12 апреля Псков выйдет на общегородской субботник

Достойное приятное сообщение и приглдшение навести порядок чистоту в своём городе. Спасибо. ЕР принимала решения по резинову бревну, тем самым отбивая желание у людей делать естественные добрые дела, проявлять инициативу. Все нормальные люди весной наводят порядок на даче возле своих домов, предприятий. Не надо строить имидж партии на популистких началох. Думайте хорошо о людях как я. Ещё раз огромное спасибо.

Оно-то и так.Вот как-то довелось учиться в Латвии,очень давно.Приехал домой и два года(примерно) не мог бросить окурок на тротуар,было стыдно,оглядывался.Предвижу праведный гнев,но что было ,то было.

Класс!!! Мусора убирают мусор

субботник-это просто название. Давайте уберём город,ДВОР.

прекрасный способ прикрыть бездействие муниципальных властей бесплатной рабочей силой

за что мы их бездельников содержим

Лебедь, рак и щука. Наш город – сплошная помойка, не Псков, а Помойск. А ведь город должен быть убран постоянно, без участия коммунистов, и тем более едросы здесь ни причём. Объявлять субботники - расписываться в неумении организовать работу мусоросборщиков, почётную и высокооплачиваемую во всём мире. Субботник – одноразовое мероприятие. Над нами хохочут другие страны, где каждодневно чистота и порядок. А у нас вот так, во Пскове: Гля, а денюжки – то ГДЕ на чистоту? А нету! Были и – на другое, более важное, сплыли! …А организуем - ка субботник, дураков – то много кому делать нечего. Студентов, муниципалов принудим, ну там и партии для пиару присоединятся. Авось приберёмся чуть. Руководство города точно без царя в голове. Всё, что угодно их волнует, но только не как обеспечить порядок на городской территории.

Егор во всём мире порядок наводят сообща, а главное с детства прививают любовь к чистоте. Если у Вас дома грязь и немыта посуда действительно виновато общество - оно Вас неправильно воспитывало.

Во всем мире службы по уборке наводят идеаль ную чистоту, а того, кто мусорит очень сурово штрафуют.

Хоронен опять всех обманул.Хоронен и Кузя - вруцны?

Как узнать, что из себя представляет человек? Надо взять то, что он думает о сееб (будущий губер) и разделить на то, что о нем думает народ (мэр-никудышний) и

Как в Латвии или других цивилизованных странах у нас не было, но раньше было несравнимо больше порядка и чистоты. Не сорили так и не хамили. А сейчас бросают на тротуары все что угодно, сморкаются и плюют. За городом в местах отдыха и в лесах вообще помойки на каждом шагу. И дело не в том что народ такой, а власти считают что они кормиться туда попали, а работать и не думают.

ЭСтонцы отпраздновали 12 апреля -вырвали барельеф Ю.Гагарина с корнем и их принимают псковские коллеги по обмену опытом.Вот оно братство археологов.Мало того что эти археологи выдирают памятники СОЛДАТАМ СССР павшим в борьбе с нацизмом так еще нужно с ними обмениваться опытом.Позор жалким чиновникам с короткой памятью думающих только о своей шкуре!

Спасибо(13.04.08 10:46)Вы уже на правильном пути, я рад за Вас.

"Я тоже, наверное, появлюсь на субботнике." - сказал единорос Хритоненков.

И... не появился!

Если кто помнит, к 1100 в 2003 в городе появились новые урны для мусора. Через три месяца на многих облезла краска и потом они куда то делись. Наверное чтоб вид улиц не портили торчащим из них мусором... Пытаюсь своего ребенка приучить выбрасывать мусор в урны, порой пару кварталов пройдешь с этим мусором в руках...

Появиться на субботнике..это не значит ещё. что будешь участвовать в наведении чистоты и порядка.

Комунисты говорили - главное учёт и контроль, как видите единая Россия согласна.

ИНОСТРАНЦЫ О РОССИИ «НЕМЫТОЙ» И «ВЫМЫТОЙ». Проблема чистоты и грязи (в прямом, физическом и в переносном смыслах) занимает, по-видимому, совершенно особое место, как в системе русского самосознания, так и в системе мифов о России. Вероятно, есть глубокая закономерность в том, что когда в октябре 2006 г. радиостанция «Эхо Москвы» организовало дискуссию по теме «Мифы о России», разговор, в котором участвовали главный редактор газеты «Аргументы недели» А. Угланов, писатель А. Проханов и политик Б. Надеждин, свелся к трем вопросам: «русскому бесправию», «русскому пьянству» «русской грязи». При этом участники дискуссии, несмотря на все различие в их этических и политических идеалах, отмечали необыкновенную устойчивость этих мифов, содержание которых может, осмысливаться и как предмет национальной гордости, и как повод для стыда и комплекса неполноцености. Разговор о некоей особой «российской грязи», действительно начался гораздо раньше, чем М.Ю. Лермонтов написал знаменитые строки «Прощай, немытая Россия». Обширные рассуждения по данному поводу содержатся, например, в записках иностранцев, посещавших страну на протяжении огромного временного периода с начала XVI в. и до наших дней. Конечно, зачастую иностранные авторы неверно воспринимали многие реалии российской жизни, совершали неизбежные ошибки, пытаясь по-своему истолковать чуждые для них традиции и обычаи. Это давало сильное оружие в руки тем их оппонентам, из числа русских современников и историков, которые обвиняли «иноземцев» в верхоглядстве или, даже, в сознательной клевете. Неприятие усиливалось тем, что отзывы иностранцев о России и, особенно, о ее государственном аппарате, часто носили весьма критический характер. Здесь, конечно, возникал большой искус объявить все, сказанное и написанное «гордыми чужеземцами», нелепостью, вроде хрестоматийной «развесистой клюквы». Думается, однако, что гораздо ближе к истине был выдающийся русский историк В.О. Ключевский, который писал: «…Иностранец не мог дать верного объяснения многих явлений русской жизни, часто не мог даже беспристрастно оценить их…, но описать их…, высказать непосредственное впечатление, производимое ими на не привыкшего к ним человека, он мог лучше и полнее, нежели люди, которые пригляделись к подобным явлениям и смотрели на них со своей домашней, условной точки зрения» . Сказанное, на мой взгляд, всецело относится к проблеме «чистоты» и «грязи» в российской жизни, о которых иностранцы писали очень давно и очень много. При этом, даже самый беглый анализ показывает, что некая общая направленность их оценок не менялась веками. Бесспорно, что, со строго научной точки зрения, сравнивать суждения английского купца XVI, французского публициста XIX в. и, скажем, солдата вермахта можно только условно. Бесспорно и то, Россия не оставалась неизменной на протяжении шести веков. Но, тем не менее, в отзывах иностранцев разных эпох о России есть константы, делающие подобный анализ не лишенным смысла. Первые сочинения, о которых пойдет речь в настоящем сообщении, относятся к началу XVI в. т.е., к тому времени, когда окрепшее Московское государство стало привлекать повышенное внимание европейских политиков и ученых. Побывавшие на Руси путешественники отмечали, прежде всего, такую особенность страны, как полное бесправие народа и необыкновенный деспотизм власти. Важно подчеркнуть, что поражала их не жестокость российских государей, как таковая. Многие европейские монархи того времени кротостью не отличались, так что удивить расправами подданного Генриха VII или Филиппа II было непросто. Но иностранцы писали именно о неограниченном характере власти и о полной покорности русского народа, которые вызывали у них удивление, смешанное со страхом. Так, итальянский путешественник Ф. Да Коло, посетивший страну во времена Василия III (1505-1533) с иронией сообщал о русских порядках: «Нет здесь никакого писаного закона, но Князь старательно следует собственным обычаям. Его воля, однако, единственно почитается за закон, и настолько ему все подчинены, что если он прикажет кому-то пойти и повеситься, бедняга не усомнится немедленно подвергнуть себя таковому наказанию…» . Справедливости ради, надо заметить, что в отношении «писанного закона» Да Коло был не прав: еще в 1497 г. на Руси был составлен «Судебник». Тем не менее, его слова, заставляющие вспомнить старый анекдот советских времен о мыле, выделяемой самоубийцам для намыливания петли за счет профсоюза, звучат весьма выразительно. Сходную картину рисует германский дипломат С. Герберштейн, которого поразили, как беспредельность власти «государя всея Руси», так и приниженность россиян, включая самых знатных . Надо заметить, что в своих наблюдениях иностранцы были не так уж неправы. В силу исторических причин, анализ которых едва ли возможен и уместен в пределах небольшого выступления, роль государства в России изначально была велика. Нельзя не вспомнить здесь видного современного историка А.А. Зимина весьма точно определившего в книге «Витязь на распутье» те основы на которых строилась Московская Русь: «Страна вроде бы благоденствует. Каждый при своем деле. Мужик пашет. Купец торгует. Барин воюет и управляет… И плата ведь, которую весь народ заплатил за царство благоденствия, невелика – всего только утеряна свобода…» . В последующие исторические периоды могущество российского государства продолжало нарастать, что по-прежнему вызывало тревогу, недоумение, страх иностранцев. Посетивший Россию в первой половине XVII в. немецкий ученый гуманист А. Олеарий писал: «Государь…,один управляет всей страною, и все его подданные, как дворяне и князья, так и простонародье, горожане и крестьяне являются его рабами, с которыми он обращается, как хозяин со слугами» . Он также поясняет, что государственный строй России может быть охарактеризован, как «monarchia dominica et despotica» - «монархия господства и самодержавия». Сходные, или более резкие, оценки давали Ч. Карлейль, Я.Рейтенфельс, Н.Витсен, многие другие авторы. Суть российской власти не изменилась и с реформами Петра I, ибо они не только не поколебали основ деспотизма, но, напротив, усилили его. Тут нельзя не упомянуть о вполне конкретном историческом факте: стараясь придать Петербургу, этому символу молодой Империи, достойный вид, Петр I установил драконовские меры за нарушение чистоты и порядка. Тех, например, кто выбрасывал мусор и «помет» в Неву было приказано бить кнутом и ссылать на каторгу. Так что порядок в быту насаждался абсолютно теми же методами, что «регулярное» государство в целом. «Боязнь – главная движущая сила страны» - писал о России XVIII в. французский аббат Жак Жюбе . Ему вторит итальянец Дж. Казанова: «Палку настолько почитают, что она может творить чудеса» . Контраст между Россией и Западной Европой представлялся тем более ярким, что в большинстве европейских стран конец XVII-XVIII в. стали временем развития философии Просвещения, с ее внимание к человеческой личности, правам человека. Это, конечно, не означает, что данные права всегда соблюдались в реальной жизни. Но о них хотя бы говорили и писали. В XIX в. маркиз А. Де Кюстин с удовольствием цитировал рассуждения Герберштейна и считал, что они вполне применимы к России времен Николая I . В подобных суждения одинок маркиз не был, хотя и отличался особенной язвительностью. Если многим европейцам внушала страх российская монархия, то установившийся на российской территории после 1917 г. тоталитарный «советский» режим, естественно, внушал ужас. Конечно, были исключения и не столь уж малочисленные в лице социалистов, коммунистов и, просто, искренних поборников прогресса, как Г. Уэллс. И все же большинству западных наблюдателей советская власть представлялась полным и окончательным попранием прав личности. Жить в рабстве цивилизованный народ, по мнению европейцев, конечно не мог. Но русских также нельзя было признать дикарями, ибо у них имелись на лицо государственная власть, армия, города, торговля и проч. Истинными, «настоящими» дикарями представлялись европейским путешественникам народы, живущие на окраинах Российского государства, еще дальше от цивилизации, чем русские. «Настоящие» дикари, как правило, снабжались эпитетами «грязные», «неопрятные», уподоблялись хищным животным. Так Ф. да Коло писал, что Карелия и Югорская земля населены «людьми совершенно чуждыми всякой чистоты, человечности и обхождения…» . С. Герберштейн, передавал рассказы о том, за далекой Обью вовсе обитают люди, покрытые шерстью, с собачьими головами (правда, сам он высказывал сомнение в правдивости данной информации) . Французский авантюрист XVIII в. шевалье Д′ Эон в «песьеглавцев», конечно, уже не верил. Зато обитавшие в Сибири татары и калмыки, по его мнению: «почти ничего не видят при свете солнца, но ночью у них зрение отменное. Они из породы бродячих летучих мышей, убивающих прохожих на лету» . Башкиры, калмыки, татары наводили ужас на солдат армии Наполеона I в 1812-1815 гг. Русские, однако, воспринимались иначе. Их, в отличии и от дикарей, и от цивилизованных людей, именовали «варварами». Француз Ф. де ла Невиль, видевший Россию на рубеже XVII-XVIII вв. весьма жестко отозвался о русских людях: «Московиты, собственно говоря, варвары. Они подозрительны и недоверчивы, жестоки, прожорливы, скупы, плутоваты и малодушны, они все рабы…» . Здесь, кстати, устанавливается вполне определенная связь между варварством и рабством. «Варвары» - это не дикари, но и не цивилизованные люди. Наиболее ярко эту идею выразил Кюстин, заявив, что русские «потеряны для первобытного состояния и непригодны для цивилизации» . «Непригодны», ибо, перенимая внешние приметы европейского общества, остаются деспотам и рабами. Именно бесправие населения, в сочетании с суровым климатом, по мнению иностранных наблюдателей, являлось основной причиной нравственной нечистоплотности россиян, таких черт их жизни, как пьянство, разврат, лень, лживость. Англичанин Флетчер, подробно описав бесправие русских, заключил: «Вот почему народ (хотя вообще способный переносить всякие труды) предается лени и пьянству, не заботясь ни о чем более, кроме дневного пропитания» . Столетием позже, Я. Стрейс писал о русских: «Можно сказать, что водка составляет единственное удовольствие обоих полов, в каком бы положении они ни были. Во всякий час и во всякое время, даже дети, без всякой гримасы пьют ее и без перцу и с перцем» . Англичанка Э. Джастис, жившая в Петербурге в 1734-1737 гг., сообщает, что русские «простолюдины» пьют «…крепчайший напиток, который только могут достать, и если не удается добыть его честным путем, то они крадут его, так как не в состоянии отказаться от этого пристрастия» . Современник Джастис, датчанин П. фон Хавен также много писал о пьянстве рядовых россиян, но при этом пытался оправдать его объективными причинами: социальным гнетом и плохим питанием . Где пьянство, там, разумеется, и половая невоздержанность. Практически все иностранные путешественники XVI-XVII вв. отмечали, что женщины в России вынуждены вести затворнический образ жизни, но при этом очень многие авторы сомневались, что россиянки так уж благочестивы. М. Фоскарино, например, весьма решительно заявлял: «Другие же [женщины] совращаются за дешевую цену, чрезвычайно расположены к иноземцам, охотно ложатся с ними и отдаются, лишь бы только попросили их…» . Н. Витсен, посетивший Россию через столетие после Фоскарино, утверждал: «Они (русские – А.М.) чрезмерно сладострастны и очень склонны к пьянству; я стыжусь вспоминать примеры того и другого как у женщин, так и у мужчин» . С введением европейских обычаев женская мораль, по мнению иностранных авторов, не поднялась: аббат Жюбе тоже распространяется о доступности русских женщин. В начале XIX в. Жермена де Сталь, вообще то очень расположенная к России, дипломатично замечала: «…Законы нравственности не совсем точно водворились в умах русских» . Одно из немногих, весьма условных, достоинств людей, живущих в такой «невозможной» обстановке, как русские – крайняя выносливость. Однако «простота» нравов неизменно соседствует с грубостью. Уже в XVI-XVII вв. многие иностранные авторы не жалели красок для описания «диких» обычаев «московитов». Датский дипломат Я. Ульфельдт, побывавший в России в царствование Ивана Грозного, писал о поведении русских чиновников за столом: «…Суп же они ели, вызывая у нас отвращение, слизывая его с пальцев, так что нас чуть не рвало, как мальчишки или нищие, принимающие пищу у порога» . Через сто лет, по мнению курляндца Рейтенфельса, нравы не изменились. По его словам, русские вельможи во время пиров: «…не считают даже неприличным говорить грубо, икать, рыгать и совершать еще кой-что иное, более гнусное во время торжественных собраний» . Сходную картину рисует австрийский дипломат А. Мейерберг, который описывает русское застолье следующим образом: «…На кушанья они напускаются с такою жадностью, что скорее пожирают, нежели едят. В продолжение стола вдруг разражаются самою звонкою рыготней, с отвратительным запахом непереваренной смеси чеснока, лука, редьки и водки, и эта рыготня…, сливаясь с громозвучными испарениями их желудков, обдает окружающих самым вредным серным смрадом» . Чудовищные попойки и оргии при дворе Петра I описаны датским дипломатом Ю. Юлем. Здесь следует заметить, что обвинения в отсутствии «приличных» манер вообще очень распространено при оценке чужих обычаев. Во французском сатирическом романе «Европейские дикари» (1760 г.) описан трактир, в котором «…на нечистых столах человекоподобные существа пожирали огромные куски полусырой говядины, казалось, вовсе не подозревая о существовании хлеба» . Трактир этот не русский, как можно было бы ожидать после приведенных выше цитат, а английский. К тому же к середине XVIII в. уже мало, кто из иностранцев отрицал, что высшие слои российского общества правилами хорошего тона овладели. Злоязыкий Кюстин, впрочем, полагал, что «слой цивилизации» тонок. За блистательными фасадами Петербурга он разглядел, например, «безобразно грязные номера гостиниц» . Не преминул он заметить и что: «Русские распространяют вокруг себя довольно неприятный запах…От светских людей пахнет мускусом, от простонародья – кислой капустой, луком и старой дубленой кожей» . Кстати, шведский путешественник А. Хюльферс, посетивший Петербург намного раньше Кюстина, в 1760 г. тоже постоянно жаловался на непривычные запахи лука и дегтя . Поразителен, однако, пример, связанный с событиями совсем уж недавнего прошлого. Многих немецких военнопленных, оказавшихся в советских лагерях поражал невероятно примитивный, бедный быт лагерного начальства и охраны. То, что пленные и заключенные ютились в бараках, понять было можно. Гораздо более странно звучат строки из мемуаров немецкого узника Дубровлага: «В то время, когда мы ремонтировали здания за пределами лагерной зоны, я имел возможность увидеть домашний быт чиновников и офицеров МВД. Они являлись привилегированным сословием в России и могли рассчитывать на наличие в своих домах имущества, по крайней мере, в буржуазной манере. Но большинство интерьеров, которые я видел, не представляли ничего, кроме грязи, зловония и невероятной бедности. Их владельцы не имели своей мебели и сидели на ящиках… Они харкали на пол, а зимой, когда было холодно идти в уборную облегчались в своих собственных комнатах… Если в наших лагерных бараках имелись мириады блох и клопов, то сейчас я обнаружил, что их было еще больше в домах чиновников и свободных русских…» . Перед подобным рассказом бледнеют даже пассажи Ульфельдта и Рейтенфельса, не говоря уж о Кюстине с его «мускусом». Однако все многочисленные повествования о неопрятности русских в определенной мере уравновешиваются еще одним феноменом западно-европейской россики – рассказами о необыкновенных русских банях. Упоминание о них имеется уже у Дж. Флетчера, который пишет, что русские ходят в баню три раза в неделю, используя ее, как средство от самых разных болезней . Привычка к баням представлялась англичанину еще одним проявлением невероятной стойкости русского человека, который, «привыкнув к обеим крайностям, и к жару, и к стуже, может переносить их гораздо легче, нежели иностранцы» . Немало внимания уделил баням Адам Олеарий. Больше всего немецкого ученого удивило, что мужчины и женщины «входили и выходили… через одну дверь, притом без передников; только некоторые спереди держали березовый веник…» . Столь же странным показался ему обычай париться, который, впрочем, тоже сочетался с высказанным ранее мнением о необыкновенной выносливости русских: «Они в состоянии переносить сильный жар, лежат на полке и вениками нагоняют жар на свое тело или трутся ими (для меня это было невыносимо) . Австриец А. Майерберг, посетивший Россию во второй половине XVII в., также был немало удивлен русскими банями. «Москвитяне, всегда пропахшие чесноком и луком, - писал он, - все без различия ходят часто в бани и, закаленные привычкою, подвергают себя без перемежки влиянию чрезвычайного жара и стужи, без всякого вреда для здоровья» . Некоторые иностранцы решались посетить бани лично и, порой, даже проникались этим обычаем, находя в нем удовольствие. Так в русско-немецком разговорнике, составленном в начале XVII в. купцом Т. Фенне, имеются явно «банные» фразы: «Здоров ты парившись», «Похвощи меня» и, даже, «Чеши мне хребет» . Посещал бани и другой немецкий купец, Г. Айрманн, живший во второй половине XVII столетия. Баней он остался доволен, хотя тоже отнес обычай париться и бросаться потом в снег на счет необыкновенной закаленности русских. «Удивительно смотреть, - писал он, - насколько эти люди природно закалены. Когда они выходят из бани, то они часто по всему телу красны, как раки, да еще усаживаются на изрядное время в снег» . О бане упоминает в своих записках и Де ла Невилль, причем пытается совместить рассказ о них с тезисом о неопрятности русских «варваров», заявляя: «Они (русские – А.М.) очень грязны, хотя весьма часто моются в особых помещениях, обогреваемых печами так сильно, что никто в мире, кроме них, не мог бы выдержать этого жара» . Датчанин П. фон Хавен, напротив, попытался вступиться за россиян и один из разделов в своих путевых заметках назвал «Русские не нечистоплотны» . Баня ему также нравилась и страха не внушала. С большим удивлением отметил датчанин отсутствие в русских домах «тайных удобств» и привычку русских «справлять надобность в поле» . Французский аббат Жюбе войти в баню не решился и сравнил ее в своих записках со сценами Страшного суда: «Ужасное дело эти публичные бани…, мужчины и женщины голые, как перст…Они стегают друг друга и самих себя березовыми вениками с листьями, которые окунают в кипящую воду, так что кровь едва не выступает» . Итальянец Франческо Локателли был поражен не только банями, но и обычаем русских жарко топить печь зимой. В результате, ему пришло на ум сравнение россиян с мифическими саламандрами, обитающими в огне . Вообще баня часто превращалась под пером иностранцев в своеобразный символ российской жизни, с ее контрастами, резкими переходами от «жары» к «холоду», отсутствием сколько-нибудь предсказуемой перспективы. Надо заметить, что по крайней мере с начала XVIII в. российские власти пытались организовать отпор постоянным нападкам иностранцев, в чем порой находили поддержку и обиженного насмешками российского общества. Правда, терпения на полемику хватало не всегда. Императрица Анна Иоанновна, например, требовала от своего дипломата А.Д. Кантемира не допустить в Лондоне публикации «Московских писем» Локателли и наказать сочинителя. Ответ был неутешителен. Кантемир писал царице, что выполнить приказ не может, «понеже вольность здешняго народа так далеко простирается, что против своего собственного государя без всякой опасности повседневно печатают» . Пришлось писать опровержение, которое было завершено и опубликовано в 1737 г. Вообще жанр «ответов», «опровержений», идеологических контратак стал в России весьма популярен, оставался таковым очень долго, да, видимо, не утратил своего значения и сегодня. Не обходились «опровержения» и без тезисов о нечистоплотности, ближних и дальних соседей, как физической, так и моральной. Если же быт иностранцев оказывался не более чистым, то и политические порядки представлялись не лучшими. Впрочем, Н.М. Карамзин, осудив некоторые французские обычаи, с удовольствием отметил, что в Париже имеется русская баня. При ближайшем рассмотрении оказалось, правда, что моются там скорее так, как принято в тех банях, которые в России называют «грузинскими», теплой водой, губками с «ароматами» . Но все же баня существовала и именовалась «русской». Французскому литератору Ф. Ансело повезло гораздо меньше. Приехав в 1826 г. в Петербург, он не нашел там ни одного чистильщика обуви, о чем не преминул упомянуть в опубликованных позже письмах. «Меня поразило, - писал он, - отсутствие этого важного установления в стране, так быстро овладевшей всеми достижениями европейской цивилизации . «Цивилизация» при ближайшем рассмотрении оказалась также мало похожа на французскую, как парижские бани на русскую парную. Прощаясь с николаевской Россией, Ансело писал: «Нравственное падение народа, его суеверие и невежество, вечное зрелище рабства и нищеты, предписанное правительством молчание о всех общественных делах внушают иностранцу, особенно французу, чувство непреодолимой тоски» . Ответ Ансело писал сам П.А. Вяземский. Спорам о «цивилизованной чистоте» и «варварской нечистоплотности» суждена была поистине бесконечная судьба.

Ну трактат. А кратко и сжато емко не мог изложить, что прочитал.? Двоешник. Или мозгов думать нет ещё?

А я это не "прочитал". Я это сам написал. По источнимкам, естественно.

Мусора насобирали 5 тонн мусора

Ненагоняй скукату толмудами!Ребята лучше бомби контру.Дави вонючек!-чтобы нам дышалось легче!

Это вы, милорд, самоликвидацию предлагаете?

Вполне занимательная статейка, и прямо как зеркало на нас сегодняшних! Ну да, вот мы такие, ну и что!? Интересно про бани, что теперь то у нас бани раздельные, а вот немчура сплошь и рядом в смешаных банях моется, и мужики, и бабы, и детишки. С войны что ли от нас переняли?

Ну вы, батеньго, прям как страусы эмо в Мельнице!