Мы стали сильнее – интервью с участницей Паралимпиады в Токио Александрой Васильевой

Не так давно в Токио завершились Паралимпийские игры. В связи с этим гостем медиацентра ПАИ стала мастер спорта по настольному теннису Александра Васильева, занимающая 14-е место в мировом рейтинге настольного тенниса: кого, как не участника Игр, расспрашивать о впечатлениях от соревнований, об олимпийских порядках и японском гостеприимстве?

Японские «очи»

– Как вам понравилась Япония, как там живут люди?

– Когда я туда приехала, нас сразу же заставили заполнять анкеты: противоковидные меры. Нас быстро взяли в оборот в аэропорту: пока заполнили анкеты, пока взяли текст на ковид. Потом нас отвели в зал ожидания, достаточно красивый: в панорамном окне было видно, как самолеты взлетают, садятся. Это очень красиво. Мы сидели три часа, ждали ответа на тесты. Потом, когда пришел ответ, что все отрицательно и хорошо, нас отправили в гостиницу.

Сборы были в Южно-Сахалинске, разница между Южно-Сахалинском и Токио – два часа. Когда в Южно-Сахалинске по сравнению с Москвой 8 часов, то в Токио – 6. Было поздно, я очень хотела спать, но и очень хотела посмотреть дорогу от аэропорта до деревни. Но честно признаюсь, я уснула. Полдороги пыталась открывать глаза, «спички вставляла»: было очень интересно, магистраль, ехали по трассе. Проснулась от того, что будят: приехали! Я говорю: как приехали? Я так посмотреть хотела…

– Когда вы приехали в олимпийскую деревню, как там разместились? Как вас приняли, чем вы занимались первое время до соревнований?

– Мы приехали 19-го числа, а соревнования начались 25-го. 20-го мы еще были на карантине, сдавали тесты на вирус, можно было дойти до столовой, но можно было и по деревне гулять.

– А за деревней?

– Нет. Это очень строго. Если кто-то узнает, что ты вышел за пределы деревни, то сразу домой уезжаешь. У нас стояли приложения. В первом – Ocha – ты каждое утро пишешь, до 7 утра, свое самочувствие, температуру, симптомы: есть, нет, – и это отправляется в какую-то базу. Второе приложение отслеживает твое перемещение, где ты находишься, и если кто-то из охраны или из представителей Японии попросит показать, где ты был, то ты должен показать. Если приложение не сработало, это значит, что ты что-то скрыл.

– А оно могло не сработать?

– Оно могло. У меня очень часто почему-то не записывало мое местонахождение. У меня прямо стресс на эту тему был, что кто-то что-то узнает, потому что я-то никуда не ходила, а вдруг они подумают, что я куда-то ушла.

И третье приложение устанавливается на телефон, включается с помощью блютуза, и если рядом находится ковидный или контактный человек, гаджет начинает вибрировать, кричать, что надо уйти. Слава богу, ни разу не сработало, потому что если бы сработало, то ты бы уже был под большим контролем.

– А такие приложения только для спортсменов на время соревнований или в Японии так и живут?

– Я не знаю, но в деревне это точно было. А насчет того, как они там живут, с приложениями или без, я не знаю. Но приложение Ocha, где ты пишешь все свои симптомы и температуру, – это только для туристов. Это не только для спортсменов, а для туристов, которые прилетают в Японию. Туда ты тесты должен загрузить. Мы сдавали четыре теста по прилете в Японию.

– А сколько раз вы тесты сдавали? Через день?

– Да, где-то так. Я уже точно не помню. Мы сдали тест, опять сдали тест, потом отдохнули, на следующий день опять сдали тест.

– Это продолжалось на протяжении всего времени пребывания?

– Именно в Токио мы каждый день сдавали тесты вечером. Но там не такие тесты, как у нас, не методом ПЦР. Там тесты такие: тебе выдают определенные пробирки со штрих-кодом, с твоей фамилией, и ты сдаешь слюну. Был такой большой круглый стол, мы все собирались – «клуб по интересам», так сказать. Как есть, так есть. Если этот тест показывал либо положительный, либо (у него есть еще такой момент) сомнительный результат, то все, тебя закрывают, и ты под строгой охраной волонтеров ходишь кушать и не имеешь права никуда выйти.

– Много таких случаев было?

– В нашей команду такое было. У нас был доктор с сомнительным тестом, его сразу же закрыли, потом сдали ПЦР, и у него, как я поняла, был положительный. Его забрали в другую гостиницу. Такая ирония судьбы, что доктор заболел коронавирусом. Тренера, который жил с этим доктором, тоже взяли под контроль. Спортсмена, который по документам летел рядом с доктором (по документам, но по факту доктор ушел на свободный ряд), тоже взяли под контроль.

– Это очень строго.

– Да. Но по документам они летели рядом!

– Это вас немного нервировало?

– Конечно, это такая ответственность, ты боишься. Ты приехал на соревнования, значимые для каждого спортсмена, прошел огромный отбор, который длился не четыре, а пять лет, и не сыграть из-за того, что сомнительный тест, не положительный, а сомнительный?! Это жуть.

«Санаторий» строгого режима

– Ваши ощущения от того, что вы попали на такие соревнования? Почувствовали свою значимость?

– Я поняла, что надо еще очень много работать, прямо очень-очень много. Конечно, очень классно, что я там оказалась, я прочувствовала эту атмосферу. Я была на чемпионате мира и не могу сравнить эти два соревнования между собой. Можно сказать: по сути, одинаковы что Паралимпийские игры, что чемпионат мира – там проводится такой же отбор, очень длительный. Но на Паралимпийских играх медийность вырастает, там очень много журналистов, телевидения. Правда, основной теннис не транслировался, но у ребят из плавания, я слышала, постоянно шли трансляции. И ты после игры выходишь, тебя ведут по специальной дорожке, где стоят журналисты, и если они попросят, ты должен дать интервью. Конечно, создавалось такое давление.

– Это было обязательное условие, если журналисты попросят дать интервью?

– Обязательное. В основном брали интервью. Если местные, японские, то брали у призеров либо у тех, кто-то сделал сенсацию. А в основном, если взять наши Первый канал, «Россию-1», они брали интервью только у наших призеров.

– В целом какая атмосфера царила среди спортсменов? Можно ли сказать, что были спокойные, дружеские отношения? Может, вы познакомились с кем-то из других стран? Кстати, как с языковым барьером?

– Дело в том, что общаться с другими делегациями, из других стран, было нельзя. Из-за коронавируса. Мало того, что общаться с делегациями из других стран нельзя – нельзя было со спортсменами из другого вида спорта из своей страны общаться. Вот так.

– Мне это напоминает условия в строгом санатории. Все вроде хорошее: питание, проверки анализов, – но при этом все так ограничено. Что касается питания, чем вас кормили? Удалось ли вам попробовать японские суши?

– Я не любитель японских суши. Но вообще на территории деревни была столовая, там очень много разных кухонь: и итальянская, и азиатская, и отдельно японская. Еще был японский ресторанчик, тоже бесплатный. Мы туда сходили. Но я не любитель этого всего, поэтому не могу сказать: вай-вай-вай, как круто!

– А сравнить? Здесь-то ели, пробовали?

– Да не особенно…

– Приятно, что японские суши не сильно отличаются от псковских.

– Там вкусная пицца, могу сказать. Я попробовала – очень вкусная пицца. Вообще кормили очень вкусно, давали креветки, рыбу, я этим всем питалась.

– А много разрешали кушать спортсменам?

– Сколько хочешь.

– Здесь ограничений не было?

– Даже столовая работала круглосуточно, 24/7. Если захотел пойти ночью покушать – идешь ночью кушаешь.

– Нехватку общения смогли компенсировать вкусной едой, да?

– Да. Но японский ресторанчик не круглосуточно работал, у него были определенные часы работы. Я один раз туда сходила, а в основном питалась нашей пищей. До Игр я не экспериментировала с едой, потому что это не стоит того.

В опечатанном автобусе

– Когда вы туда приехали, как быстро начали скучать по родственникам, друзьям? Кому звонили, о чем рассказывали?

– Скучать времени не было. У нас как? Когда мы приехали, четыре или пять дней было без игр, были тренировки два раза в день: одна – утром, другая – вечером, по два часа. Но самое интересное, что до тренировочного зала надо было ехать где-то полтора часа. Мы приезжали, тренировались, тренировка заканчивалась, очень непонятно было с автобусами, и нам приходилось еще два часа ждать, но мы не могли тренироваться, потому что в это время там тренировались другие сборные. И мы просто ждали, потом полтора часа ехали, был перерыв между тренировками полчаса – покушать, переодеться, поменять одежду и обратно в тот же зал ехать.

– Особо больше нечем было заняться, кроме тренировок и переездов?

– Да, реально, в один день было шесть часов дороги. Мы посчитали: около 6-8 часов дороги.

– Книжки почитать, телевизор посмотреть, в Интернете посидеть?

– Телевизора не было, только на первом этаже показывали трансляции матчей.

– Чтобы вы были полностью сосредоточены на спорте?

– Ну мы могли и книжку почитать, и в Интернете посидеть в перерыве, когда ждешь автобус. Естественно, общалась только с папой, с мамой – и все.

– О чем рассказывали родителям?

– Да как все проходит, ничего такого, в принципе…

– Ежедневное расписание?

– Да, ежедневное расписание. Я приходила – и все: «Мам, я уже не могу, я хочу спать!» И ложилась спать.

– Вот вы говорите «полтора часа ехать». Это все на территории олимпийской деревни? Это она такая большая, или как?

– Нет. Олимпийская деревня состояла из 20 домов. Все эти дома – 18-этажки, может, 14-этажные дома. Еще на территории деревни находился многофункциональный центр, где можно было поиграть в приставку, полежать на кресле, которое массирует, покушать их кухню, поиграть в теннис. Кстати, теннисный стол там был. И магазин. Но… У нас было два зала: один – игровой, другой – тренировочный, и надо было ехать за территорию. Автобус опечатывали стикерами. И потом, когда въезжаешь на территорию объекта, секьюрити проверяли, все ли стикеры на месте.

– Убегал ли кто-то за время поездки?

– Даже окна нельзя было открыть и люк.

«Оставь номер!»

– А что больше всего запомнилось в Японии?

– Зал. Атмосфера. Выходишь за стол, специально сделанный, ручной работы. У меня первый раз такое было, что я выступала и не было бумажного счетчика. Были телевизор, табло, и мне было непривычно. Я смотрю, вижу табло и не понимала сначала, какой счет.

Первая игра вообще что-то с чем-то, потому что я вообще ничего не понимала! Смотрю на судью, счетчика нет. Какой счет? Потом соображаю, что надо вниз смотреть, там экраны телевизора. Когда подъезжаешь к полотенцу, боишься сломать этот телевизор, который находится возле ног. Потому что у нас коляска, ноги впереди, и можешь случайно задеть.

Яркий свет софитов. Там большой экран, уходишь – и представляют: класс четвертый, Васильева Александра, ее соперница – Китай. Как-то так.

– Насколько отличается организация этого мероприятия от организации таких же мероприятий, например на чемпионате мира? Особенно меня интересует вопрос доступности среды.

– Автобусы были доступны всем, там были подъемники. Один раз приехал автобус, который был доступен только для ходячих спортсменов, но мы уже не играли в этот день. Колясочники не играла, поэтому подали автобус только для стоячих спортсменов: там больше сидячих мест. Мы подошли к волонтерам, которые всем этим занимались, и говорим: мы хотим поехать поболеть. И нам дали два микроавтобуса. Там такие интересные сиденья: выезжает и спускается вниз из микроавтобуса, ты садишься, и оно обратно заезжает. Комфорт на высшем уровне! А в домах лифты были, три или четыре.

– То есть там было все так организовано, что не было проблем с доступностью, с проходами, с переездами?

– Нет, вообще не было никаких проблем!

– Можно было самостоятельно, без чьей-то помощи передвигаться?

– Да, естественно, на всех турнирах.

– Если сравнивать с тем, где вы были, с Псковом в том числе, как вы оцениваете организацию доступной среды?

– Я промолчу… Конечно, у нас в городе много чего начинает делаться для маломобильных граждан. Конечно, этого недостаточно. Хотелось бы большего. И чтобы не только это делалось, но и чтобы люди, которые живут у нас в городе, понимали, что есть люди на колясках, даже мамы с колясками.

У нас во дворе есть спуск для колясочников, для мам с колясками. И есть две сферы. Люди иногда берут эти сферы и сдвигают! Закрывают проезд. А зачем это делать, зачем эти сферы стоят? Что, непонятно, что людям ездить?

Хотелось бы, чтобы в городе было больше взаимопонимания и адекватное отношение. Да, если закрывают проезд, где можно спуститься коляскам, я понимаю, что в городе проблема с парковками, но оставь ты номер телефона, чтобы я подошла, позвонила, чтобы ты спустился, а не так, что «я оставил, а ты как хочешь». И иди полтора километра, ищи спуск, где можешь спуститься. Да, там есть еще место для спуска, но один высокий, там дорога плохая, и ты можешь просто съехать вперед.

Тут проблема даже не в доступности, а в понимании людьми друг друга. Да, есть много людей, которые подходят, предлагают помощь либо не отказывают, когда я прошу. Но все-таки проблемы с машинами, которые перекрывают проезд, как будто никого и ничего нет… Оставь ты номер!

За колючей проволокой

– Был ли какой-то талисман, который вы брали из Пскова с собой туда? И выучили ли вы какие-нибудь новые слова?

– Японские? Не знаю, новые или не новые, но «коничуа» – здравствуйте. Кстати, очень интересный момент был: когда я долго сижу, спина начинает уставать, и я начинаю наклоняться вперед, чтобы растянуть немного мышцы и расслабить. Когда я еду мимо волонтеров, они думают, что я им кланяюсь, и они мне все: «Коничуа!» Я сначала не понимала, в чем дело, почему все так происходит, потом проанализировала, что я делаю и почему они мне в ответ так кланяются.

Талисман? Да, у меня есть игрушка, но в этот раз я ее забыла дома. Было очень ограниченное место для багажа, и вместо нее можно было положить что-то более нужное. Туда мы ехали с маленькой сумочкой, потому что нам выдавали экипировку и мы не знали, куда будем девать экипировку, которая нам не понадобится в Токио. Сумка большая, а в пути до Сахалина тоже есть ограничения по весу. Так что я подзабыла, а потом думаю: а, ладно! У меня есть знакомая хорошая, очень сильная теннисистка, она говорит: «Знаешь, есть соперники, которых и в счастливых носках не обыграешь».

– Были ли для спортсменов экскурсии? Какие достопримечательности вам больше всего запомнились в Японии?

– Не было ничего. Нельзя было выходить за территорию! Мы были за колючей проволокой. У нас был забор! Олимпийская деревня находилась на насыпном острове, по периметру с трех сторон ее окружала речка, и еще по периметру стояли корабли, которые охраняли нас от жителей и жителей от нас. По небу патрулировали самолеты-вертолеты, которые контролировали все. Охрана была такая, что не сбежишь. Хотя были случаи, что спортсмены сбегали, но их сразу отправляли домой.

– Они на экскурсию хотели?

– Они оставили свой телефон, который их отслеживает… Не помню, из какой они были страны. Они оставили телефон в номере, как будто они в номере, уехали к большому токийскому шпилю (не знаю, как он называется), пофоткались там и выложили в Интернет! Ладно бы пофоткались и потом выложили в Интернет, но они же сразу выложили фото в Интернет!

Мы не имели права выкладывать флаг, герб Российской Федерации, в постах писать слова «Россия», выкладывать фото матрешек, медведей, балалаек, мы не имели ничего!

– Пока вы находитесь на соревнованиях в Токио, вы не имеете права все это выставлять?

– С 19 августа по 6 сентября.

– У меня такое ощущение, что мы сейчас не о спорте говорим, а о чем-то другом!

– Как есть. Но самое интересное, мы же были команда RPC. Можно было указывать «наша сборная», но «сборная России» нельзя было писать. Вообще! Если кто-то об этом узнает, то будут проблемы не только у меня или у кого-то из спортсменов, но у всей делегации. Мы были команда RPC. Делегации иногда спрашивают, когда видят человека и хотят познакомиться: «Откуда ты?» А мы не знаем, что сказать! Мы: «RPC!» Они: «А что это такое – RPC?» Начинают смотреть нашу аккредитацию: «А, Россия!» Мы: «Тс-с-с, никому! Нельзя говорить слово «Россия». Это была такая формальность. Морально нас задавить хотели, что ли, – не знаю. Но наше выступление в этот раз было самым лучшим! За всю историю!

– Как вы оцениваете выступление российской сборной?

– Я могу только о теннисе сказать. Это было самое лучшее выступление за всю историю настольного тенниса в России! Мне так кажется, потому что у нас столько медалей, сколько не было никогда. У нас одна золотая, две серебряные, три бронзовых медали. Ой, четыре: еще одна – в команде. И двое ребят, которые приехали в первый раз, по пятому месту заняли: им чуть-чуть не хватило до медалей.

– Можно сказать, что такое отношение к спортсменам и на Олимпиаде, и на Паралимпиаде не сказалось на выступлениях спортсменов. Выступили достойно, нас не сломили.

– Нет, кажется, наоборот: только закалили. Они думают, что мы такие слабенькие: нам не разрешают, мы расстроились… Нет! Наоборот: «Да как так, вы нам не разрешаете?» – и мы сразу же в бой, отстаивать честь своей Родины.

Одеяло на память

– Какие сувениры вам удалось привезти оттуда, если вас никуда не пускали?

– Там был магазин, цены были огромные: за какую-то игрушечку тысячу рублей отдать. Девчонки скупали футболочки, я прикупила игрушку Сомэйти (она так называется), олимпийский символ. Нам еще дали коробочку мячей, которыми мы играли, с символикой Паралимпиады, написано: «Токио-2020». Но в основном я ничего не везла, потому что мне опять не повезло. Когда мы приехали в аэропорт, дьюти-фри открывался в 7:05, а у нас посадка в 7:00. Нет, наоборот: открывался в 7:00, а у нас посадка в 7:05.

– А подарки?

– Нам подарили телефон Samsung Galaxy S21 (5G, 256 Гбайт) и наушники – тоже Samsung, беспроводные. Очень хотела такие наушники, тем более я узнала, что олимпийцам тоже дарили и телефон, и наушники. Я думаю: о, круто, наушники не надо будет покупать. Но мне дали бракованные, я пошла в магазин, ребята вошли в положение, и мне их поменяли. Причем даже не узнали, в чем проблема. Сказали: «Давай поменяем».

– Радует!

– Да, а так бы еще и без наушников приехала. А еще нам подарили Power Bank и дали симку с Интернетом. Но симка с Интернетом – специально, чтобы за нами следить, где мы находимся.

– А какие-нибудь кружки, игрушки, те же самые футболки с символикой?

– Одеяло. Токийское. Сначала я думал, что это шутка: все говорят «заберем одеяло». Думаю: мы же не в Турции, чтобы одеяло, тапочки, халат забирать. А потом я узнала, что нам дали мешок под одеяло, как для обуви, я еще подумала: классный мешок, буду мячи носить на тренировку. Потом оказалось, этот мешок был для одеяла, чтобы его свернуть и с собой забрать.

– Это был один из подарков?

– Это был в принципе один подарок. Если не считать телефона. Но с символикой Токио – один. Еще такой платок подарили – не понимаю, наверное, это скатерть на стол.

– Думаю, вы найдете ей применение.

– Думаю, да.

Псковский доктор

– Вас готовил к тренировкам известный псковский доктор Евгений Васильев. Расскажите, как вы готовитесь, чем занимаетесь, для чего вам такой специалист?

– Это великий специалист, я честно могу сказать, потому что он по технике постизометрии со мной занимается (сокращение и расслабление мышц), и техника достаточно действенная.

– Для чего она нужна?

– Снять напряжение с плечевого пояса, например. Во-первых, я сижу, у меня руки задействованы во время игры и так далее. Чтобы снять напряжение с плечевого пояса и увеличить скорость, он знает, как работать: какая-то техника идет на расслабление, какая-то – на увеличение сокращения мышц, чтобы они быстрее сокращались, чтобы увеличить скорость двигательных способностей.

– Это помогает вам в соревнованиях?

– Да, я прямо не выходила от него перед Токио.

– А после? Надо же восстановиться…

– Его пока нет на месте. А так он объясняет. Я говорю: «Евгений Сергеевич, у меня проблемы…»

– Но вы же не только перед этими соревнованиями к нему приходили?

– Да, я постоянно там. Я очень рада, что у нас открылся физдиспансер, потому что это благодать для спортсменов. Когда ты находишься в постоянных тренировках, надо расслабиться, а чтобы расслабиться, нужно время. Он помогает сделать это намного быстрее и качественнее. Сам ты можешь как-то неправильно расслабиться.

– Он вам рассказал секретики, которые вы сами можете делать?

– Он рассказал, конечно, «секретики», дал распечатку, что я должна делать на соревнованиях.

– Тем более что ваш доктор был закрыт.

– Он был всегда со мной. Если что-то у меня на сборах, на соревнованиях заболело, Евгений Сергеевич во «ВКонтакте», в «Инстаграме», в «Ватсапе» – везде. Я по двойному зачету выступаю, и, в принципе, есть возможность проходить восстановление в Питере, но я не прохожу восстановление там – я прохожу его у Евгений Сергеевича, потому что он меня знает с ног до головы, знает, что мне надо, что сделать.

На турниры – с маникюром

– После соревнований, когда вы вернулись из Токио, чем первое время занимались? Спали?

– Нет, приводила себя в порядок: маникюр, вся красота… Всегда делаю маникюр, а в этот раз подумала: «А, все равно отрастет!» – и не сделала, и в итоге пожалела. В следующий раз всегда буду делать.

– Приехали и наводили красоту?

– Да! Кстати, там был салон красоты и можно было бесплатно подстричься, сделать маникюр. Но я не пошла, я верна своим мастерам! Как и Евгению Сергеевичу, в принципе. Я приехала, сейчас восстанавливаюсь, со следующей недели начнутся тренировки.

– Где тренируетесь в Пскове?

– Конкретного зала у меня пока нет. Это дело мы с Андреем Борисовичем решаем, все в порядке.

– Это тренер?

– Андрей Борисович – это директор центра спортивной подготовки. Этот вопрос мы решаем, пока тренируюсь в «Надежде»: там договорились поставить стол.

– И до этого тоже тренировались в «Надежде»?

– До этого тренировалась сначала в «Надежде», потом мне дали место в «Олимпе», где сейчас Евгений Сергеевич. И когда Евгений Сергеевич приехал, меня вернули в «Надежду», но я готова была и этим пожертвовать, чтобы хорошо восстанавливаться, потому что это неотъемлемая часть хороших выступлений. Если ты перегружен или у тебя что-то болит, то, естественно, будет не то.

– Помимо помещения, какие еще важные вещи необходимы для хороших тренировок?

– Конкретно мне или всем?

– Начнем с вас.

– У меня все есть, кроме помещения. И наша область старается. Мне купили спортивную коляску.

– До соревнований?

– До Паралимпийских игр.

– И в ней там участвовали?

– Да, конечно.

– Она специальная?

– Да, за этой коляской я ездила в Германию, с меня снимали мерки, интересовались, на какой коляске мне удобно, там даже спинка специальная, которая держит спину. И такие коляски, во-первых, готовятся только по индивидуальным замерам, а во-вторых, они очень дорогие, и самой пока купить нет возможности.

– Это область вам помогла?

– Да, и я области очень благодарна, потому что они стараются, отправляли меня на турниры: до пандемийного года было минимум два международных турнира. Кстати, чего мне не хватает – это практики. Я поехала на Паралимпийские игры, два года не играя. Играть со здоровыми спортсменами или даже с ходячими спортсменами – это не то. Там совершенно другая тактика, совершенно другой рисунок игры. Проблема нашей страны в том, что она огромная и все играющие колясочники разбросаны по стране: кто-то находится в Екатеринбурге, кто-то – в Хакасии, кто-то – в Новосибирске, кто-то – в Кемерове. Если эти ребята еще могут собраться, то мне с Северо-Запада до них далеко ездить.

– Не хватает внутренних встреч, тренировок, соревнований?

– Да, собираются сборы сборной. А на сборах сборной в большинстве ходячие спортсмены. И сейчас только начинает возрастать количество колясочников. Не хватает тренировки ребят, которые в одной стихии. Сейчас вроде тренер из Хакасии собирается делать сборы и внести это в календарный план, чтобы ребята из других областей собирались. Но это пока только разговоры.

В условиях неопределенности

– Какие у вас планы? Кроме тренировок что еще ждет впереди?

– Найти возможность больше тренироваться с колясочниками. Возможно, даже ездить в Хакасию, если будут сборы. Тренироваться. Если о турнирах, конечно, искать турниры, которые будут проводиться, потому что без турниров выступать сложно: ты не успеешь очнуться, как уже все – отыграл! Ты не успеешь включиться в турнирную стихию, а это очень важно!

Помню, были времена, когда я чемоданы только успевала менять: приезжаю – чемоданы поменяла – уехала на другой турнир. Конечно, коронавирус нам всем немножко подсолил. Все международные турниры сейчас вроде появляются – и опять закрываются. Не знаешь, как вносить взнос: внесешь взнос – а он закроется.

– Конкретных дат соревнований нет?

– Пока только чемпионат России, который будет в следующем году. Возможно, если получится, выезд за границу, в Италию, в ноябре либо в декабре. И все.

– Будем надеяться, что все удастся.

– Следующий год является очень серьезным, потому что будет чемпионат мира и чемпионат Европы в один год. У нас должен был быть в этом году чемпионат.

– Планируете участвовать?

– Отбираться на чемпионат мира – сто процентов! В чемпионате Европы, если возьмут, планирую участвовать. В этом году должен был быть чемпионат Европы, но из-за Олимпийских игр все перенесли на следующий. И в следующем планируется и чемпионат мира, и командный чемпионат мира, и чемпионат Европы. И как это все будет, я не знаю. Потому что турниров нет! Как отбираться? Может, возьмут тех, кто на Паралимпиаду попал? Не знаю.

– Кроме спорта и тенниса какие увлечения у вас еще есть?

– Я часто езжу в Родину на конюшню, на конях катаюсь. Очень мне нравится тренер Кристина: она очень чутко подходит к каждому спортсмену. Это такая эмоциональная разрядка и при этом расслабление! Общение с животными. Я очень люблю животных, обожаю.

– Не боитесь лошадей?

– Нет, я же раньше, до тенниса, занималась ездой. Но потом что-то меня подвигло идти в теннис. А так я приезжаю и с душой провожу это время. Но в основном времени нет: тренировки. Я же и в Питер езжу тренироваться.

Люблю в машине ездить – это тоже моя отдушина. Устаю, сажусь за руль – и куда-нибудь по трассе… В первое время, когда получила права, я поехала в Тямшу через Остров. Мама спрашивает: «Ты где, вроде в Тямшу ехала?» Я говорю: «Мама, я в Острове».

– Тут не хватает японских программ для отслеживания, где вы находитесь!

– Да! Один раз поехала не помню куда, вернулась через Пыталово, через какой-то лес, по дороге встретила снеговика посредине дороги. Это такая разрядка, экстремально провожу свое время.

– Тяжело ли было попасть в сборную? И есть ли условия в Пскове для тренировок или нет?

– Если мы про Паралимпийские игры говорим, то я была всего лишь 13-й в рейтинге: 13-я в мире, впереди меня еще 12 человек. Мало того что они впереди меня, между 12-м и 13-м местами очень большая пропасть в очках. Конечно, конкуренция очень сильная. И даже сейчас. Если взять Россию, конкуренции, когда я в первый раз приехала, почти не было – сейчас уже надо попотеть, чтобы выиграть чемпионат России. Конкуренция растет, ребята появляются, и это очень классно.

А насчет нашего города, мне пытаются создать все условия, чтобы было комфортно. Самая главная проблема (я уже говорила об этом), что нет практики и мало ребят, которые играют на инвалидных колясках. Взять Северо-Запад, Москву – здесь не так, как в Сибири: в Сибири ребят очень много, и они там встречаются. Там для них расстояние меньше, чем мне ехать с Северо-Запада почти четыре тысячи километров.

– Благодарим вас, что вы у нас есть, за то, что вы представляли Псковскую область на таких играх. Желаем вам спортивных успехов и достижений!

– Спасибо! Еще большое спасибо хочу сказать людям, которые меня поддерживали. Это чувствовалось в Токио: все пишут в директ или в «личку» во «ВКонтакте»: «Давай, Саша, мы за тебя, мы за тебя болеем, давай-давай, вперед-вперед!» Это было очень важно для меня как для спортсмена, это большая поддержка. Конечно, я извиняюсь, что так вышло, но дальше – больше, я надеюсь. Планирую дальше расти, не останавливаться.

– Надеемся, что пандемия закончится, будут сняты ограничительные меры и начнутся нормальные соревнования, чтобы вы как следует потренировались, поучаствовали, показали себя.

– Да, кстати, даже в Пскове очень мало турниров. Раньше каждый месяц проходили турниры, сейчас их стало маловато из-за пандемии. Конечно, это очень повлияло на выступления, не только на мое: очень много ребят говорили, что не хватает соревнований. Кто-то даже ночевать был готов в зале, чтобы привыкнуть к этой атмосфере.