Юлия Пересильд о Пскове, карьере и буддийских практиках

Актриса театра и кино Юлия Пересильд рассказала, почему всегда возвращается в Псков, как повлиял на её карьеру звонок в Троицком соборе и что такое «цигун». Она стала гостем программы «Минкульт» на радио «Серебряный дождь». Подробнее о профессиональном пути артистки, её семье и друзьях читайте в интервью.

Причины вернуться

- Нам повезло, что удалось тебя «затащить», скажем так, на эфир, потому что ты, может быть, не так редко бываешь в Пскове, тем не менее, нам выпал уникальный шанс. Кстати, про Псков. Первый вопрос будет такой: как часто ты бываешь в Пскове и в какой, как правило, ситуации - по работе, по делам или ты здесь отдыхаешь душой?

- Я в Пскове бываю не так часто, как мне хотелось бы, но довольно часто. Просто, как правило, это бывают короткие приезды, потому что дети в школу ходят. Кроме того - спектакли и съёмки, и занятость какая-то. Но всегда, когда удаётся прилететь или приехать, на пару дней даже, я всё равно считаю это для себя счастьем. Потому что всё равно для меня это место силы, место разгрузки, расслабления. Поэтому, конечно, не так часто меня можно выдернуть на интервью или какие-то мероприятия, потому что сюда я приезжаю для того, чтобы именно этого не делать. 

Приезжаю для того, чтобы побыть -  и с городом, и с детьми, и с друзьями, которые здесь, увидеть одноклассников. Это всегда с одной стороны - время расслабления, с другой стороны - очень насыщенное время, потому что я очень хочу посмотреть и на то, что в театре происходит, как там ребята мои, как там артисты. Это всегда такой насыщенный период, ведь и дети тоже уже много куда хотят съездить — в Изборск или на санках покататься. 

- Всё нужно успеть.

- Да, всё хочется успеть. Не то чтобы нужно, можно вообще ничего не делать, но хочется много чего успеть.

- Вот по поводу «побывать везде». Я задаю такой вопрос нашим гостям часто: бывают ли они в Великих Луках? Потому что я замечаю, что многие посещают Печоры, Изборск. Понятно, Великие Луки далеко, но, тем не менее,  как часто ты там бываешь и бывала ли?

- Я вообще там бывала только в детстве. Когда-то мы ездили туда на конкурс выступать, на какие-то концерты. Почему-то в Великие Луки я не езжу никогда. Это всё-таки Печоры, Изборск, Пушкинские Горы -  как-то больше сюда.

- Да, излюбленные места, мне кажется, многих псковичей. А вот по поводу твоих друзей: много их осталось здесь, в Пскове, друзей юности?

 - Много. Большее количество одноклассников, моя подруга Петушкова, у которой вчера как раз был день рождения. В общем, отчасти и поэтому тоже я приехала. Я рада, что получилось наконец-то на её день рождения приехать, потому что я думаю, это было лет десять назад, когда в этот день нет ни спектаклей, ни съёмок, и получается приехать. Ну, конечно, Людмила Яковлевна Масленникова, все мои каштанковцы, потому что мне точно небезразличны их судьба, их настроение и их новые роли. Мне интересно, как они развиваются, я с удовольствием слежу за этим.

Дмитрий Дмитриевич, конечно, Месхиев. Ну, и сам театр, разумеется. Не только те, кто были заняты в «Каштанке», я же знаю артистов, их судьбы, их истории, и мне, конечно, интересно за этим наблюдать. Здесь отец Андрей Вахрушев, мой духовник и мой большой друг. Здесь Слава Рахман, Люся моя любимая, которая для меня является не просто другом, который остался здесь и ты просто к нему приезжаешь. Она - мой профессиональный товарищ, и мне очень интересно всегда, что она думает про ту или иную мою работу. И вообще совершенно посторонние работы мне с ней интересно всегда обсуждать - новые проекты в том числе.

 - Мы уже выявили несколько мест, обязательных для посещения, кажется. А я думаю, что кто-то заметил, где ещё ты побывала на этом своём уик-энде?

- Я была в Печорах. Мне очень повезло, и я познакомилась — окончательно познакомилась, я знала, что есть такой отец Алексей, звонарь Печорского монастыря. Это путешествие было совсем необычным, потому что мы в какие-то такие места сходили в монастыре, в которых я раньше не была, хотя я с детства езжу в Печоры. Было очень интересно. Как я говорила уже, мы отмечали день рождения Иринки моей, конечно, и её родители. Здесь я тоже со своими родителями и детьми. И вообще очень интересно наблюдать: их уже не разделить, мои родители и Петушковы — они уже не просто друзья, но словно родственники. Потому что её дети - это мои крестники, такие вот связи. Мы друг к другу постоянно ездим, эта связь не рвётся, и очень хорошо.

Крутые учителя

- Вчера был день насыщенный какими-то невероятными встречами, около Двора Подзноева, который я очень люблю и в который я тоже обязательно прихожу просто посидеть, побыть. Там я встретила своего одноклассника и иринкиного одноклассника Серёжу Румянцева, с которым мы сидели за одной партой и с первого по одиннадцатый класс были вместе. Наш завтрак перерос в большой обед.

И после, прямо на обеде, мы решили... Сказали себе: «Подождите, здесь, в пятнадцатом лицее, директор - Ирина Викторовна Аксёнова (а она была классным руководителем у нас в 24-й школе). Что нам сейчас стоит - сели на машину и доехали». Позвонили в школу, узнали, есть ли она, и приехали к ней. Я, наверное, её лет двадцать не видела.

- Как она отреагировала?

- Была очень рада, и она совсем не изменилась: она такая же невероятная, клёвая, молодая. Я детям своим всё время рассказываю про свою школу, потому что думаю, что мои школьные годы — это повод для большой зависти. Потому что у меня были очень крутые учителя. И вчера я в очередной раз убедилась: они какие-то очень человечные, очень крутые, очень современные, очень открытые для детей. Они вовсе не существуют по правилам «это можно, а это - нельзя». У них совершенно другой подход. И вчера я ещё раз в этом убедилась. Посмотрела на неё и думаю: «Боже, я такой счастливый человек».

«Надо искать квартиру в Пскове. Срочно!»

- Ты сказала о Дворе Подзноева, о том, что очень любишь там бывать. А в каких именно псковских местах ты любишь бывать? Может быть, есть такие локации, которые связаны именно с твоим детством?

- Моё детство всё прошло на Завеличье, как раз в районе телецентра и двадцать четвёртой школы. Не могу сказать, что я там часто бываю, потому что уже давно переехала в центр. У меня была такая история — даже не знаю, забавная ли она или это такая история осознания. Мы жили на Завеличье, была у родителей здесь квартира. Но в какой-то момент мы просто поняли, что удобнее приезжать и останавливаться в гостинице, потому что там, в квартире - ни ремонта, ничего. Она такая - совсем простая.

И я подумала: ну зачем это нужно? Предложила маме: «Давайте её продадим». И в момент, когда мы её продали (а это было достаточно давно), ночью  вдруг осознала, что у меня как будто бы уже нет больше дома и мне некуда приехать. Конечно, гостиница — это здорово, и там классно, но вот это ощущение, что у тебя нет места, нет дома, оно меня очень сильно подкосило, и я … Моя подруга занималась продажей. Мы долго не могли квартиру продать, она никому не была нужна, и всё прочее. Моя подруга, риелтор, которая этим занималась, — Лена. Я ей в ночи позвонила и говорю: «Лена, слушай, это катастрофа — надо искать квартиру в Пскове. Срочно. Надо покупать квартиру. А как иначе? Это просто глупость была». Она говорит: «Ну ты даёшь!»

В результате так получилось, что я живу сейчас в центре и, конечно, если говорить про Завеличье и про места моего детства, то сейчас я там реже оказываюсь, чем где-то здесь: возле пятнадцатого лицея, около театра, конечно же. И, конечно, одно из моих главных мест — на сколько бы часов я в этот город ни приехала, а так тоже бывает, что на несколько часов буквально — первое, куда я иду, это Троицкий собор. Меня там крестили, и я себя там очень хорошо чувствую и могу много времени там пробыть. И даже не обязательно на службе. Даже если в храме пусто, я там очень люблю бывать.

Денег нету ни фига - поступаю в ГИТИС я

- Может быть, перейдём от школы чуть подальше? Одиннадцатый класс. Возникает вопрос: куда поступать? Какими принципами ты руководствовалась? Было ли сразу понятно  - театральный? Или там был не только театральный? Или вообще не театральный?

- Никакими принципами я вообще не руководствовалась, как и моя подруга Петушкова, потому что мы достаточно легкомысленно были настроены. В то время, когда люди уже ходят на подготовку, начиная с сентября - в политехнический институт, в пединститут, чтобы куда-то поступать, мы, конечно, никуда не ходили, никуда не готовились. И не знали, куда поступать.

Я поняла только одно, и это я поняла после моей поездки. Я в одиннадцать лет ездила от школы на «Утреннюю звезду» и тогда просто в первый раз побывала в Москве. Я настолько влюбилась в этот город, что просто подумала, что это город, который полностью — ну вот полностью — мне подходит.  Мне не страшно там, мне там очень хорошо, в том числе этот безумный ритм. Мне было одиннадцать, и как-то интуитивно я это почувствовала. Мне хотелось, точнее, нам хотелось - Ире тоже - после одиннадцатого класса уехать в Москву. Куда мы поступали - это вообще отдельная история, потому что, честно говоря, мне было всё равно, куда поступать.

- Хотелось уехать?

- Мне хотелось быть в этом городе и, естественно, там учиться. То есть не просто уехать туда жить. Мне хотелось учиться именно в этом городе. Мы поступали и в цирковое на улице Ямского Поля, и в спортивный институт на Черкизовской (он был РГУФ) и даже жили там в общежитии - на спортивную журналистику. На самом деле, это сейчас так смешно звучит, но ведь не было интернета - даже вам сейчас уже сложно понять, что это такое, но не было интернета — была библиотека имени Каверина, читальный зал. А там была книга розового цвета «450 лучших вузов страны».

Дальше — открывала и просто перелистывала книгу: «Так, смотри, что это? - Щукинское училище. Училище? - Ой, не хотелось бы». Мы же отличницами были. И не было никого, кто бы мог подсказать, не было друзей в Москве. Не было друзей-актёров. У нас в театре всё было как-то слишком... Ничего не происходило, не у кого было спросить.

Я помню любимого мною артиста Новохижина, который заходил к нам - я работала в отделе очков «Оптика». Каждый раз я ему там что-то подкручивала и никак не могла решиться просто спросить: «Скажите, а какие в Москве есть театральные вузы?» Я просто не решалась даже это спросить, потому что было неудобно. Поэтому всё таким вот кустарным способом.

После одиннадцатого класса мы туда поехали, как потом скажет мой однокурсник из ГИТИСа Влад Абашин, прекрасный артист: «А с апреля по июль собирай в дорогу куль. Денег нету ни фига - поступаю в ГИТИС я». Именно так это и было: на вокзале ночевали, потому что негде было ночевать. Как-то так мы и поступали в какие-то вузы. В первый год мы не поступили и приехали обратно.

- Какое было ощущение? Наверное, такое — а-а-а...  Или наоборот: огонь внутри - ладно, зато в следующем году поступлю.

- Я вот не знаю: мы такие весёлые с Ирой девушки, что я не помню. Наверное, внутри это было. Но ни я, ни она - не помню, чтобы мы сидели и как-то расстраивались. Помню, что мы приехали, поняв, что мы не поступили, и срочно стали искать, куда же теперь нам поступить. Дело в том, что оставался уже только один вуз, куда ещё брали документы. Он единственный оставался, по факту. Это был Псковский педагогический институт, факультет русской филологии.

- Мы немного коллеги.

- Мы - туда. На следующий день было сочинение. И мы пошли туда на следующий день со своими документами и написали сочинение, сдали экзамены и поступили.

- Вы авантюристка?

- Да, и это, наверное, очень здорово. И я думаю даже, как бы это качество всю жизнь пронести. Потому что здоровый, нормальный авантюризм, который не мешает другим людям жить, - это просто отлично.

- Поступили, но ушли, чтобы поступить ещё раз, теперь уже в Москву. Снова.

- Мы поступили. И даже первые полгода с каким-то (ну, плюс-минус) удовольствием учились. У нас даже маячил какой-то свет со стипендиями Потанина - мы правда очень старательно учились. Наверное, не полгода, но первые три месяца. Но потом, в какой-то момент, я начала грустить. Думаю, Ира тоже. Как-то мы начали грустить, и я вдруг поняла, что это точно не то, о чём я мечтала.

 - Чего-то не хватало?

- Я очень рада, что этот год у нас был. И спасибо прекрасным педагогам — Охотниковой Валентине Ильиничне, Илоне Витаутасовне Мотеюнайте. Конечно, Людмиле Аркадьевне Холод спасибо. Для чего-то это всё было нужно. Я не прочла бы Владимира Яковлевича Проппа, Лихачёва Дмитрия Сергеевича бы не прочла. Никогда. От слова «никогда». 

 - Первое испытание любого филолога.

- Я бы никогда этого не прочла и даже не узнала бы никогда, что это существует. А даёт это очень много. Я прочла  множество книг. Хотя я и до этого читала книги, но, конечно, не настолько серьёзные и важные. Это всё мне, конечно, пригодилось. Но всё-таки поняла, что мне скучно и что это не моё, если честно. И была попытка номер два.

- Но ты же готовилась к этой попытке? 

- Да, я уже готовилась. Где-то в феврале или даже в январе я познакомилась с Людмилой Яковлевной Масленниковой, она начала меня готовить. И то был уже более осознанный приезд, скажем так.

Судьбоносный звонок 

- Первые серьёзные проекты — это, наверное, съёмки сериала «Участок»?

- Да.

- Каково было работать на площадке там с профессионалами? Там же были именитые актёры.

- Очень здорово было, но дело в том, что до этого случилась такая штука. После первого курса... Вы сами понимаете, что в любом институте первый курс - это очень тяжело, потому что тебя, так или иначе, перемалывают, переламывают, структуру твою меняют в ту или иную сторону. А в театральном вузе первый курс - это такая жуткая ломка. Когда очень тяжело, когда тебе говорят очень много неприятных, совсем не комплиментарных слов, когда чувствуешь себя полной бездарностью. И вот после первого курса я приехала сюда, в Псков, летом.

Было очень тяжело, потому что и так-то я привыкла существовать очень скромно, в отсутствии денег и всего прочего. Но там, в институте, это доходило буквально до голода. Но мы не могли работать, мне никто из родителей не мог помогать, потому что у них таких возможностей не было. Когда это всё было так нервно и с материальной точки зрения ничем не обеспечено. И вот я приехала сюда.

А тут ещё и родители разболелись, и я подумала, что, наверное, всё: надо оставаться здесь и уже не маяться никакой ерундой. Но потом случилось такое — это, кстати, случилось прямо в Троицком соборе — со мной там какое-то такое случилось... Выхожу из собора, и мне звонят и говорят: «Мы вас утверждаем в фильм «Участок». И для меня этот фильм был не просто первой ролью в кино, не просто знакомством сразу и со всеми, не просто возможностью понаблюдать за великими артистами, не просто возможностью оказаться на съёмочной площадке и попытаться понять, что это за место такое, но это ещё и возможность, в том числе материальная, и родителей вытянуть, и самой прожить этот следующий год.

Я этому безмерно благодарна. Надо сказать, что у меня не было проб на этот проект. Увидели только мои фотографии, и по фотографиям меня утвердил режиссёр фильма Саша Баранов и главный актёр, Серёжа Безруков — просто посмотрели фотографию — и Константин Львович Эрнст, который почему-то, посмотрев мою фотографию, сказал: «Ну, пусть будет она». И это очень сильно решило мою судьбу в дальнейшем.

- Через такие моменты веришь в судьбу. Это предназначение.

- Да, это, наверное, какая-то была судьба, я совсем не осознанно работала в этом фильме. Мне всё нравилось. Скорее, следующая моя работа была такой — когда ты попадаешь вдруг в своеобразную «мясорубку». Это была работа с Дмитрием Дмитриевичем Месхиевым. А в первом фильме я наслаждалась: Нина Русланова, Валерий Золотухин, Тамара Сёмина, Влад Галкин, Паша Деревянко, Ирина Розанова. Великие артисты, меня все любят, потому что я - просто маленькая девочка, неопытная. Как-то вроде всем всё нравится, что я делаю. А что я делаю? Я и не осознаю даже, что я делаю. Что-то делаю. И это было большое счастье для меня, конечно.

 - После этого, конечно, путь был определён точно?

- После этого путь был тернист.

- Я тоже поймала себя на этой мысли. А была мысль какая-нибудь вот такая: «Мама! Я в телевизоре!» Не помнишь?

- Нет, конечно, она была. Другой вопрос, что — это к вопросу про популярность — наверное, это уже из ГИТИСа и, конечно, от моего мастера Кудряшова — потому что с самого первого дня, с самых первых месяцев обучения нам вбили в голову, что популярность — это не то чтобы круто, это вообще никак. Что всё меряется не популярностью, а меряется твоими ролями и твоим развитием ежедневным от работы к работе. Поэтому как-то отбили у нас это желание радоваться вот этому: «Мама, я в телевизоре!» Отбили достаточно жёстко, чрезвычайно быстро.

Плюс к этому, мастер не любил, чтобы мы снимались в кино, и не разрешал нам это делать. Да и не поощрял этого никак, наоборот... Конечно, мне было приятно и радостно, но как-то не было эйфории такой, что, мол, всё: я - звезда. Столько и так много мы получали в ГИТИСе по голове, так много было тяжёлой работы и осознания своих несовершенств, что порадоваться как-то не получалось.

- Может быть, поэтому вы не снимаетесь в рекламе или не участвуете в каких-то телевизионных шоу?

- Безусловно, поэтому. Мастер очень не одобряет этого. До сих пор не одобряет. Даже реклама одной сотовой сети, на которую я в первый раз в жизни согласилась — а я не снимаюсь в рекламе, хотя мне её иногда предлагают, даже по поводу этой рекламы он так пошутил, что после этого я подумала: «Может, и не надо было...» Но я не ставлю для себя запретов на это и даже, бывает, рассматриваю. Ищу интересные сценарии, в том числе и в этом направлении.

Но словно бы есть такая мечта - не разменяться, а если выбирать, скажем, телешоу, или интервью, или рекламу, или, назовём это, «халтуру» какую-то, то хочется и в этом быть честной, в первую очередь с самой собой. Потому что потом будет неловко, если ничего не сможешь ответить, в первую очередь - самой себе, а во вторую, конечно, мастеру.

- А проектам кинематографическим вы тоже не всем говорите «да»? По каким принципам вы решаете - соглашаетесь вы на это или нет? Что это - имя режиссёра, хороший сценарий, удовольствие ваше?

- Я только не хочу показаться такой - заносчивой, что ли, но я очень часто говорю «нет» и кинопроектам, и театральным проектам, и многим другим проектам. Но это не происходит потому, что просто «нет, я не хочу, не буду». Это, в действительности, всегда большое переживание. Потому что ты непременно думаешь: а нужен ли этот проект тебе сейчас, что он принесёт тебе? Я сейчас не про деньги, не про славу и не про популярность. Что он принесёт в том смысле, как ты себя раскроешь в этом проекте. Что-то новое ты приобретаешь для себя там? А если нет, тогда зачем ты туда идёшь?

Понятно, как у всех живых людей, у меня бывают времена, когда говоришь самой себе, что, мол, и детей надо кормить, и себя надо содержать. Но на такие сделки с совестью очень трудно идти. Лучше сейчас перетерпеть и дождаться того проекта, в котором ты на самом деле хочешь участвовать. От чего это зависит? Это зависит от тысячи факторов, о которых прежде, чем принять решение, думаешь.

Режиссёр. Это может быть очень хороший режиссёр, но нужны пробы и встречи для того, чтобы понять: видит ли этот режиссёр тебя в этой роли, видит ли он тебя как-то по-особенному? Или он просто хочет использовать то, что в тебе уже есть и было тысячу раз использовано? Оператор, продюсеры. Что хотят продюсеры - со временем начинаешь понимать, что, возможно, они просто хотят как-то использовать твоё имя, например. Или всё-таки они заинтересованы в том, чтобы это была роль-открытие или хотя бы роль-развитие. Понимаете? Поэтому всегда очень трудно и «да» сказать, и «нет».

Я очень много читаю сценариев, к сожалению. С таким же успехом и с удовольствием я перечитала бы, скажем, Льва Николаевича Толстого, а на это далеко не всегда находится время. Вместо этого читаешь сценарии, и не всегда талантливые. Ведь ты убеждаешь себя до самой последней страницы, что где-то сейчас будет талантливое что-то. Но не всегда это происходит.

Огромное количество времени и сил тратится на бездарные, к сожалению, сценарии и проекты. Тебе потом жалко, что ты потратила столько времени на это, но по-другому невозможно. Не читая, ты не можешь сказать «да» или «нет», это тоже как-то нечестно. Поэтому и получается такой огромный список всего, что в тебе происходит, всех процессов.

- А если, например, сценарий хороший, роль интересная, а команда, делающая фильм, начинающая?

- О, начинающая — это ещё ничего не значит. Это прекрасно, и это большое счастье, когда написано: «Дебют». Сразу ставишь для себя восклицательный знак: это первое к прочтению. Потому что это круто и ты, во-первых, становишься причастен к открытию нового имени. Для любого творческого человека это очень приятно. Ты счастлива, что как-то помогаешь, ведь ты в первый раз с человеком в его первой работе. И тогда можно идти на любые  уступки, особенно если это талантливо, если это интересно.

Поэтому слово «начинающий» - это прекрасное слово, и оно, конечно, не пугает, а наоборот. Но бывает же и по-другому. Например, один какой-то пунктик — например прекрасный режиссёр, но несовершенный сценарий. Или гениальный сценарий, но режиссёр там что-то невнятное хочет, и ты не понимаешь, чего именно он хочет. Или, например, партнёры, которые не так включены в этот процесс, как ты. И тогда ты не понимаешь, сможешь ли ты так по-серьёзному пройти этот путь.

Ведь там наверняка тоже очень много факторов, которые важны. И тогда ты принимаешь решение: за что ты берёшь ответственность в этот момент. Только ли за себя или чтобы подтянуть ещё что-то. Например, была кинокартина «Гурченко», в которой я взяла на себя, например, слишком много ответственности и к окончанию проекта просто «сдохла». После этого я поняла - нет, не со всем ты можешь справиться и не всё в твоей власти. Это было слишком самонадеянно, взять это всё как бы в свои руки и сказать: « Да нет, я это сделаю». Это слишком самонадеянно, так тоже неправильно.

Актриса и режиссёр

- И к вопросу о начинающих: ты ведь тоже совсем недавно была начинающим театральным режиссёром. Расскажи, как ты решилась на это, как пришла режиссура в твою жизнь?

- Это было достаточно просто и, я даже сказала бы, банально. Неромантично. Потому что Дмитрий Дмитриевич звал меня сюда как актрису, и здесь даже был тогда другой художественный руководитель или главный режиссёр, не знаю точно, какая была его должность. Я приходила на встречу с ним, и мне не показалось это интересным или любопытным. Мы не договорились.

Потом, когда я приехала ещё раз в Псков, просто позвонила Дмитрию Дмитриевичу, играя с детьми здесь, в Детском парке. Спросила: «Как поживаете, как получается, как вообще дела в театре?» Он спрашивает: «Ну, может, ты всё-таки что-то сыграешь?» Я и говорю: «Ну, это тяжёлый разговор. Режиссёр нужен, нужна какая-то история, чтобы было интересно, а не просто ради того, чтобы что-то сделать в Пскове. Это же, мне кажется, как-то странно». И тогда он спрашивает: «А где ты сейчас?» «В Детском парке», - говорю. «Ну, я сейчас приду».

И пока дети ловили рыбок из этого бассейна, Дмитрий Дмитриевич говорит: «Ну, давай, ну что — давай, подумай». Я говорю: «Ну, давайте, я что-то поставлю, как режиссёр тогда, что ли» Он говорит: «Ты что, режиссёр, что ли?» - «Ну, у меня есть опыт постановок в Театре Наций, когда мы делали это с Кудряшовым и с моими однокурсниками. Мы сделали там не один спектакль. Это были музыкальные спектакли. Плюс у меня есть опыт режиссуры в своём фонде «Галчонок». Я там много занималась разными мероприятиями, ставила один спектакль. Он получился совсем небезынтересным, очень клёвым. Давайте, я поставлю». Он говорит: «А что?»

Я сразу подумала про Чехова и сразу, так немножко с бухты-барахты сказала: «Ну, давайте, чеховскую «Каштанку». Потому что в этот момент я поняла, что совершенно не готова ставить какие-то пьесы Чехова, а это произведение мы, во-первых, немножко разбирали. Просто брали его на курсе в режиме отрывков, каких-то таких историй. И Кудряшов почему-то всё время говорил про эту «Каштанку». Вот и появилось название произведения.

Кстати, потом, когда я уже начала это делать и ставить - а начала я это делать уже через неделю: отбирать артистов и знакомиться с ними, - в этот момент я позвонила Кудряшову, и он мне говорит: «Ну ты даёшь! Я два раза начинал ставить «Каштанку», и у меня ни разу не получилось этого сделать». Я говорю: «Ого! Ну, Олег Львович, ну, значит, я буду закрывать ваш гештальт, я её поставлю. Плохо ли, хорошо ли, но поставлю».

И это уже было, в том числе, дело принципа — сделать. Очень много времени у меня заняла инсценировка, потому что я её сама писала. Это было тяжело, на самом деле. Как эту прозу прекрасную перевести в диалоги, в разговоры, как это разбить на сцены? Это было тоже такое непростое время, но очень интересное. А потом я сразу сказала Дмитрию Дмитриевичу, что буду это делать, что называется, безвозмездно, но при этом у меня условие только одно: «Вы ни на что не скажете мне «нет». Он говорит: «Так, это какая-то ловушка. Ну, хорошо, давай».

Но это не про то, что я как-то выпендривалась и просила красную икру на репетицию. Это про то, что именно я попросила. Я увидела, что коллектив театра не сложен и очень не похож на ансамбль. Я увидела, что между ребятами много каких-то тёрок и много не тех чувств, которые помогают работать вместе. И тогда я попросила Дмитрия Дмитриевича, чтобы он нас отправил на... По-моему, на восемь дней или на семь мы уезжали в Пушкинские Горы вместе с Еленой Обуховой, вместе с Люсей Масленниковой. Потому что я очень хотела, чтобы Елена была музыкальным руководителем спектакля.

А Александр Григорьевич, не помню, ездил с нами в Пушкинские Горы? Я забыла. Или он присоединился к нам на несколько дней? Я имею в виду Стройло. Мы много занимались разными актёрскими тренингами. Мне было важно не изменить ребят как артистов, а изменить их отношение к тому, что мы делаем. И чтобы из них сложить команду, ансамбль.

- Удалось?

- Мне кажется, да. Не то что мне кажется, я уверена — удалось. Потому что выпуск спектакля был — если кому-то сказать из нормальных, серьёзных режиссёров, то это бредос, конечно, полный, потому что за четырнадцать дней поставить спектакль — это бред и какое-то самоубийство. Потому что в реальности у нас было четырнадцать дней, чтобы поставить этот спектакль.

Другой вопрос, что полгода я к этому готовилась, и в голове у меня было уже всё - каждая мизансцена. И я думала, что буду менять что-то только если это не подойдёт под саму природу ребят. Но я уже неплохо их изучила за то время, когда мы были в Пушкинских Горах. Был этот перерыв - Людмила Яковлевна работала с текстами и с тем, чтобы ребята их изучили и произносили. Какие-то указания свои я вносила, когда приезжала на пару дней урывками. Но сам выпуск спектакля длился четырнадцать дней. Они большие молодцы, что с этим справились. Службы театра — тоже большие молодцы.

Буддийские психопрактики и пение

- Чума вообще... Театр и кино занимают массу времени. Остаётся ли время на хобби? Может быть, йога утренняя, или сноуборд, или коньки?

- Мой молодой человек, Михаил, он недавно «подсадил» меня (в хорошем смысле слова «подсадил») на цигун [комплекс упражнений на основе даосской алхимии и отчасти буддийских психопрактик для сохранения здоровья. -  Прим. ред.]. Я не могу сказать, что я уже слишком продвинутый пользователь в этой истории, но мне это точно интересно. Я люблю пилатес. Но люблю это тоже с конкретным тренером, я не пробовала разные виды этого. Никогда у меня не было времени на хобби, но, поскольку после фильма «Вызов» и вообще после этой космической одиссеи я сильно выдохлась и устала, мне захотелось просто как-то заняться собой и немножко обратить внимание на себя. Потому что я вдруг поняла, что к тридцати восьми годам я занималась всем на свете. Кроме себя.

То есть как-то и на детей, и на фонд, на друзей, на театр и на кино, и на много что ещё меня хватало, а самой собой я как будто бы и не занималась. Я не знаю и своих хобби — не знаю, потому что я ничего не пробовала. Потому что у меня никогда не было на это времени. Может быть, они и появятся. Я не могу сказать, что музыка — это моё хобби, например. Потому что музыка — это немножко даже мой образ жизни. Песни, пение - это не моё, и вообще я не уверена, что музыкой можно заниматься как хобби. Наверное, можно, но для меня - нет.

Для меня музыка, пение - это, пожалуй, важнее даже, чем кино и театр. Если серьёзно и честно. И вообще - с этого я начинала свой путь, но робея и понимая, что музыкой нельзя, знаете, заниматься по пятницам и субботам, например. Ты этим или живёшь, или не живёшь. Я так и не решаюсь сесть в студию и - ну, как бы мне мечталось, если серьёзно заниматься музыкой, то, просто отказавшись от всего-всего — сесть туда и на полгода, год заняться только этим. А как-то по-другому просто не хочется.

Быть ли актёрской карьере детей?

 - А вот у меня есть такой вопрос: твои дети, кем они мечтают стать? И как ты относишься к тому, что они идут по твоим актёрским стопам? Старшая ведь уже снимается?

- Я очень хорошо к этому отношусь. Я была бы счастлива, если бы они оказались талантливы - а лучше, конечно, гениальны - в этой профессии. Сказать, таковы ли они, просто пока не представляется возможным. Словосочетание «талантливый» или «гениальный актёр» включает в себя не только одну или две роли. Это большой путь, и выводы как будто бы можно сделать, наверное, тогда, когда ты приходишь к закату какому-то. Очень сложно сказать, как у них сложится жизнь. Я им желаю, чтобы у них всё сложилось.

Единственное — от себя я всё время говорю, что вы, мол, должны понимать, что есть талант, который тебе дан, это много, но это ещё ничего не значит в глобальном смысле, потому что чем больше таланта тебе дано, тем больше силы и труда тебе придётся вложить, чтобы хоть что-то от этого произошло.

А ещё любые успехи — а профессия предполагает, что должны быть успехи — очень завязаны на том, каков у тебя характер, насколько ты ради своей цели, идеи и мечты готов поступиться своими амбициями, своей гордостью, ещё какими-то своими тысячами проблем, которые с тобой происходят. Просто понимая, чем ты готов — не хочется говорить такое слово «жертвовать» - но чем ты готов поступиться, чтобы, например, играть роль? Своим здоровьем, своими силами, иногда, может быть, и личной жизнью, семьёй — чем-то. Всё равно в этом есть такое...

Я не знаю, насколько они будут на это способны, я просто им бы желала, чтобы так у них сложилось, если говорить про Аню. Маша тоже снималась в кино и сыграла достаточно большую роль, очень хорошо сыграла. Но она пока ребёнок. Может, это просто такая органика ребёнка, и ничего больше. Если говорить про Аню, то это, наверное, уже всё-таки более серьёзный и осознанный человек. Её роль в «Тибре», от которой и я, и Алексей, мы очень её отговаривали, потому что нам было как-то боязно. Но её роль в «Тибре» - это уже серьёзно, и это можно обсуждать. Сейчас у неё уже есть предложения, их достаточно много, и она отказывается. Где-то по моим рекомендациям, где-то по своим рекомендациям. Она очень много отказывается.

И я, честно говоря, поощряю это, потому что после такой роли, как, например, у неё была в «Тибре», странно идти на эпизоды или ещё что-то в этом роде. Надо терпеливо ждать, что придёт ещё что-то. И это тоже большой труд, потому что съёмочная площадка — это такой немножко наркотик. И она — фанатка съёмочной площадки, ей это очень нравится. Это же такой «наркотик»: тебе хочется постоянно сниматься, но надо иметь в себе силы и сказать «нет».

Но равно как я никогда не поощряю, когда артист — понятно, что пути у всех разные, это точно, но когда артист так суетно — я верю, что энергия пространства тоже существует, - когда артист так нервно везде ходит и говорит: «Меня нигде не снимают. Всё плохо. Я никому не нужен, я плохой артист. Ой, а давайте, я там вот это... А давайте то...»

То есть, когда артист начинает вдруг слишком активно себя предлагать, что ли. И теряет всякую - не то чтобы гордость, но теряет достоинство. Я думаю, что это другая крайность. Надо иметь в себе мужество и достоинство, чтобы сказать: «У меня всё будет и я в себя верю». И просто пойти вглубь. Вглубь себя, развиваться, и это очень тяжело — пробыть в забвении. Но как-то мне кажется, что это работает. Когда ты не «пыш-пыш-пыш», а просто идёшь вглубь себя и продолжаешь верить в себя и свою профессию, то потом всё происходит. 

Сломанный блиц-опрос

- У нас есть такая традиция: мы устраиваем блиц-опрос. Это когда я предлагаю тебе два варианта, а ты быстро, не задумываясь — но, конечно, задумываясь — быстро отвечаешь, выбирая один из них Хорошо? Поехали? 

- Трагедия или комедия?

- Трагифарс.

- Жаворонок  или сова?

- Не спать.

- Финский парк или Золотая набережная?

 - Золотая набережная.

- Самолёт или поезд?

- Самолёт.

- Кнут или пряник?

- Ни то ни другое.

- Розы или ромашки?

- Ромашки.

- Вот она - почти всю систему мою сломала, по-своему всё сделала. Понятно. Юля, спасибо, что пришла, нашла времечко, пообщалась с нами. Было очень приятно.

P. S. Любимому Пскову от Юлии Пересильд

- А я ещё хочу сказать от себя такой постскриптум: 

Мой любимый, мой дорогой город, я очень тебя люблю. Я очень хочу, чтобы в этом городе было много новых проектов, много новых идей, много молодёжи, которая знает, как себя применить и куда себя реализовать. Всё, что от меня зависит, я с удовольствием приму в этом участие. И я хочу, чтобы город развивался, город рос и чтобы люди жили лучше.