Живопись – его музыка, кисть – инструмент. К 100-летию Алексея Большакова

22 марта исполнилось 100 лет со дня рождения заслуженного художника России Алексея Алексеевича Большакова. О судьбе, творчестве и личности художника – псковский искусствовед Ольга Кошелькова.

Алексей Алексеевич - личность и художник масштаба вовсе не провинциального. Он не только родился, жил и учился в Северной столице (СХШ при Академии художеств, сама Академия). Отсюда ушёл воевать в 1941 году, и война завершилась для него в Кёнигсберге. Позже, где бы Большаков ни был, Ленинград-Петербург в его жизни - навсегда. Лучшие друзья и коллеги оттуда (график Василий Михайлович Звонцов - с ним даже воевали на соседних фронтах, выставки совместные делали - и живописец Пётр Тимофеевич Фомин), поездки на пленэры и на Академическую дачу - это всё кипучая жизнь в своём питерском кругу. Жизнь, в которой есть место многому, но творчество всегда на первом месте.

Живопись Большакова год от года меняется и развивается, ни в коем случае не застывает - не в характере нашего художника повторяться или топтаться на месте. Завораживает многих и многих приходящих на выставки мастера буквально дышащая жизнью живописная поверхность, внутренняя сила, словно прорывающаяся к зрителю. Причём, чем старше Большаков, тем словно моложе и динамичнее его живопись.

Новый виток биография художника (и без того неординарная) сделала в 1978 году. Решили они с женой Анной Гурьевной переехать жить в деревню. Решено - сделано. Место глухое, зато живописное: деревня Харин Бор в Новосокольническом районе. Озеро нереальной красоты, леса полупроходимые по всей округе, а главное - дорога такая, по которой не всякий отважится поехать, и доехать не всегда получится...

Без малого 30 лет проживёт эта семья в Харином Бору. Ясное дело, что жизнь в деревне - не сахар, но трудностей Алексей Алексеевич никогда не боялся. Он так строил свою жизнь, словно продолжал воевать и в мирное время, художник-воин. Да, характер не ангельский, зато сильный, такого ничто и никто не сломил. Гордый человек. Не грешил чинопочитанием и угодничеством, не гонялся за званиями и спокойно воспринимал невнимание местного отделения Союза художников.

Своими руками выстроил новый дом в деревне после страшного пожара, в котором погибли все работы, кроме экспонировавшихся на тот момент на выставке в Пскове. Сам косил, заготавливал дрова, доил корову, сколачивал подрамники, натягивал на готовые подрамники холсты и писал картины - взахлёб, начиная иногда сразу несколько работ, а потом их «дотягивал», как он любил говорить. В его небольшой мастерской было, как правило, холодно, там специально почти не топили, чтобы краски подольше не сохли. Пейзажная живопись у истинного художника, живущего в гуще природы, особенная. Он может себе позволить на холсте хоть самую сложную цветовую полифонию, хоть совершенно немыслимую по смелости композицию, и практически всегда это будет попаданием в «десятку» - собственное чутьё и природа-матушка не позволят сфальшивить.

Познакомились мы с Алексеем Алексеевичем поздновато, на первый взгляд - в 1995 году, ему тогда уже было 73. К счастью, за эти годы случились в жизни великолепного художника серьёзные выставки в Пскове, Петербурге, Москве, Великих Луках, Новосокольниках и Ржеве. И наконец-то, к восьмидесятилетию Алексея Алексеевича удалось издать его альбом. За это нижайший поклон петербургскому ЦКБ «РУБИН», лично Владимиру Николаевичу Давыдову и галерее современного искусства «На Бастионной».
Не знаю, как вам, а мне в пейзажах Большакова видится не простое отражение дивных русских пейзажей, а воспевание Отчизны, истоков своих. Живопись - его музыка (кстати, Дед любил Грига, Чайковского и Бетховена), кисть - инструмент. Мощная такая песнь получилась, по-большаковски масштабная.

Ольга Кошелькова, искусствовед