я понимаю, что, возможно, у них не будет денег на хорошую камеру, на кран-стрелку, на рельсы…

– То есть вы делаете такую поправку небольшую?

– Я делаю поправку. Если это есть – прекрасно, если в кино идеальная техническая составляющая, я вижу, что там дорогой, хороший свет стоит, какие-то сложные движения камеры, работа со стедикамом, с кран-стрелкой, еще что-то, – прекрасно, но это не главное. Главное – это то, что ничего не стоит. А не стоит в данном случае в работе режиссера сценарий, где, в общем, у тебя полет фантазии, ты можешь писать все что угодно. Тебе не нужно тратить миллионы рублей на то, чтобы написать сценарий. Тебе нужно включить голову и придумать интересную историю. И второе – это работа с актерами, второй один из самых важных… Ну и понятно, что со всей съемочной группой. То, как ты смог добиться и от оператора нужных тебе кадров и нужного операторского решения, и со звуком, и с музыкой, – это комплекс всего этого. Но я понимаю, что он не может взять дорогого оператора, не может взять крутого композитора, сделать звук на киностудии на большой и взять много специалистов. Но я на все это дело в любом случае поправлю. Но идеи, сценарий, диалоги, то, что, еще раз повторю, ничего не стоит, а стоит только мозгов, – вот это должно быть сделано классно. Если это есть, дальше уже рассматриваю технологические составляющие и смотрю, как это с технической стороны сделана картина. Если и то и другое супер, значит, все, явный фаворит. Но повторю, это главная идея, здесь мы смотрим чувство… И монтаж, например: один из важных моментов режиссеров – чувство монтажа. Опять же, ты монтируешь сейчас… технологии такие, что можешь монтировать дома на своем домашнем лэптопе, и от этого ничего не требуется: ты можешь хоть год потратить на монтаж, но сделать его классно. А если я вижу, что в монтаже какие-то ляпы, недоделки, здесь подсократить, здесь длинновато или коротковато, – ну ребята, это ваши недоделки, вы их «недосидели», не прочувствовали, а это ничего не стоит.

– Но, видите, порой бывает, что люди торопятся, вы сами сказали, что время бежит очень быстро, и хотят успеть освоиться как-то.

– Такого шанса просто не будет. Здесь вопрос в том, что, возможно, другого шанса не будет. Вот сейчас есть шанс показать картину этим профессионалам, возможно, среди них есть продюсер, который посмотрит картину и, если все идеально, позовет этого человека дальше снимать полный метр. А человек посмотрит – скажет: «Ну он чего-то здесь недоделал, там недоделал, подожду еще», – а больше они могут никогда в жизни не встретиться. Поэтому здесь важно все-таки доводить до ума, делать сто процентов из возможного.

– Говоря о фестивалях, есть ли преимущество молодых фестивалей перед большими и с богатой историей? Малый фестиваль, скажем, в Пскове – это лучше или хуже, чем какой-нибудь «Кинотавр» или Московский какой-нибудь фестиваль?

– Здесь вопрос, конечно, истории фестиваля. Все равно есть рейтинги так называемые, даже в мире существуют рейтинги: фестивали класса А, Канны, Венеция, Берлин, а есть второй категории, третьей категории. Здесь вопрос в том, что все всё равно стремятся попасть туда, где больше всего фильм привлечет… Ведь фестивали – это что? Помимо общения нашего между собой, кинофестивали – это возможность показать свою картину как можно большему количеству журналистов, продюсеров, дистрибьюторских компаний, то есть преимущество в первую очередь у тех фестивалей, где, к примеру, присутствуют кинорынки, да? Не знаю, знакомы вы или нет, но есть понятие «кинорынок»: на каждом крупном фестивале он происходит, то есть дистрибьюторы встречаются с производителями кино и закупают картины для своих стран. Тот же Роднянский и все остальные выставляют там свои картины и продают зачастую права на прокат фильмов еще до того, как фильм снят: если там какой-то известный кинорежиссер и перспективная история и все понимают, что этот фильм так или иначе будет на многих представлен международных кинофестивалях и, возможно, получит призы, значит, интерес у зрителей уже будет. А если еще есть у режиссера и продюсера история взаимоотношений, то, соответственно, все понимают, что так или иначе фильм соберет какую-то минимальную кассу. И поэтому зачастую продюсеры продают свои картины, права на прокат в других странах еще до того, как картина снята, и, соответственно, таким образом могут минимизировать риски последующей дистрибьюции. Поэтому чем крупнее фестиваль, чем больше там журналистов, чем больше дистрибьюторов, прокатчиков встречается, тем, конечно…

– Большие фестивали – это возможность показать себя в поп-мире и как-то организовать и минимизировать риски, да? А малые фестивали – это тогда что?

– Нет, это все то же самое, просто это более в меньшем масштабе, скажем так. То есть на фестивале в Пскове, я уверен, что там будет 30-40 журналистов, которые приедут, напишут об этом в своих региональных…

– Небольшое внимание.

– Но в Канны приезжает 2-3 тысячи журналистов, и они пишут на весь мир. И соответственно, про Каннский кинофестиваль зрители, в принципе, в каждом журнале и газете, еще где-то хотят узнать результаты, сфотографировать звезд, узнать, какие фильмы выиграли. Это просто больший масштаб, на весь мир, скажем так. Поэтому если вы сделаете псковский кинофестиваль настолько престижным, что будут приезжать иностранные режиссеры, продюсеры, может, через 10 лет у вас будет кинорынок в Пскове, ну почему нет? Фестиваль вырастет и… Сейчас у нас в России главным считается кинофестиваль «Кинотавр» (это внутренний фестиваль, российский) и Московский международный кинофестиваль (это уже международного класса фестиваль), то есть на «Кинотавре» участвуют только российские картины, в Московском международном со всего мира они отбирают. Так вот, если вы сделаете псковский фестиваль настолько значимым событием и привлечете, то я думаю, что все возможно и через какое-то время мы узнаем о том, что появился новый международный кинофестиваль.

– Отлично! У нас осталось совсем чуть-чуть времени, я предлагаю сделать небольшой блиц: короткие вопросы, а ответы – как вам будет удобно. Вы, я вижу, человек молодой, тем более сняли фильм про YouTube, наверняка знали. Первый вопрос: BadComedian – это паразит или санитар в мире кино?

– Это санитар. Конечно, он видит, и чувствует, и разбирает то, что многим зачастую тяжело вскрыть. Он профессионал, он вскрывает болевые точки. Санитар.

– Жанр или тема, которую вы никогда не стали бы снимать, работать над ней?

– Ой не знаю! Я никогда не смотрел фильмы ужасов, мне, честно говоря, страшно, и не знаю… Хотя мне предлагали снимать фильм ужасов, я даже всерьез задумывался об этом, но пока проект не случился, поэтому посмотрим: может быть… Нет каких-то тем или жанров, которых я чураюсь, нет.

– Фильм, который вы готовы пересматривать сотню раз?

– Таких фильмов, знаете, сколько много? Очень много!

– Давайте тогда, какой вам первый пришел в голову?

– «Семь» Дэвида Финчера.

– Фраза, с которой вы начинаете первый съемочный день?

– «Я вас всех люблю».

– Спасибо большое за уделенное время! С нами на связи был режиссер и продюсер, член жюри кинофестиваля «Западные ворота» Илья Северов. Илья, спасибо вам большое, что с нами связались, спасибо за разговор! А всем нашим зрителям и читателям скажу, что все главные новости о кинофестивале не только читайте, но и смотрите на нашем сайте. Спасибо вам всем за внимание! Пока!

– Счастливо, пока!