«Милосердие»: Татьяна Дмитриева — о проектах Псковского еврейского центра
О социальных проектах Псковского областного еврейского благотворительного центра «Хэсэд Ицхак» («Милосердие») сообщила в беседе с корреспондентом Псковского агентства информации исполнительный директор центра Татьяна Дмитриева. Также она рассказала об истории центра, изменениях его развития со временем и какие культурные проекты есть в данное время.
– Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна. Расскажите, пожалуйста, об истории создания организации.
– Организация была основана в 1995 году. Это были тяжёлые 90-е годы. И конечно, основной задачей при её основании была поддержка старшего поколения и вообще семей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. А тогда практически все семьи были в такой ситуации, неважно, в каком возрасте. Это была, во-первых, медицинская поддержка и любая поддержка, а во-вторых, это было важно для старшего поколения, когда они смогли вдруг встречать вместе Шаббат, собираться на Шаббат, делать это открыто, когда они могли говорить на родном языке, а ведь кто-то уже не знал языка, забыл, кто-то мог только понимать, кто-то мог говорить. У нас такой, кстати, военный доктор Хейфец был, он пел Шаббат на идиш. То есть он говорил на идиш, потом переводил на русский. А потом со временем немножко поменялись возможности организации.
– Какие именно изменения произошли?
– Появились программы для маленьких детей, для подростков. В зависимости от того, как появлялись какие-то потребности, и жизнь организации, соответственно, тоже менялась. Вот я вспомнила те же 90-е годы, мы же организация, которая не занимается бизнесом, нет своего производства. Соответственно, мы живём на пожертвования. Больше 50 % благотворительных пожертвований мы отдавали городу. Это было в разных формах: это были продуктовые наборы, одежда. Про это уже мало кто помнит, но это было.
Мы видели потребность
– Со временем у нас все проекты, которые появлялись, шли в жизнь. Мы видели потребность — появлялись проекты. Появилась возможность оказывать помощь не только евреям и членам их семей, а всем нуждающимся в поддержке людям, живущим в городе и в области, потому что у нас областная организация. Сейчас появились проекты, участниками которых становятся городские подростки.
– Какие сейчас социальные проекты существуют?
– Основной проект, который является нашим брендом, — это основа ухода на дому, то есть это оказание помощи людям, в этом нуждающимся, потому что в понятие патронажа входит немножко больший объём услуг, чем их предоставляет соцслужба. По-моему, ни для кого не секрет, что услуги социальных служб достаточно ограниченны и не покрывают все потребности людей, особенно людей с ограниченными возможностями, возрастных. У нас буквально до лета под патронажем была женщина, которой было 103 года. И соответственно, у нас немножко другой подход, другие требования, немного другой контроль за оказанием этих услуг.
Проекты у нас делятся на социальные и культурные. Я не беру национальную составляющую. Это встречи по национальным вопросам, встречи ради праздников, общение с детьми, выезды, которые идут именно под национальным флагом.
Есть ещё социальный проект — прокат реабилитационного оборудования. У нас сегодня приезжали, коляску брали аж из Острова. Потому что у людей есть потребность с возрастанием, допустим, количества тех же операций по замене суставов. Людям надо сначала одно реабилитационное оборудование, потом другое, и не всегда есть возможность купить. Проще взять в ту же аренду и потом просто поменять на следующее оборудование.
У нас есть вообще уникальное оборудование — это подъёмники для лежачих больных. Я думаю, что некоторые даже не знают, что они существуют. А ведь это настолько облегчает условия жизни и самого больного, и членов его семьи.
– А когда возникла идея предоставлять людям прокат оборудования?
– Прокат оборудования у нас возник в далёкие 90-е годы. Мы закупили, и люди приходили к нам брать.
Есть проблема — должно появиться решение
– И здесь появилась другая история. Приходят люди за оборудованием — и оказывается, что они не знают, как морально поддержать человека, своего родственника, что ему сказать. И они при этом выгорают эмоционально сами. И у нас появилась работа психологов по вопросам эмоционального выгорания.
Люди забирают своего родственника домой и не знают, как ему просто перестелить постель, как его поднять, не навредив ему. Пошла тема ухода, то есть одно тянет другое.
В пандемию было всё замечательно организовано с помощью пожилым, развозили продукты. У бабушки, может, нет сил приготовить, или она не будет ради тарелки супа стоять и готовить себе. А варить трёхлитровую кастрюлю нет никакого смысла. Соответственно, стали развозить горячие обеды.
– Выходит, пандемия стала отправной точкой для новых проектов из-за того, что появились новые потребности, новые проблемы?
– Да, пошла пандемия, люди в замкнутом пространстве, люди теряют близких. Идёт сильное эмоциональное выгорание у медицинских работников, у тех же педагогов из-за нагрузок, из-за замкнутого образа жизни. Мы говорим о взрослых и забываем про детей. А у детей тоже стресс.
Везде должна быть фиолетовая корова
– У детей большая нагрузка, контрольные, экзамены. «Ну, — думают все, — какая ерунда». А это для них не ерунда. У нас появился проект для детей именно в этом направлении.
– Выходит, стали оказывать психологическую поддержку детям, так?
– Вы знаете, я не скажу, что это оказание психологической помощи. Потому что если я скажу это — дети закроются, родители закроются. Это именно профилактика. Как я говорю, в любом проекте должна быть фиолетовая корова. Должно быть что-то интересное. Не так, чтобы по шаблону пришли и ушли. И не только для детей — для взрослых тоже: к примеру, игровая терапия. Во-первых, это объединяет: не в телефоне сидеть, как они сидят, а они занялись — и им интересно. Тем более сейчас есть современные игры, которые их затягивают: настольные игры. Потом у нас идёт групповые занятия с психологом, но в игровой форме.
Потом арт-направление, то есть они у нас рисуют. Есть правополушарное рисование, а есть нейрографика — вообще удивительная вещь. Кто-то занимается одним, кто-то другим, а кто-то вообще ничем не хочет. Это не школа, мы не заставляем, оценок не ставим. Если ребёнок не хочет, то пусть просто посидит, может, в следующий раз захочет. У нас есть комната релаксации, там можно посидеть, послушать музыку, причём и музыка там тоже индивидуально подбирается.
– Вы ещё упомянули, что есть культурные проекты, не относящиеся к национальным праздникам и мероприятиям. Можете привести пример?
– Проект «Одна беда. Два народа»: мы не зацикливаемся на одном народе. Мы ещё рассказываем о другом народе, у которого, может быть, просто нет в силу каких-то обстоятельств возможности делать проекты о себе. Мы единственная диаспора, у которой есть собственное помещение, есть где собираться. А это тоже для диаспор проблема: чтобы просто встретиться, поговорить, им надо искать место.
Конечно, если говорить о культурных проектах, то у нас больше национальных. Обязательно хотя бы раз в год мы ездим в Санкт-Петербург с посещением синагоги. Несмотря на то что мы не религиозная организация, но вся жизнь евреев, все традиции, начиная с поведения и заканчивая кулинарными особенностями, — всё крутится вокруг религиозных заповедей. Понятно, что мы не соблюдаем их настолько, насколько это делали наши бабушки, дедушки и так далее, но евреи и религия — это понятия неотделимые.
Двери всегда открыты
– Может ли к вам обратиться любой житель области, посетить, к примеру, какие-то мероприятия?
– Допустим, идёт лекция. Если вам это интересно — приходите! К нам и приходят люди из города. У нас группа «ВКонтакте», она открыта. Мы выставляем там информацию, что в воскресенье, к примеру, у нас встреча с таким-то лектором на такую-то тему. И конечно, приходите, если вы не имеете ничего против нас и не будете нести негатив в наш адрес. Пожалуйста, у нас двери открыты.
Дети, соответственно, тоже приходят. У нас был период, когда наши еврейские дети говорили: «Можно я приду со своим другом?» Не вопрос, если его родители не против, если он не против, почему нет?
– А есть статистика, сколько людей обращается за помощью?
– Если честно, мы такую статистику даже не ведём: цели не было никогда. Я считаю, если люди получили что-то полезное для себя, наверное, это самое главное. А 100 человек получило понемногу или один человек большое количество — это абсолютно неважно.
