Псковское сафари на Тёплом озере
Если первый день на Тёплом озере нас порадовал, то от второго мы были ещё в большем восторге. И опять не рыбой и уловами мы восхищались, а неожиданными встречами со зверями и дикими птицами.
День второй
14 марта. Потеплело. Дорога от Самолвы до Путьково уже не была ледяным жёлобом, укатанные снег и лёд стали слегка рыхлыми, и машина держалась гораздо лучше. На этот раз поехали втроём. Остановились, как всегда, у канала, надели когти – и вперёд. Тридцать минут лёгкой ходьбы – и мы пришли. На озере, кроме нас четверых, больше никого не было.
Бальзам для моей души
Окунь начал клевать сразу, он активно отзывался и на блёсны, и на балансиры. Но недолго. Но мы теперь грамотные, а потому после первой же паузы с клёвом дружно перешли на лов на мормышку.
Толстые полосатики цеплялись один за другим. Особенно здорово получалось у Вениамина Борисовича. Ответ мне понятен: у него и леска тоньше (моя – 0,16 мм, у Вени – 0,1 мм), но и не в этом, я думаю, главное, а в размере мормышки – у меня вольфрамовая, серьёзного чудского размера, а у Вениамина раза в три меньшая. То есть лучше работала более деликатная снасть.
Часа два прошло, как мы начали рыбачить и подловили окуня уже прилично. Чуть притихло, пора и позавтракать. И вот в этой ранней звенящей тишине я впервые в этом году услыхал тетеревиный ток. Сначала подумал, что ослышался, вроде бы ещё рано для их свадеб. Но нет, точно тетерева. При том знакомое мне бормотанье лесных петушков доносилось сразу с двух токовищ. Одно располагалось где-то в устье реки Ровьи, оттуда доносилось больше птичьих голосов, а второе – возле речушки Ровейки, здесь хор был не так ярко выражен. И дотуда и дотуда было больше километра, но звуки доносились отчётливо.
Тетеревиные песни как бальзам действуют на мою душу – до того приятная, успокаивающая и даже убаюкивающая мелодия. Нет, она несравнима по красоте со многими весенними песнями других пернатых, совсем незамысловатая. Но помимо того, что я слышал ровно кокочущие голоса, я ещё и представлял всю их предсвадебную церемонию, два года назад свидетелем которой я оказался.
Тогда я рыбачил с лодки на реке Желче. Услышав и увидев токовище, я забыл и про удочки, и про рыбу. Я сидел не шевелясь, слушал, смотрел, млел и таял от красоты природной. Не менее пятнадцати минут это продолжалось, пока их разведчику, ближнему ко мне тетереву, сидевшему на маленькой берёзке, не надоело моё присутствие. Косач взлетел, а за ним шумно улетела и вся стая.
За плотвой – к границе!
Позавтракали. Я поделился своими планами: ещё часик – и уйду к границе за плотвой. Но поддержки не нашёл. Ну и ладно, сам пойду, окуня мне уже достаточно. Туда пара километров, по моим прикидкам, но лёд хороший, идти легко.
Пошёл. Ориентиром выбрал примерно то место, где в прошлый раз встретился с незнакомцем. Но сегодня там никого не было. Посредине моего пути ковырялись три промысловика – они упорно день за днём наращивают усилия, устанавливая сеть за сетью. Если до этого свои снасти они ставили перпендикулярно к путьковскому берегу метрах в двухстах от камышей, то сегодня работали уже за этим рядом и очередную сеть расставляли уже поперёк, но южнее и подальше от берега.
Приближаясь к залому, наметил себе место для перехода, выбирал, где меньше торосов. Выбор оказался правильным: подойдя к этому серьёзному препятствию, понял, что левее и правее я бы вряд ли через залом перебрался – там и льдины на метр топорщились, и широкие полыньи от метра до трёх виднелись. Но и здесь, где издалека казалось всё ровненько, вблизи оказалось непросто, абы где не перейти. И в одно место сунулся, но, потыкав буром в застрявшую между краями льда шевелящуюся крупную шугу, не решился, и во втором месте мне не понравилось, но в третьем перебрался без проблем. А перебирался через залом потому, что два дня назад глубина возле этой трещины мне не понравилась, всего два метра, да и клёв был почти никакой. И ещё тогда решил, что в следующий раз надо будет идти до самой границы – там должно быть глубже, а значит, и вероятность встретиться с плотвой выше. Пограничные вешки виднелись впереди примерно в километре, туда и направился, выбирая место, где было больше широких снежных пятен. За вешками, как и в прошлый раз, рыбачили соседи-эстонцы, сегодня их было ещё больше. Потом, когда я был у самых вешек, лёгкий западный ветерок отчётливо доносил только русскую речь и только русский мат – до соседей было не более 100 метров.
Не клюёт – плохо. Клюёт – ещё хуже
Метров сто не доходя до вешек, я остановился, выбрав место для лунок. Вообще-то странная у нас маркировка границы – сама граница и таблички с надписью «Стой, впереди государственная граница» были впереди ещё метрах в ста за вешками, но туда идти нельзя по не очень понятным причинам, и россияне должны останавливаться перед вешками. А вот с эстонской стороны такой зоны-демпфера почему-то нет, и их рыбаки сидят чуть ли не в обнимку с вышеназванными табличками.
Просверлил две лунки, прикормив своей кашей, опустил в одну донку, в другую – мормышку. Клевать стало сразу. И не просто клевать, а топить поплавок и изгибать кивок мгновенно и постоянно. Я, как дирижёр большого симфонического оркестра, не переставая, махал обеими руками, но вот подсечь рыбу мне долго не удавалось. Ну наконец-то! Но что это? На крючке висела плотвичка размером чуть больше мизинца. Так вот кто беспрестанно кидается на мои насадки. Отправил недоросль обратно в лунку.
Минут пять продолжалось холостое взмахивание руками, когда почувствовал приятную тяжесть на конце лески одной из моих удочек. Ура! Настоящая чудская плотва, переливаясь на солнце ярким серебром, увесисто запрыгала на льду возле моей лунки. Тут же вторая, третья. А дальше опять пятиминутное издевательство над «дирижёром». После чего опять выуживаю одну или две крупные плотины – и вновь бестолковый клёв мелочи. Моего терпения хватило минут на сорок. За это время поймал с десяток серебристых красавиц и примерно столько же малолеток, которых, естественно, отпустил. Нет, так не пойдёт. У плотвы сегодня аппетит отменный, но здесь или очень много мелочи, или очень мало крупной. Надо искать, где сейчас обитает более взрослое «население».
Перебрался к самым вешкам. О, здесь поглубже, сантиметров на семьдесят. И… тишина. За тридцать минут ни одной поклёвки. Ну уж нет, лучше вернуться к предыдущим лункам, к дирижёрскому пульту, чем здесь заснуть от тоски. Вернулся. Опустил удочки – и глазам своим не верю: куда подевалась мелюзга? Клевать стала только крупная плотва, притом сразу на обе удочки – я едва успевал подсекать, отцеплять и бросать её на лёд. Да ещё окунь трёхсотграммовый порадовал: как он ни упирался, а всё равно оказался на льду в одной компании с плотвой.
Иногда клёв затихал, и я как опытный плотвинный рыболов докармливал лунки. И как только я это делал, «детский сад» немедленно возвращался и минут пятнадцать активно терроризировал моих червей и опарышей. Потом малыши успокаивались, и дальше продолжался размеренный клёв взрослой плотвы. Трижды такое повторялось, и я понял, что голодная и многочисленная мелочь налетала на свежую прикормку и быстренько выедала её мелкие фракции, а дальше уступала место взрослому поколению. Рыбалкой я остался доволен, подловил килограммов семь-восемь крупной плотвы да килограмма три окуня – и пожарить, и повялить, и уху сварить было из чего.
На берегу договорились быть в 17:00, и за две минуты до условленного времени я подошёл к машине. Шёл быстро, здоровье, лёд и когти позволяли. После первых сотен метров разделся до тельняшки: весна пришла, идти было жарко. Товарищи тоже вернулись с хорошими уловами. У обоих было не менее чем по десять килограммов хорошего, толстенького окуня. Отличная рыбалка!
Хозяин путьковского берега
На берегу выпили чаю, сделали несколько снимков на память. Удивил местный житель – огромный рыжий котяра. Мы его и в прошлый раз видели и угощали колбаской. И в этот раз он, как хозяин путьковского берега, вальяжно встречал нас у машины. Опять угостили его домашним деликатесом. Вениамин, знаток животного мира, изрёк: «Этот кот, я знаю, рыбу не ест, избалован и закормлен рыбаками». Ну, может, и так.
Пока товарищи улыбались мне в камеру, рыжий, которого в кадр никто и не приглашал, спокойно подошёл и стырил из улова Вениамина Борисовича плотвину, при том самую крупную. Веня и глазом не успел моргнуть. Перед фотосессией Борисыч долго рылся в своём пакете, выбрал и положил сверху самую толстую и красивую рыбину… Котик схомячил плоточку – ни чешуйки, ни косточки не осталось.
Жених и невеста?
Тронулись в обратный путь. Солнышко сегодня весь день так припекало, что местами дорога стала довольно грязной, но таких участков ещё мало. Не доезжая до деревни Луг, опять встретились с лосями: по всей видимости, это всё те же «жених и невеста», всё та же пара, которую мы видели здесь же два дня назад. Не пойму, чего их выносит на дорогу, ну просто магнитом тянет к ней? И автомобиля они совсем не пугаются.
Мы остановились, но лоси убегать и не собирались. Из-за кустов и на их тёмном фоне были видны только белоснежные конечности лесных красавцев. Для удобства фотографирования я попросил водителя сдать немного назад. И лишь после этого, вероятно, влюблённая пара не спеша удалилась от дороги в гущу кустарника. Очень беспокоит меня их беспечность: и деревня рядом, и дорога. Может, они, приближаясь к жилищу человека, таким образом от волков спасаются и пока не понимают, что человек представляет ещё большую опасность.
Лесные петухи
На этом псковское сафари не закончилось. Не доезжая до деревни Ореховцы, случилась не менее замечательная и живописная встреча. На этот раз с глухарями. Пять чёрных петухов, как мне показалось, каждый размером с индюка спокойно расхаживали по дороге. Мы остановились буквально в десяти метрах от них. Их можно было разглядеть во всей красе. Они важно расхаживали с распушёнными «павлиньими» хвостами, с опущенными вниз крыльями, видны были и широкие красные брови. У ближайшего к нам глухаря они выделялись особенно ярко.
Крупные чёрные птицы занимались каким-то своим обрядом и пару минут нисколько не обращали на нас внимания. Потом крайний к нам петух, наверное, заподозрил что-то неладное, заскочил на бруствер снега, тем самым подав какой-то сигнал тревоги, и вся стая тяжело взлетела, но тут же уселась на верхушках сосен. Наш товарищ, сидевший на переднем сиденье, попытался снять всю эту красоту на видео, но из-за яркого солнца и тёмного леса получилось неудачно. В первый раз я видел так близко, а самое главное, сразу так много глухарей. С тетеревами я встречался не раз, а вот с их собратьями в таком количестве – впервые.
Эмоции от встречи с дикими животными и птицами отодвинули на второй план, казалось бы, не менее яркий восторг от рыбалки. Спасибо тебе, Ремдовский заказник, надеемся, что дикая природа сохранится здесь ещё надолго.
P. S. На обратном пути решили заехать в Самолву и взглянуть на мемориальный комплекс дружине Александра Невского. Доехали до магазина, а дальше водитель ехать отказался: машину жалко. Дороги в самой деревне, наверное, никто не чистил со времени первого снегопада. Пока снег был укатан, ездить ещё было можно. Но вот пригрело солнышко – и… Укатанный снег прорезался колёсами, автомобиль еле-еле полз на брюхе, посреди дороги глубокие и извилистые колеи, где-то лужи, где-то ледяные надолбы образовались. Да-а! Поедут сюда туристы. Ждите. Может, сам мемориальный комплекс и расчищен, но мы с трудом развернулись и отложили его посещение до лучших времён.
